— Ричард, как вы очутились в Йоркшире? В это время года Лондон куда приятнее!

Маркиз Арисдейл выпрямился и направился к ней. Хищная грация его движений, как всегда, ошеломила и потрясла Элизабет. Чуть поклонившись, он поднес к губам ее руку.

— Рад вас видеть, Элизабет. Замужество вам к лицу. Сожалею только, что не смог присутствовать на вашей свадьбе.

Теплые губы коснулись ее запястья, и Элизабет невольно затрепетала, хотя сознавала, что он давно привык к подобной реакции. Ричард Кларендон недаром слыл повесой и распутником, готовым уложить в постель любую женщину. Раньше Элизабет не задумывалась об этом, но теперь, зная, что именно мужчинам нужно от женщины, она часто гадала, как бы вела себя в постели, будь маркиз ее мужем.

На щеках Элизабет выступили два ярко-красных пятна. Перед глазами стояла соблазнительно-непристойная сцена: обнаженный Ричард нависает над ней. Он не будет так осторожен и вкрадчив, как Тревор. Набросится на нее подобно изголодавшемуся хищнику.

— Где Сабрина, Элизабет?

Сабрина! Он желает видеть Сабрину! Ненависть и ярость сковали ее тело. Опустив глаза, Элизабет дрогнувшим голосом пробормотала:

— Ах, Ричард, к моему прискорбию, у меня не слишком приятные новости.

— Черт возьми, мадам, о чем вы толкуете?

Она мгновенно ощутила его полное равнодушие к себе. Ленивая грация исчезла как по волшебству. Он мгновенно превратился в разъяренного зверя, готового растерзать свою жертву.

— Прошу, Ричард, садитесь, — пригласила она, показывая на голубой парчовый диванчик.

— Довольно светских церемоний. Где Сабрина? — проворчал он, опускаясь рядом с ней. Она чувствовала в нем едва сдерживаемую энергию, готовую вот-вот вырваться наружу и все уничтожить. Жажда насилия была так сильна в нем, что пугала и одновременно возбуждала Элизабет.

Жаль, что она не может поведать ему, что наделала Сабрина, объяснить, что его маленькая принцесса не более чем жалкая потаскушка, обесчестившая себя и сбежавшая из дому. Но не настолько она глупа. Ричард — человек непредсказуемый. Вполне возможно, что он взбесится и в припадке ярости убьет Тревора. А вместе с Тревором погибнут и все ее мечты. Нет, нужно сохранять спокойствие и ясность мысли.

— Сабрина исчезла, — объявила Элизабет и, опустив голову, стала ждать.

— Сабрина — не ведьма и на помеле не летает. Во всяком случае, я такого за ней не замечал. Что значит исчезла?

— Все так, как я сказала, Ричард. В прошлое воскресенье она ушла из дому. Как раз перед бураном. Оставила деду странное письмо, в котором заявила, что намеревается жить в Лондоне с тетей Берсфорд. С тех пор мы о ней ничего не знаем и боимся, что она замерзла в лесу.

Маркиз гибким движением взметнулся с дивана. Глаза зловеще сверкнули.

— Проклятие, Элизабет, что за бред? Сабрина знала, что я собираюсь ее навестить, и, вне всякого сомнения, ей была известна цель моего приезда.

Элизабет поджала губы, чтобы не рассмеяться. Он, сам того не подозревая, дал ей в руки мощное оружие.

— Вероятно, Ричард, — промурлыкала она, жадно вглядываясь в грубовато-красивое лицо, — это и явилось причиной ее столь таинственного бегства.

Не будь она женщиной, Ричард ударил бы ее. Но торжество Элизабет было недолгим. Маркиз сделал усилие и взял себя в руки.

— Это гнусная ложь, Элизабет, и вы это знаете лучше, чем кто-либо!

Он хотел сказать еще что-то, но плотно сжал губы и устремился к двери. Элизабет, внезапно встревожившись, вскочила:

— Ричард, куда же вы?

— Поговорю с графом, — бросил он через плечо. — Похоже, от вас разумных речей не дождешься. — И, неожиданно обернувшись, смерил ее пренебрежительным взглядом. — К сожалению, Элизабет, вы по-прежнему все та же. Ничуть не изменились.

Дверь громко хлопнула, и Элизабет осталась одна. Совсем одна в огромной неприветливой гостиной. Она нервно потерла руки. Как холодно… Но что он имел в виду?!

Сабрина мчалась по узкой длинной комнате. Люди глазели на нее, но не пытались помочь. За ее спиной раздавался неумолчный звук шагов, с каждой минутой он становился все громче и громче. Она в панике обернулась: Тревор! Тревор преследует ее, а в глазах горит почти болезненное вожделение.

Сабрина отступила. Что-то острое впилось ей в спину, и она охнула. Незнакомые гости равнодушно наблюдали за ней, а Тревор был уже почти рядом. Сейчас протянет руку и коснется ее…

Чья-то рука сжала плечо девушки, и она вскрикнула.

— Сабрина, проснитесь! — донеслось до нее.

Но кошмар продолжался. Она все еще находилась в этом ужасном месте, окруженная безразличной толпой. Кто-то снова тряхнул ее, на этот раз сильнее.

— Проснитесь, это всего лишь дурной сон. Ну же, милая, все хорошо, не терзайтесь.

Глаза девушки широко раскрылись, и при виде озабоченного лица Филипа ее охватило такое невыразимое облегчение, что она непроизвольно обхватила его шею и, прильнув, спрятала голову на груди.

