Сабрина откинула упавшую на лоб прядь тяжелых волос и огляделась. Кажется, она выбрала нужное направление. Вскоре она окажется в Боремвуде, в тепле и безопасности гостиницы «Ворон».

Резкая боль снова пронзила ее, и Сабрина терпеливо выждала, пока приступ кашля пройдет. В ушах звучало ее собственное хриплое дыхание, и она была вынуждена сознаться себе, что заболевает.

— Я не хочу умирать, — вымолвила она. — И не умру.

Слова колкими льдинками замерзли на губах. Девушка принялась пробираться сквозь заросли. Кажется, она близка к цели! Вот и опушка! Значит, Боремвуд совсем рядом!

Но тут она споткнулась о корень и растянулась лицом вниз на замерзшей земле, едва не лишившись сознания. Странно, под снегом мох, и такой мягкий… вроде бы даже теплее стало!

Девушка вздохнула. Она полежит еще немного, отдохнет и встанет… вот только сил наберется. И тогда полетит в Боремвуд как на крыльях!

Глава 4

— Проклятие!

Филип Эдмунд Мерсеро, виконт Деренкур, натянул поводья гнедой кобылы Таши, оглядел почти непроходимую чащу и вновь разразился ругательствами. Черт бы побрал этого Чарлза! Нет, он любил друга, знал его едва ли не с пеленок, но это уж слишком! Что взбрело ему в голову, когда он объяснял, как добраться до его поместья Морленд? Следуя его указаниям, Филип очутился посреди леса в самый разгар метели, которая вот-вот превратится в настоящую снежную бурю! Да он просто пристрелит Чарлза при следующей же встрече!

Если таковая состоится.

Нет, это поистине смехотворно! Таша сильна и вынослива. Он следует строго на восток и скоро выберется из этих подлых зарослей. Но время шло, а он не видел никаких признаков деревушки, называемой Боремвуд, молотого, не встретил ни одной фермы, где мог бы остановиться и попросить чашку чая, чтобы хоть немного согреться. Впрочем, откуда взяться фермам в лесу?

Филип изрыгнул очередное богохульство. Хоть бы на несколько минут укрыть Ташу от снега! Каким же он был дураком, когда отослал вперед своего камердинера Дамблера, обладавшего невероятной способностью, словно собака-ищейка, носом чуять верное направление. Филип с завистью подумал, что Дамблер, должно быть, уже давно греет ноги у гостеприимного камелька в Морленде. А его хозяин торчит здесь, замерзший, голодный, с двумя сменами одежды в саквояже из мягкой кожи, притороченном к седлу кобылы.

И что это на него нашло? Охота и рождественские праздники в Морленде! Да отыщет ли он туда дорогу хотя бы ко второму дню Рождества?

Филип похлопал лошадь по блестящей холке и осторожно тронул шпорами бока.

— Вперед, Таша, — пробормотал он, глотая снег, — если мы хоть ненадолго задержимся здесь, чертов Чарлз найдет нас только по весне, когда мы наконец оттаем. Но тогда будет поздно.

Нет, он, разумеется, движется на восток.

Филип решил положиться на свое чутье. Дамблер всегда утверждал, что нос никогда не подведет, но за все свои старания Филип заработал только насморк и к тому же неудержимо расчихался.

Стемнело. Скоро совсем ничего не будет видно, и если он немедленно не найдет дорогу, дело кончится плохо.

Но тут Таша вдруг фыркнула и дернула головой. Слева в крошечной лощине угнездился коттедж, казалось, вросший в землю подобно деревьям. При мысли о горячем кофе у Филипа потекли слюнки. Он развернул Ташу, немедленно забыв о трепке, которую намеревался задать Чарлзу, как только они встретятся на ринге в боксерском клубе «Джентльмен Джексон».

К тому же это не простой коттедж, а двухэтажный охотничий домик из красного кирпича, увитый по фасаду побелевшим от снега плющом. Филип спрыгнул на землю перед украшенным колоннами входом, потопал занемевшими ногами и громко постучал. Никто не ответил. И неудивительно, ведь здесь никто не живет, и владелец, вероятно, не вернется до следующей весны!

Садясь в седло, Филип тяжело вздохнул:

— Таша, обещаю тебе лишнее ведро овса, если довезешь меня до Морленда, с тем чтобы я смог поколотить Чарлза еще сегодня вечером.

Филип, не снимая перчатки, сунул руку за пазуху и пошарил в кармане жилета в поисках хронометра. Четыре часа дня, и в трех шагах почти ничего не видно за пеленой снега. Покачав головой, Филип направил Ташу по узенькой скользкой тропинке. Если он не выберется отсюда, придется вернуться к дому. Он дал себе еще полчаса. Не больше.

Несмотря на подбитое мехом пальто, холод пробирал его до костей. Филип поежился и пригнул голову к самой шее кобылы. Но стоило взглянуть наверх, как лицо залепило снегом. Он потуже стянул у горла ворот, подтянул шарф едва ли не до глаз и послал Ташу вперед. Вскоре они очутились на развилке. Куда теперь? Филип беспомощно осмотрелся, вынул гинею, подкинул в воздух и, пожав плечами, свернул влево. Только бы не забыть дорогу к охотничьему домику! Если другого выхода не будет, он переждет там.

