Женщина рванулась к шкафу. Где-то на антресолях у них завалялась парочка тюков с тряпьем – все руки не доходили выкинуть. Вот тряпки и пригодятся. Надо только отыскать самые рваные – и смело можно звонить и назначать свидание.

В комнате заворочался больной. Кажется, он просил чаю. Но Аллочке некогда было потакать его капризам, она уже нашла то, что искала. Из комнаты снова раздался зов, уже требовательнее. Но сестра милосердия уже вовсю болтала по телефону.

– Алло-о-о! – томно мурлыкала она. – Терентий Оле-е-егович? Это ваша добрая знакомая Аллочка… Ну как же не знаете, а даму с корзиной помните?.. С какой, с какой! С бельевой корзиной!.. Ага, вспомнили! Так вот у меня для вас несколько антикварных штучек… Ой, ну не надо так быстро! Я все понимаю… А-а-а, что за штучки? Уверяю вас, вы на такое даже не рассчитывали, там старая кроличья… хотя нет, все при встрече… Да, мне будет удобно… Что вы говорите?.. Нет ли меди? Цветного металла? Боже мой, мы металлическое не носим, что мы – древние рыцари, что ли? Но… я еще не смотрела!.. Ну конечно, притащу! Значит, завтра, возле того же моста, да? А во сколько?.. Хорошо, до встречи, мой странный романтик.

Романтик требовал еще и меди. На кой леший она ему понадобилась, Аллочка не знала, но задумалась. В ее тряпье, которое она вывалила из шкафа, ничего медного точно не было. И металлического. Может, припереть кровать? Так на ней сейчас Севастьян выздоравливает…

Из комнаты непрерывно раздавался глас больного. Вот им заниматься было совершенно некогда. Поэтому Алла сильно обрадовалась, когда зазвонил телефон и знакомый голос вежливо попросил Гутю к телефону. Аллочка кинулась тормошить сестру.

– Гуть! Вставай! Сколько можно спать? Люди требуют тебя к телефону!

К телефону Гутиэру требовала Ниночка.

– Гутиэра Власовна! Ну мы же договаривались вчера, что едем к Свете на дачу, ну! Мы вас ждем, ждем…

– Ниночка! Я сейчас, заезжайте за мной! – вскинулась Гутя и понеслась одеваться.

Она бросила трубку и помчалась в ванную приводить себя в порядок. Следом за ней втиснулась Аллочка.

– Нет, я от тебя дурею! – забасила она. – У нее полуживой поклонник в комнате валяется, а она куда-то намылилась! Он уже который час там трубит, от жажды помирает, а она – уже и глазки себе нарисовала! Уже и куда-то лыжи навострила!

– Господи! Севастьян! Чего ж ты ему пить не дала?

– А у меня дело. Важное. Медное, между прочим, – хотела рассказать сестра про разговор с Терентием, но Гутя ее не слушала.

Она уже стояла в дверях больного. В последнее время у них словно появилась трещина в отношениях. Нет, конечно, Гутя его, как и прежде, любила, но вот он… Почему-то постоянно прячет глаза, а если они и встречаются взглядами, у Севастьяна такое несчастное лицо становится… А ведь совсем недавно он буквально светился счастьем. Неужели его так избили негодяи, что все чувства отбили напрочь?

– Сева, ну как ты тут? Я вижу, синяки уже стали пропадать… – еле слышно лепетала Гутя, улыбаясь самой нежной улыбкой.

Синяки и на самом деле стали меняться, теперь все лицо больного красавца играло зеленовато-лимонным колером. И все же Севастьян был прекрасен. Короткие кудри, кое-где выстриженные из-за ран, высокий лоб с добротной шишкой и печальные глаза. Кажется, Гутя еще никого так не любила.

– Сева…

– Гутиэра… – разлепил уста несчастный. – Я не могу вас видеть… Принесите мне морсу и… и уйдите.

– Я все понимаю, Севочка! Ты не можешь меня видеть… Это потому, что я, я потащила тебя на эту вечеринку, это из-за меня! Господи! И я еще даже не нашла твоих обидчиков! Но я сегодня же поеду на это место избиения и…

– Не смей! – вскочил больной с подушек. – Слышишь?! Даже не думай! Это для тебя очень опасно! Это опасно для твоей жизни, неужели не понимаешь?! Даже не думай!.. Хотя…

Севастьян рухнул обратно в подушки и тяжело задышал.

– …съездить, конечно, надо. Съезди. Может, с тобой и обойдется…

– Конечно! Конечно, я сейчас же еду! Меня уже машина ждет, – мотнула головой Гутя и кинулась к двери. – А потом я приеду, и мы с тобой поговорим, хорошо?

– Поговорим… А кто со мной останется?

– С тобой? Аллочка, Карп Иванович, ты не бойся, за тобой найдется кому ухаживать. А Фома утром приходил?

– Приходил, что-то там поставил, прямо целый патронташ каких-то ампул всадил!.. Но мне стало легче, езжай…

Гутя выскочила из комнаты. За окном уже сигналила машина.

– Аллочка! Ты посиди с Севастьяном, а мы к Светлане на дачу быстренько сгоняем. Надо же место преступления осмотреть…

У Аллочки в мозгах мелькнула неглупая мысль – вот где можно достать медь!

– Я с тобой! Не таращь глаза, все равно поеду!

– Алла! Ну имей же совесть! А кто с Севой будет?

– Пусть вон наш Лось с ним понянчится! А то вчера в час ночи заявился. Тоже мне шалунишка-куртизан!

