— Меня никто не сможет обидеть…

А выглядел при этом так, будто бы его обидели. И довольно давно.

— Милая, — за ухом раздался шепот герцогини. — У вашего мужа тяжелая рана, в него стреляли не из пистолета, а вероятно из охотничьего ружья и чуть было не раздробили ему плечо. Если мы не поспешим, он потеряет слишком много крови.

Вытерев забинтованной рукой слезы, Клэр повернулась к ней, не убирала от лица Эрика свою дрожащую руку.

— Что я должна делать? — прошептала она, едва стоя на ногах. — Скажите мне, ради Бога, что я могу сделать для него?

Она не понимала, как такая красивая женщина, к тому же герцогиня, могла разбираться в ранениях больше доктора. И почему не посылают за доктором? Беспокойство готово было овладеть ею целиком, но Клэр заметила у подножья кровати самого герцога, который спокойно взирал на свою жену. Так, будто мог доверить ей всё на свете. Вероятно, его взгляд и успокоил Клэр, которая решила, что уж он ни за что не позволит, чтобы Эрик истек кровью. Немного успокоившись, Клэр снова перевела взгляд на герцогиню, которая мягко улыбнулась ей.

— Милая, если вашему мужу тяжело… принимать чужую помощь, вы должны помочь ему выпить вот это.

Она протянула Клэр стакан с темной жидкостью, от которого исходил очень тяжелый спиртово-травяной запах.

— Что это? — спросила Клэр, ужасаясь того, что должна позволить Эрику выпить эту странную микстуру.

— Это настой лауданума. Он поможет ему заснуть и даст мне возможность заняться его раной. Пока он бодрствует, он не позволит никому приблизиться к себе.

Клэр почему-то стало не по себе от того, что герцогиня, вероятно, догадалась о том, что на самом деле творится с Эриком. Это казалось слишком личным, чтобы хоть с кем-то говорить об этом. И всё же у нее не было выбора.

— И вы поможете ему?

Герцогиня коснулась своей теплой рукой испачканных и дрожащих пальцев Клэр.

— Поверьте, я знаю, что делать. Доверьтесь мне. — Заметив бинты у Клэр на левой руке, герцогиня нахмурилась. — Что с вашей рукой?

— Это… — Клэр было почему-то больно вспоминать о том дне. Когда Эрик спас ее от падения с дерева. Сделав глубокий вдох, она все же смогла закончить: — Я порезалась.

Герцогиня вновь мягко улыбнулась.

— Позже я займусь этим, хорошо?

— Ваш муж в надежных руках, Клэр, — добавил герцог, встав за спиной жены. — Поверьте, моя Алекс и не такие раны исцеляла.

Клэр едва сдержала стон отчаяния, благодаря Бога за то, что Он послал им этих замечательных людей. Взяв стакан, она присела рядом с Эриком и помогла ему выпить все его содержимое, с болью глядя на то, как он засыпает. На одно короткое мгновение ей стало страшно, что он никогда больше не проснется. Что она никогда больше не увидит мерцание его глаз, не услышит мягкий звук его голоса. Клэр в отчаянии провела пальцами по его губам, вытирая капельки микстуры и с ужасом понимая, что никогда не сможет поцеловать его, если он не проснется.

У нее было такое ощущение, будто она сама никогда не очнется, если не проснется Эрик…

Осторожно опустив его голову на подушки, Клэр встала и взглянула на герцогиню, которая стала разбинтовывать его плечо. При этом Эрик спал так крепко, что даже не вздрогнул. Клэр была благодарна герцогине за то, что та избавила его от очередных страданий.

Эрик лежал совершенно неподвижно. Его бледное лицо почти сливалось с белизной наволочки. Кровь пропитала ткань импровизированного бинта так, что она слиплась, но герцогиня осторожно удалила повязку. А потом стала раздевать его, осторожно вытаскивая из рукава его правую поврежденную руку.

— Выстрел задел мышцы у него на руке, поэтому он не мог пошевелить ею. — Увидев, как побледнела Клэр, она быстро добавила: — Не волнуйтесь так сильно, когда рана заживет, мышцы восстановят свою прежнюю гибкость.

Клэр снова посмотрела на неподвижного Эрика.

— Ему… ему не больно? — едва слышно спросила она, ощущая боль всякий раз, как герцогиня касалась раны Эрика.

Будто эти раны были ее собственные.

Герцогиня покачала головой.

— Лауданум не только помогает уснуть. У него есть и обезболивающий эффект. — Склонившись над Эриком, она осторожно приподняла его за плечи и быстро добавила: — Вытаскивайте из-под него сюртук, пока я его держу.

Дрожащими руками Клэр потянулась к нему, и когда сюртук оказался у нее, она заметила что-то странное в его нагрудном кармане. Блокнот, из которого торчал кончик чего-то зеленого с белым. Гадая, что это может быть, она вытащила блокнот и раскрыла на нужной странице. И обомлела, увидев маленький уже засохший стебелек ландыша. Какое-то время она не могла дышать, потрясенная до глубины души. А потом перевела взгляд на Эрика. И поняла, что снова плачет, потому что была уверена, что держит в руках тот самый стебелек, который подарила ему почти вечность назад после прогулки в Гайд-парке.