Молодой человек внезапно усмехнулся, представив, что сказали бы друзья, узнав о его приключении. Он просто не переживет их иронии. В ушах зазвучал насмешливый голос его лучшего друга Розна Кэррингтона:

— Ну, Филип, как же так вышло? Чтобы человек, не растерявшийся в дебрях Шотландии, запутался в трех соснах на каких-то йоркширских задворках? Позор!

А Мартина, его любовница? Филип представил ее лежащей на широкой постели, облаченной в нечто соблазнительно полупрозрачное, предназначенное для возбуждения его похоти, такой нестерпимой, что он готов был снести любые ее издевательства!

Перед ним словно встала серебристо-серая пелена снега. Таша все ускоряла шаг. Филип старался не поднимать головы. Лошадь сама не сойдет с дороги, но если лес в ближайшее время не кончится, придется вернуться в домик. У Филипа всегда было превосходное чувство времени, даже Мартина это признавала. Он неизменно чувствовал точное мгновение, когда она хотела от него тех или иных изысканных ласк.

Улыбаясь, Филип снова вынул часы. Да, еще десять минут, и пора поворачивать обратно.

Мартина, его роскошная, неотразимо ослепительная любовница… Сама мысль о ней согревает его. Когда он сказал, что собирается на север, отпраздновать Рождество с Чарлзом, она приподнялась на локтях и лениво рассмеялась:

— Ах, мой красавчик, значит, ты предпочитаешь мертвую зиму живому теплому телу? Какой абсурд!

Сейчас, застигнутый непогодой, Филип отдал бы половину своего состояния, лишь бы очутиться обнаженным в ее мягкой постели, уткнуться лицом в упругую грудь и продемонстрировать свое искусство непревзойденного любовника.

Метель настолько усилилась, что он снова остановил Ташу и осмотрелся. Внимание его привлекло большое алое пятно на белоснежном фоне. Он поднес руку к глазам и прищурился. Что все это означает? Откуда взялось это пятно? Еще немного, и оно скроется под снегом.

Филип подъехал ближе и, пораженный, уставился на бесчувственную миниатюрную женщину в багряном бархатном плаще. Спешившись, он встал на колени возле незнакомки. Что с ней?! Почему она одна здесь, в метель, в дремучем лесу?

Он осторожно перевернул ее и вгляделся в юное лицо. Да она белее снега, а губы посинели от холода! На белой коже отчетливо выделялись голубые вены. Щеки пересекли две узкие царапины, покрытые засохшей кровью. На лоб падала густая прядь волос цвета красного дерева.

Виконт стянул кожаную перчатку и, чуть приоткрыв ворот плаща, приложил руку к груди девушки. Жива, но дыхание затруднено, и из горла вырываются хрипы.

Филип слегка похлопал ее по щекам. Никакой реакции. Он ударил сильнее и потряс ее за плечи, но она по-прежнему не приходила в себя. Филип видел много случаев обморожения, когда провел зиму в Польше, и знал, что последствия могут быть смертельно опасны. Он поскорее поднял девушку, завернул в свое пальто. Несмотря на промокшую одежду, она была легка, как пушинка.

Филип понял, что продолжать путь невозможно. Он едва видел Ташу, стоявшую не более чем в четырех футах от него. Значит, надо ехать в охотничий домик — это их единственное убежище.

Он крепче прижал к себе незнакомку и направился в обратный путь.

— Жизнь становится все сложнее, — пожаловался он лошади. Та запрядала ушами и тихонько заржала.


Филип отыскал небольшую конюшню на задах дома. Войдя внутрь, он осторожно опустил девушку на вязанку сена, затем быстро ввел Ташу в стойло, расседлал ее и накрыл толстой попоной.

— Как только смогу, немедленно приду покормить тебя, старушка, — сказал он, похлопав кобылу по крупу, после чего подхватил свою бесчувственную «находку» и понес к дому.

Массивная дубовая дверь, как и ожидалось, была заперта. Скрипя сапогами по снегу, Филип обошел здание и увидел еще одну дверь, к счастью, не столь надежную. Он отступил, поднял ногу и с силой ударил в створку. Та дрогнула, но не поддалась. Филип повторил маневр, и вторая попытка удалась: дверь распахнулась. Он переступил порог и оказался в крошечной кухоньке, на редкость уютной, на столах и буфетах которой были разбросаны всякие милые мелочи, а у стены, рядом с камином, высилась охапка дров. И хотя у Филипа еще не выдалось времени заглянуть в кладовую, он был уверен, что от голода они не умрут.

Он зашагал с девушкой на руках по узкому коридору, ведущему в центральную часть дома. Окинув столовую безразличным взглядом, молодой человек направился дальше, в гостиную. Здесь вся мебель была затянута чехлами из голландского полотна. Чувствуя, что сырость от мокрой одежды девушки проникает сквозь его жилет, Филип торопливо поднялся по винтовой лестнице. В конце коридора он обнаружил большую спальню с широкой кроватью. Откинув покрывало, он уложил девушку на постель, снял с нее плащ и стал расстегивать бесчисленный ряд пуговиц на тяжелом от влаги платье. Опытный глаз отметил отменное качество и изысканный покрой ее туалета. Она не дочь фермера, уж это несомненно.

При виде ее обуви Филип нахмурился. Сапожки для верховой езды и явно не предназначены для прогулок по лесу. Куда девалась ее лошадь? Может, сбросила наездницу и убежала в родную конюшню? Вполне вероятно. Но что заставило девушку пуститься в путешествие в такой день?