Тия Дивайн - Нескромные желания

– Насколько мне известно, ты – распущенная, аморальная и алчная женщина, которая могла получить все, что хотела, ложась с мужчиной в постель. Ты неразборчива. Говорят, нет такого мужчины, который не захотел бы тобой овладеть, и теперь, освободившись от молодого и любящего, но никчемного мужа, ты можешь дать волю своей ненасытной натуре. Судя по вчерашней ночи, ты уже сделала это. Возникает вопрос: почему ты не хочешь спать со мной?

– Почему? – холодно спросила Франческа, дрожа всем телом от его оскорблений и намеков. – Неужели непонятно, милорд? Вы же сами перечислили мне моих любовников. Подумайте: что значит граф в сравнении с королем. Возможно, это вы недостойны меня...

– Так, так, так, показались маленькие острые коготки. Но... – он закатал рукав и показал ей руку, – никакой крови, миледи. А ведь все дело в крови, да? Голубой крови. Кровавые деньги. Или вы знали, что у Уильяма было завещание? Да, интересно, что вам известно – очень интересно. Но одно я знаю точно, Сара Тэва: очень скоро ты будешь лежать подо мной. А деньги, моя язвительная леди, можешь поместить в Английский банк.

Алекс не собирался оставлять ее ни на минуту. А Франческа не намерена была идти с ним в комнату.

Воцарилось напряженное молчание. Франческа перебирала в памяти все ошибки, совершенные ею с момента встречи с Сарой.

Только чудом она сможет выбраться отсюда, в отчаянии думала Франческа. И что это за завещание, о котором они говорили? Новое осложнение, которое помешает ей уйти?

Сто фунтов в кармане и враждебное отношение его семьи значительно облегчили принятие ею решения. Конечно, Сара не спасовала бы так, как она, и, возможно, уже согревала бы постель Миэра...

О Боже... Жаркая волна прокатилась по телу. Нет, ей необходимо обдумать эту идею: Сара не отличалась застенчивостью и теперь, когда ее больше не связывали узы брака, должна была уступить – ради внимания, ради острых ощущений, ради денег... Как же Франческа сможет объяснить свой отказ?

И как далеко она ушла от Сары, если позволила Алексу заплатить ей за то, что танцевала перед ним обнаженная?

Каким-то непостижимым образом ей удавалось сохранять хладнокровие и спокойствие. Однако она чувствовала, что чем больше сопротивляется Миэру, чем меньше говорит, тем больше завораживает его. Разумно ли она поступает? Но все же это лучше, чем его ярость и угрозы.

Сейчас они на нейтральной территории. Но если ему удастся заманить ее в свою комнату, невозможно предсказать, что произойдет.

Примерно такие же мысли одолевали Алекса. Перед ним женщина, сотканная из одних противоречий. Ее ум так же остр, как и язык, именно поэтому он до сих пор не может соединить в одно целое то, что слышал и читал о ней, с тем, какой она сейчас предстала перед ним.

Слишком много несоответствий, в том числе ее красота и элегантность. Он не может отвести взгляд от ее лица, от этих черных, бездонных глаз, в которых может утонуть любой мужчина.

Но только не он. Он – никогда.

А ее кожа, ее теплая, бархатная кожа! Прошлой ночью он видел почти каждый ее сантиметр и жаждал погладить ее, так, чтобы она застонала от его прикосновений.

Она – воплощение куртизанки...

В то же время она не куртизанка.

Уильям... Алекса вдруг пронзило острое чувство горечи. Ему не следовало думать о ней подобным образом, но по-другому он просто не мог.

Она невероятно соблазнительна, и если он безжалостно использовал ее прошлой ночью, то у него не было никаких угрызений совести. В конечном итоге Саре придется расплачиваться за свои грехи, но прежде он собирался получить от нее все, что пожелает, любой ценой.

Даже заняв место Уильяма.

Нет, просто непостижимо, до чего спокойна и холодна эта женщина. Как великолепно владеет собой! Кажется, будто ничто не имеет для нее значения – ни жизнь, ни смерть, ни возлюбленный. Для этого нужен огромный опыт. При мысли об этом его гнев вспыхнул с новой силой.

Сара Тэва держит себя так, словно ее совершенно не интересуют его богатство и титулы.

Она могла бы повелевать королями... А предпочла Уильяма.

Почему?

В этом загадка Сары Тэва, и не единственная. Он должен их разгадать. Должен знать о ней все: он хочет ее, жаждет овладеть этим телом, чтобы она никогда не забыла о том, кому принадлежит...

Необузданность вспыхнувшего желания потрясла Алекса. Он думал о ней так, словно она вот-вот станет его любовницей. Его – нет. Нет! Да и что в ней такого соблазнительного? Окружающий ее ореол тускнел, притягательность исчезала, стоило ему вспомнить о ее развратной жизни.

И все же Уильям принял ее, простил и сделал своей женой.

И сейчас Алекс понимал его: Уильяма пленили те же противоречия в ней, что и его самого. Уильям, видимо, надеялся спасти ее. Но у него не было для этого ни средств, ни характера. И потом, невозможно спасти такую женщину, как Сара Тэва; в лучшем случае ее можно приструнить, пока есть силы удовлетворять ее в постели.

Если вообще это возможно.