Стебелек, который он подумал сохранить! Сохранил что-то в память о том дне, но намеревался доставить ее к другому…

Она не представляла, что сердце может болеть так сильно, но оно буквально разрывалось у нее в груди.

Заметив это, герцогиня выпрямилась, расстегивая жилет и рубашку Эрика.

— Клэр, с вами всё хорошо?

Клэр едва могла соображать, и все же каким-то чудом взяла себя в руки, понимая, что нужна Эрику. Сейчас даже больше, чем прежде.

— Я… — С трудом дыша, Клэр осторожно, так чтобы не повредить хрупкий стебелек, закрыла блокнот, засунув его обратно в карман, отложила в сторону сюртук и снова повернулась к кровати. — Что мне делать дальше?

— Помогите мне снять с него рубашку.

Клэр помогла сделать и это, но снова, как только его разорванная и окровавленная рубашка оказалась у нее, она застыла, побледнев так, что чуть не потеряла сознание. На этот раз совершенно по другой причине. Замерла и герцогиня, которая, прижав ткань к ране, чтобы остановить кровотечение, ошеломленно смотрела на Эрика. Вернее на его грудь.

Невероятно красивую рельефную грудь, усыпанную мелкими черными волосками. Взгляд Клэр был прикован к другому. К глубоким и длинным шрамам, покрывающим верхнюю часть его груди, низ живота и плеч. Так будто кто-то проходился острым ножом по всему его телу, оставляя отвратительные отметины.

— Они достаточно свежие, но их плохо залечили, — задумчиво проговорила герцогиня, изучающим взглядом проходя по каждому его шраму. — Что с ним произошло?

Герцогиня посмотрела на Клэр, которая не смогла бы заговорить, даже если бы и хотела. Хозяйку Пембертона почему-то не насторожил тот факт, что, будучи уже замужем за Эриком уже определенное время, Клэр выглядит так, будто никогда прежде не видела обнаженную грудь своего супруга.

И словно бы этого было мало, Клэр заметила на его левой руке, выше локтя то, что буквально сбило ее с ног. Она покачнулась и прикрыла рот рукой, боясь издать малейший звук, будто Эрик мог проснуться.

Герцог подошел к ней, положив руки ей на плечи.

— Клэр, вам нехорошо?

Она не слышала его. Потому что не могла отвести взгляд от левого плеча Эрика. Там была черная татуировка. Болтающаяся виселица. Точно такой же рисунок, как у того мужчины, который напал на них на дороге! Боже, так вот почему Эрик застыл сегодня, увидев тех мужчин! Его связывала с ними эта татуировка. Но, откуда он знал их? Господи, как его могло что-то связывать с теми людьми?

Герцог тоже заметил это, а потом громко выругался. Будто бы понял, что это значит. Его жена жестко посмотрела на него.

— Тони, уведи отсюда Клэр, ради Бога! Ей незачем видеть все это.

Сказав это, она занялась раненым плечом Эрика, полностью сосредоточившись на нем. Клэр ощутила настоящую панику и тут же встала, боясь того, что ее действительно уведут от Эрика. Его окровавленная рубашка выпала из ее дрожащих рук.

— Я никуда не уйду отсюда!

— Но, милая, вам не… — говорил позади нее герцог.

Резко обернувшись, Клэр решительно посмотрела на него.

— Я никуда отсюда не уйду! — повторила она, чувствуя, как кружится голова. А потом повернулась к Эрику.

У нее задрожали ноги так сильно, что она едва не упала.

«Боже мой, что с тобой произошло? Что с тобой сделали?» — с мучительной болью думала она, вспоминая его стремление держаться от других как можно дальше, его реакцию на чужие прикосновения, его внезапную «аллергию» на глазах, по причине которой он в тот первый день в музыкальной комнате своего отца плохо видел ее.

Она посмотрела на его разбитый нос.

«Два месяца назад»…

И внезапно поняла, что с ним произошло что-то ужасное. Два месяца назад. Что лишило его всякого желания касаться кого-то другого. Кроме нее.

«Вы — единственная женщина»…

До которой он мог дотронуться.

Это невозможно было объяснить здравым смыслом, но это было правдой, с которой ей предстояло жить. Правда, которую она больше не могла игнорировать. У нее подкашивались ноги, но каким-то чудом Клэр осталась стоять на месте.

Свежие раны…

Все это складывалось в такую страшную картину, что Клэр боялась подумать об этом. И была уверена, что не вынесет, когда ей откроется вся правда. Правдой, которую она должна была узнать!

Едва дыша, она коснулась дрожащей рукой его холодного лба, а потом закрыла глаза и снова стала молиться, понимая, что не вынесет, на самом деле не вынесет, если с ним что-то случиться.


* * *

Он не приходил в себя вот уже два дня. Два долгих мучительно нескончаемых дня.

Клэр ни на одно мгновение не отходила от Эрика, почти с одержимостью следя за его дыханием, потому что сейчас ее жизнь зависела только от этого. Она не поменяла свое испачканное и окончательно испорченное платье, даже не заметив, что оно просто непозволительно грязное. Едва пила то, что ей приносили, и с трудом могла хоть что-то съесть. Она дремала возле его кровати, когда становилось уже невозможно еще на секунду дольше держать глаза открытыми, и тут же просыпалась от малейшего звука, ожидая, что это будет голос Эрика.