— Черт возьми, дружища, я не знал, что ты вернулся!

Клэр удивили его слова, но она не успела подумать об этом, потому что увидела, как мужчина снова шагнул к Эрику, позабыв его просьбу, но Эрик с какой-то пугающей решительностью вновь поднял руку и чуть резче велел:

— Генри, не подходи. От меня действительно несет навозом!

Клэр не могла перестать смотреть на него, впервые открыто видя то, как он запрещает другим приближаться к себе. Но не ей. Он сделал это лишь однажды, вечером перед их отъездом. До этого и после он спокойно мог подойти к ней, и так же позволял ей приближаться к себе. Когда только она осмеливалась. И вчерашняя ночь была тому явным доказательством.

А сейчас, глядя на эту картину, Клэр испытала настоящее беспокойство. Беспокойство от того, что это могло означать, потому что вспомнила, как даже его мать не осмелилась дотронуться до него кончиком своего веера. Почему? Почему даже его родные не приближались к нему? Почему они делали это так, будто понимали, что не следует этого делать, что он не позволит им этого?

Беспокойство Клэр могло бы усилиться, если бы ее внимание не отвлекли.

Озадаченно вскинув брови, Генри все же остался стоять на месте и быстро кивнул.

— Действительно… — Он не договорил, потому что, наконец, заметил ее и полностью обернулся к ней. — О, мой Бог! — простонал он потрясенно. — Кто она такая? Она… она с тобой?

Клэр вдруг почувствовала, как замирает сердце от того, что Эрик поворачивался к ней. Ей почему-то казалось, что она не сможет заглянуть ему в глаза. В глаза человека, для которого ее красота осталась почти незамеченной, — вдруг удрученно подумала Клэр.

И все же Клэр вздрогнула и замерла, когда он посмотрел на нее своими пронзительными серо-голубыми глазами.

— Это… Генри, позволь представить тебе мою жену, графиню Бедфорд. — Он не переставал смотреть на нее, когда добавил: — Клэр, этой мой хороший друг, член Парламента, Генри Хэндли.

Местный почетный житель города, Генри Хэндли (реальная личность с реальными достижениями, описанными в книге — прим. автора), который с этого года стал заседать в Парламенте от Южного округа Линкольншира, был большим сторонником парового двигателя. Он с завидным рвением развивал здесь железную дорогу, обещая дать Слифорду сильную промышленность и новые рабочие места. Генри был весьма целеустремленным и многообещающим политиком, который действительно мог принести Слифорду почёт и процветание.

Генри даже присвистнул.

— Я читал в газетах о твоей свадьбе, но не поверил этому… А теперь… О Боже, я так рад за тебя! — Он шагнул к карете и через опущенное стекло взял Клэр за руку. — Графиня Бедфорд, безмерно счастлив познакомиться с вами!

Клэр впервые слышала свое новое имя, которым Эрик обратился к ней, как и его друг. Будучи старшей дочерью маркиза, она привыкла к тому, что ее называли «моя леди», но не графиня. До этого дня она не до конца осознавала свое новое положение, а теперь…

Ее смутили и еще больше озадачили слова мистера Хэндли. Почему он смотрел на Эрика так, будто ни за что не подумал бы, что он может жениться?

И снова порывистый жест члена Парламента отвлек ее внимание.

— Рада знакомству с вами, мистер Хэндли, — проговорила Клэр так, чтобы голос ее не дрожал, а потом тепло улыбнулась ему. — Я не знала, что в таком отдаленном месте может жить член парламента.

— Вы очаровательны, миледи. — Опустив ее руку, Генри повернулся к Эрику. — Что занесло вас в наши края? Вот уж не думал увидеть тебя здесь, тем более с женой.

Эрик выпрямился и завел руки за спину. Его лицо, до этого непроницаемое, теперь стало почти каменным.

— Мы едем в Шотландию, а сюда заехали, чтобы переночевать в гостинице.

— Ни о какой гостинице не может быть и речи! Вы едете ко мне!

Эрик спокойно покачал головой.

— Это невозможно, друг мой. Я не хочу стеснять тебя, к тому же… Я обещал жене показать вашу местную достопримечательность: церковь Сен-Деви.

И снова Клэр удивленно посмотрела на него. Он отказывал другу в радушном приеме, это можно было воспринять за прямое оскорбление, и все же он отклонил его приглашение. Он не просто не подпустил друга к себе, он вообще сторонился людей! — вдруг изумленно поняла Клэр, вспоминая все те встречи, которые сталкивали их друг с другом. В доме своего отца, где давали концерт, он сидел в самой дальней комнате. И в парке они гуляли только там, где было мало людей. На музыкальный вечер он пришел только потому, что его пригласила она. Тогда он ни с кем не общался, потанцевал только с ней и ушел.

Удивительно!

— О, — Генри выглядел разочарованным. — Я помню, как часто рассказывал тебе о нашей церкви. Но ты точно уверен, что не можешь?..

Эрик дипломатично оборвал его.

— Мы побудем здесь недолго и выедем рано утром. Поверь, я бы принял твое приглашение, если бы мы не торопились.