Строгий воспитатель Фомы вчера и правда припозднился, к тому же самую чуточку переборщил с винцом. Поэтому сегодня у него немножко тряслись коленки, глазки выскакивали из орбит, а головка то и дело клонилась к подушке. Его просто отвели к больному в комнату и погрузили в кресло.

– Ой, ну как же вы долго! – накинулась на них Ниночка. – Мы уже хотели одни ехать!

Гутя поежилась. Получилось некрасиво. Однако сестрица, похоже, так не считала.

– Дела у нас, надо же понимать – на наших руках больной! – деловито кряхтела Аллочка, втискивая в салон выпуклости фигуры. Особенно тяжело было пристроить нижнюю выпуклость, отчего-то никак не хватало сиденья. Это злило. – Нина! Да подбери ж ты бедра!.. Господи, зачем вы ее-то взяли?! Это ж лишние семьдесят килограмм живого веса!

Ниночка поперхнулась от возмущения.

– Так я ж… Мне обязательно…

– И ничего не обязательно, там все равно для вас женихов нет, даже какого завалящего скотника, всего три мужика, и тех берегут как достояние сельского хозяйства.

– А сама тогда зачем? – прищурилась Ниночка.

Гутя давно замечала, что эти две барышни совершенно не переносят друг друга.

– Девочки, не ссорьтесь, – пыталась успокоить их Светлана. – Чего нам – места в машине не хватает?

– С Ниночкой в одной машине ехать – себя не уважать!

– А с Аллой Власовной…

Машина резко затормозила.

– Сейчас еще одно слово, и обратно в город потопаете! Пешком! – грозно рявкнула Ирина. – Со вчерашнего прям вся голова раскалывается, а они тут устроили птичий рынок!

Все испуганно засопели и оставшуюся дорогу только громко, выразительно вздыхали.

К Малаихе заявились всем коллективом. Еще в начале деревни они выспросили, где такая проживает, и теперь все вместе толпились возле ворот, во двор войти боялись – там на длинной цепи их облаивал здоровенный мохнатый пес. Женщина вышла на лай и встретила гостей настороженным взглядом.

– Здрассть! – радостно поздоровалась Гутя. – А мы снова к вам. Вы нас еще не забыли?

Малаиха пожала плечами:

– А я вас никогда и не помнила. Вы молоко, что ль, у меня покупали?

– Ну что вы! Какое молоко! Мы же с вами беседовали про того несчастного, которого вы в лесу обнаружили, – подключилась уже и Светлана. – Помните, вы нам еще про страуса рассказывали?

– Так вы про страуса, что ль, пришли спросить? – недоуменно пялилась на них женщина.

Гутя решила подойти с другой стороны:

– Позвольте, мы пройдем. Не будем серьезными делами на улице заниматься.

– Ну… Чего ж, проходите, раз не уходите… – гостеприимно пригласила хозяйка.

Дамы маленькой стайкой потянулись в избу.

Дом у Малаихи был просторным и уютным, современные вещи мирно соседствовали со старыми, но это только добавляло теплоты.

– Вам чай греть или как? – уточнила Анна Артемьевна.

– Нет же, мы хотим, чтобы вы нас проводили на место, где нашли потерпевшего Севастьяна Рожкина.

– Госсыди, да и чего ж вам надо-то, никак не пойму! Каки таки рожки? Корову на убой купить хотите, что ль? – начала раздражаться хозяйка. – Так мы не забивали скотину, по осени приезжайте, я вам рожки оставлю, коль вы таки любители…

– При чем тут скотина? – вышла вперед Ирочка. – Вспоминайте – вы нашли в лесу избитого мужчину, передали его Маруське Козе. Он у нее лежал, а потом его забрали в город, лечиться, ну?

– Ну!

– Так вот и расскажите, где вы нашли этого мужчину!

– Ой, не знаю я, чего вы просите, токо про мужчинов вы потише говорите, у меня мужик Егор больно ревнивый. Как услышит, что я опять про мужиков… – замахала руками хозяйка и направилась к дому.

– Анна Артемьевна! Подождите! Где вы нашли избитого мужчину? – уже всерьез наседала Гутя.

Женщина только разводила руками. Вообще с ней творилось что-то непонятное, она никак не могла сообразить, какого мужчину ей посчастливилось найти три дня назад, в каком лесу это случилось и вообще – чего от нее добиваются эти ухоженные женщины.

– Избитых мужуков у нас не водится, – терпеливо пыталась объяснить она. – Хто ж у нас их лупить будет? Но ежели вам шибко надо, можете договориться с моим Егором за три поллитры, он согласится, чтоб его побили. Токо не сильно. Ежели сильно бить надумаете, тода еще и мне доплатить надо, я ж за им буду ходить. Давайте тыщщу и хвощите мово супруга от всей душеньки.

– Вы что, издеваетесь? – чуть не плакала Гутя. – Вы нарочно так, да? Вас кто-то запугал? Помните, вы нам еще говорили, что чертей видели?

– Не, я сама не видала. Сосед наш, дед Тимоха, тот видал. Токо у его это, говорят, от пьянки было. Он так и сгинул от водки той проклятущей. А я то ить не пью, с чего бы мне черти мерещиться стали? – с сожалением цокала языком Малаиха. – А чего, в нашем лесу ишо и черти? Вот ведь всю икологю испоганили, теперича и за грибам не выйдешь!

– Но вы же сами говорили! – прижимала руки к груди Светлана.

– Ладно, оставьте чертей в покое, – махнула рукой Гутя. – Анна Артемьевна, нам надо узнать, где, в каком точно месте вы нашли избитого мужчину!