Если...

Он сможет, черт побери, и сделает это. Он будет вонзаться в ее извивающееся тело бесконечно долго, пока она не станет молить о пощаде.

Он один может это. Он заставит ее ползать у своих ног, заставит умолять его. Сара Тэва, обнаженная, на спине, извивающаяся, жаждущая, умоляющая единственного мужчину, который способен довести ее до самозабвения.

В этом вся Сара Тэва – в стремлении ощутить всплеск наслаждения с любым способным на это мужчиной.

С ним.

Скоро.

Очень скоро.

– Вы все еще здесь? – нарушил Маркус размышления Алекса.

– С места не сдвинулись, – лениво протянул Алекс. – Так что наступил тот долгожданный момент, когда ты можешь поближе познакомиться со своей невесткой. Присаживайся. – Он появился очень кстати. Пока Маркус будет с ней говорить, сам он сможет дать волю воображению. Он и так уже весь горел, представляя ее обнаженной в постели.

Он был возбужден до предела, и если бы Маркус не появился, он овладел бы ею прямо здесь, у камина. Алекс просто поверить не мог, насколько безумно он хочет ее. Неуловимая сучка!

А Маркус сидел, словно рыба на крючке, пока она опутывала его своими сетями.

– Не стоит обижаться на Алекса, – говорил Маркус. – Он так долго парил в небесах... тяжело пережил смерть Уильяма.

– Неужели? – Франческа задумчиво взглянула в сторону Алекса. – Почему?

– Потому что он должен был сделать больше, о чем я не раз ему говорил.

Франческа лучезарно улыбнулась Маркусу, и Алексу тут же захотелось придушить их обоих.

– Вы совершенно правы, – тихо произнесла она. – Он должен был сделать гораздо больше.

– Его будут мучить угрызения совести. Но некоторым утешением ему может служить то, что он все же поехал за вами.

– Большое утешение для нас обоих, без сомнения. Но мне кажется, что... Алекс... никогда ничего не делает просто так.

– Вы очень проницательны, Сара, – могу я вас так называть?

– Конечно, – улыбнулась Франческа, коснувшись руки Маркуса. Алекс стиснул зубы, борясь с желанием вышвырнуть брата из комнаты.

– Очень проницательны, и это после столь краткого знакомства.

– Но у нас были продолжительные беседы, – заметила Франческа. – Ведь можно узнать человека достаточно хорошо и за короткое время, не правда ли, Маркус? Если, конечно, говорить о серьезных вещах, а не просто вести светскую болтовню.

– Вы совершенно правы. – Маркус уже поддался ее чарам, совершенно не понимая, что она для него недосягаема.

– И мы много говорили по пути сюда, – добавила Франческа. – Это было очень... полезно.

– Да, разумеется. Надеюсь, у нас будет время узнать друг друга, что тоже принесет пользу, – поспешно сказал он. – Несмотря на понятные, в какой-то степени, возражения матушки, вы – жена Уильяма, и вам рады в Миэршеме.

– О да, – вмешался Алекс, – ну-ка расскажи нам, Маркус, что там еще наговорила мама.

– Ее можно убедить взглянуть на ситуацию разумно.

– И она способна устроить скандал, – язвительно заметил Алекс. – Ты лучше присматривай за ней, Маркус. Жена Уильяма – это мое личное дело; ни ты, ни мама к этому отношения не имеете, а маме лучше держаться от меня подальше.

– Неблагодарное чудовище.

– Да. Как и ты, мой дорогой викарий. Ты, наверное, забыл, кто тебя кормит и что матушкины посулы ничего не стоят.

– Прекрасно, – сдержанно ответил Маркус. – Мы все обязаны тебе и своей жизнью, и своим кровом. Неудивительно, что Уильям уехал отсюда, как только достиг совершеннолетия. Но... – он повернулся к Франческе, – вы знали, что на его имя открыт счет? Он должен был получить деньги по достижении тридцати лет.

Сердце у Франчески упало.

– Нет, – медленно ответила она, чувствуя, что Маркус в отличие от Алекса ей поверит. – Нет, не знала.

– Ха, – фыркнул Алекс.

– И то, что после смерти Уильяма половина его денег переходит к его наследникам?..

О Боже... Она закрыла глаза.

– Я не знала.

– Лгунья. – Алекс вновь обрушился на нее, на Сару. Но Сара могла знать, подумала Франческа, охваченная дурным предчувствием. Она вполне могла знать об этом. Однако не предполагала, что заразится той болезнью и умрет.

Но она могла знать кого-нибудь, кто способен на убийство...

Нет... нет... это исключено.

Невероятно... Она послала за Миэром после смерти Уильяма, когда еще была здорова...

...нет...

...нет...

Она даже думать об этом не желает.

– Неужели тебе не интересно, о какой сумме идет речь? – вкрадчиво поинтересовался Алекс.

– Нет, – ответила она резко.

– Она замечательная актриса, – сказал Алекс брату. – Ты только посмотри на нее. Можно было бы поверить ей – если не знать ее истории.

– Люди меняются, – сказал Маркус назидательным тоном. Он верил ей, он действительно верил.

– Сумма большая, – уговаривал ее Алекс. ...достаточная, чтобы кто-то захотел смерти Уильяма.