— Но ведь твоя свадьба была… — Он вдруг замолчал и красноречиво посмотрел на Эрика, а когда отошел от кареты, тише добавил: — У вас же медовый месяц! Черт побери, а я пристаю к тебе со своими приглашениями!

Прямота его друга несказанно смутила Клэр, которая покраснела до корней волос и отвернулась от окна, поэтому не заметила, как Эрик сжал челюсти.

— Благодарю, — голосом, лишенным всяких эмоций ответил он, не глядя на карету.

— Прости, если задерживаю тебя вдали от твоей очаровательной жены. Она самое милое создание, какое я когда-либо видел!

Эрик взялся за поводья своей лошади.

— Передай мои наилучшие пожелания своей супруге.

— Обязательно…

Генри хотел было шагнуть к нему, чтобы обнять напоследок, но Эрик вновь предостерегающе вскинул руку. Генри в ответ примирительно поднял свои руки.

— Запах навоза, помню-помню. — Генри улыбнулся и заговорщицки кивнул в сторону кареты. — Не забудь умыться, когда пойдешь к ней. Счастливого вам пути. Прощайте, миледи, — помахал он Клэр и удалился.

Однако Клэр не успела ответить ему. Вскинув голову, она увидела, с какой молниеносной скоростью Эрик вскочил в седло и промчался мимо кареты.

Он не взглянул на друга. Не взглянул даже на Клэр.

Когда они подъехали к постоялому двору «Маркиз Грэнби», там их уже ждали. Для Клэр приготовили большую красивую комнату, где был накрыт даже ужин. Клэр это не удивило, теперь уже не удивляло, потому что она знала, кто всё это делает.

Ее не удивило и то, что Эрик с такой же поспешностью исчез. Лишь бы не столкнуться с ней.

Ее удивила горечь, с которой она обнаружила его исчезновение. Горечь, которая оставалась с ней с самого утра после разговора с ним, усилилась и теперь так сильно давила на грудь, что ей стало даже больно.

Больно от того, что он скрылся даже после того, как признался, что они не враги.

Непростое состояние усилилось настолько, что сидя перед камином и глядя на свой почти королевский ужин, состоявший из густого супа с креветками, куриного рулета, лосося в соусе из красного вина и трюфелей, и клубничного суфле, Клэр поняла, что не может проглотить ни кусочка.

Она не хотела есть. У нее дрожали руки, и Клэр не могла понять, отчего. Оттого, что она вновь осталась одна на всем белом свете? Что жизнь загнала ее в такую мучительную ловушку, из которой не было выхода? Оттого, что человек, державший на расстоянии весь мир, но допускавший ее к себе, теперь и ее не подпускал к себе? Это не должно было заботить ее, но вся эта ситуация ранила ее настолько, что Клэр едва сдерживала слезы.

Резко встав с кресла и бросив на стол салфетку, она отошла к горевшему камину и, взглянув на огонь, обнаружила, что дрожит. Дрожит так, что даже огонь не может согреть ее.

Она не могла больше выносить этого. Холодного, почти пренебрежительного отношения к себе. Ее рассердило то, что Эрик заботился о ее завтраках, ужинах, комнатах, остановках, и один Бог знает, о чем еще, но вновь скрылся так, будто это все не имело значения.

Черт бы всё побрал! — в сердцах подумала Клэр, смахнув влагу со щеки, а потом развернулась и двинулась к двери.

Она не могла больше находиться в этом заточении. Не могла позволить, чтобы ее жизнь даже сейчас развалилась на части. Жизнь, с которой нужно было что-то делать. Немедленно. Иначе она просто сойдет с ума.

Выйдя в коридор, Клэр на мгновение застыла, вспомнив о том, что произошло вчера почти в таком же пустом коридоре. Но в «Маркизе» не было темно. Горели маленькие фонарики со свечами, аккуратно приделанные в стенах. Клэр побрела по коридору, спустилась вниз и, повернув направо от записной стойки, оказалась в большом зале, где, вероятно, проходила общая трапеза. В зале не было никого кроме четырех мужчин, которые сидели за столом и играли в карты.

Это были мистер Шоу, Алан Паркер, мистер Купер и их кучер мистер Уайт.

Едва они заметили ее, как тут же бросили карты и встали.

— Миледи? — заговорил Шоу, взволнованно нахмурившись. — Что-то случилось?

Клэр уже ненавидела этот вопрос, всем сердцем желая хоть на время позабыть всё то, что происходило. Она хотела бы сейчас не думать о своей жизни, об Эрике… Даже о Клиффорде!

— Можно… можно мне присоединиться к вам? — прошептала она, понимая, что поступает просто недопустимо, навязываясь собственным слугам, но кроме них у нее сейчас никого не было.

Мужчины удивленно переглянулись между собой, затем Шоу вновь посмотрел на нее.

— Вы хотите играть в… карты?

Вопрос Шоу уже должен был вразумить ее и давал ей шанс отказаться от сумасшедшей затеи, но Клэр не смогла удержаться, вспомнив пустую комнату, куда ей не хотелось возвращаться.

— Вы позволите?

Голос ее дрожал так, будто она умоляла. Умоляла своих слуг! Но она была в отчаянии.

И будто поняв это, Алан отошел в сторону и выдвинул ей свой стул.