— Лица… — пробормотала она. — Столько лиц… Все молча смотрели на меня. Никто не захотел помочь. Им было все равно.

Филип прижал ее к: себе и погладил по голове.

— Вам нечего бояться. Мы здесь одни, и я не позволю никому вас обидеть. О каких лицах вы говорите?

Девушка глубоко, прерывисто вздохнула и, чуть откинувшись, подняла глаза.

— Лица? Должно быть, портреты в галерее. Их было так много, все давно мертвы, и никому до меня не было дела.

— Так вы убежали в портретную галерею, чтобы спастись от Тревора? — как можно спокойнее спросил он.

— Да, — выпалила она, но тут же осеклась. Неужели выдала себя?

— Кто вы на самом деле, Сабрина? И кто такой Тревор? Ей хотелось выложить все начистоту, но она не представляла, как поведет себя Филип, узнав эту омерзительную историю. Что, если он немедленно отвезет ее назад и вызовет Тревора на дуэль?! Что тогда будет с дедушкой? Нет, она этого не допустит! Решено: как только к ней вернутся силы, она продолжит путешествие в Лондон. Путь в родной дом ей навсегда закрыт, пока там находятся Тревор и Элизабет.

При мысли о том, что творится сейчас с дедом, стареньким и несчастным, пребывающим в полном неведении относительно ее судьбы, Сабрина едва не заплакала, но тут же энергично тряхнула головой. Нет, слезы ей не помогут. И Филип, чего доброго, опять примется ее допрашивать!

Она вынудила себя отстраниться.

— Я уже говорила, меня зовут Сабрина Эверсли. Вряд ли вас может интересовать Тревор.

— Возможно, но я уже успел убедиться, что он последний негодяй и каким-то образом причинил вам зло. Поэтому я и хотел узнать правду, но если вы все еще настроены держать свою историю в тайне, что же, как вам будет угодно. Всегда обожал разгадывать чужие секреты. Время и терпение — вот мое оружие.

Он осторожно уложил ее на подушки, но девушка тут же приподнялась, опираясь на локти.

— Мои деньги! Что вы сделали с моими деньгами?

— Вы о тех трех фунтах и паре шиллингов, которые я обнаружил у вас за корсажем? — усмехнулся Филип. Он совершенно не собирался конфузить ее. Не слишком хорошо с его стороны, но в эту минуту он не испытывал к ней особого сочувствия. — Увы, поблизости нет карточного клуба, где я мог бы просадить ваше состояние. Заверяю, эти злосчастные три фунта целы и невредимы. Но, поскольку вы проснулись, я настаиваю на том, что нужно немного поесть. Нельзя же, чтобы вы вернулись домой, похожая на сироту из работного дома!

Ненавистные бессильные слезы снова обожгли ее веки.

— Мой дом в Лондоне, — объявила она, — и как только я встану, немедленно отправлюсь туда.

— Хотите сказать, что отправились на зимнюю прогулку ради развлечения и заблудились в своем Эппингемском лесу?

Девушка пожала плечами, и этот безразличный жест отчего-то взбесил его.

— Я гостила у знакомых, но живу в Лондоне у тети. Пожалуйста, Филип, вы должны помочь мне вернуться туда.

— Кто эти знакомые, у которых вы гостите?

Девушка надменно вздернула подбородок и молча уставилась в одну точку, но Филип видел, как тяжело дается ей напускное хладнокровие.

— Как зовут вашу тетю?

Подбородок поднялся еще на несколько дюймов.

— Она замужем за лондонским торговцем, так что ее имя вам ничего не скажет.

— А, теперь понимаю. Вы сирота.

Филип явно застал ее врасплох. Говоря по правде, Сабрина никогда не считала себя сиротой, хотя родители давно уже лежали в могиле. И сейчас она вспомнила лицо матери, получившей известие о гибели мужа. Она так и не вынесла горя и вскоре умерла. Да, Сабрина, разумеется, сирота.

Девушка молча кивнула.

— Господи, ну и упрямица же вы! Как мне вернуть вас тетке, если я даже не знаю, где она живет!

— Я уже говорила, что собиралась добраться до Боремвуда и сесть на лондонский дилижанс. Но моя лошадь захромала. Знай я, что начнется метель, ни за что бы не отправилась в дорогу.

Виконт с нескрываемой неприязнью оглядел девушку:

— Довольно, Сабрина. Если станете и дальше потчевать меня вашими немыслимыми россказнями, я могу поддаться искушению задать вам трепку.

— Типично по-мужски, — презрительно бросила она. — Как это благородно: угрожать тому, кто меньше ростом и слабее! Но Филип неожиданно расплылся в улыбке:

— Избавьте меня от взрыва праведного негодования! Я терпеливо слушал ваши басни! Сами знаете, что высосали их из пальца! Если не считать Тревора, которого я не задумываясь отправлю на тот свет, как только узнаю, кто он такой. Ну а теперь успокойтесь, миледи, и я принесу суп.

— Не смейте называть меня «миледи»! — воскликнула Сабрина и тут же поняла, что своей излишней нервозностью выдала себя с головой.

— Пусть вы и не носите фамильных перстней, — небрежно заметил Филип, — породу видно сразу. И мне на своем веку приходилось встречать немало знатных дам. Что бы вы там ни плели, вы из благородной семьи.

Сабрина энергично покачала головой и раскашлялась. Филип нагнулся, приподнял ее и принялся бережно поглаживать по спине, пока спазмы не стихли.