С кровати не донеслось ни звука, и Колтон, оглядевшись, увидел, что глаза актрисы закрыты, а дышит она часто и неглубоко.

— Похоже, у вас почти не остается времени, милорд, — заметил священник. — Мисс Мейс умирает.

Колтон ощутил, как по всему телу распространяется ледяной холод.

— Я женюсь, — неохотно пробормотал он.

— А ребенок? Вы заберете его с собой?

— И выращу его как своего собственного, — поклялся Колтон, впрочем, без особенного энтузиазма.

Казалось, прошло всего несколько минут, прежде чем брачные обеты были произнесены: едва слышно — Пандорой и весьма сухо — Колтоном. Нет нужды пояснять, что он чувствовал себя, как мальчишка-озорник, попавшийся в поставленный им же самим капкан.

— Кормилица сообщила мне, что готова позаботиться о ребенке, если вы и ее увезете с собой, милорд. Вы согласны?

Эта идея понравилась Колтону не больше, чем требование жениться, но выхода в этот момент он просто не видел.

— Похоже, у меня нет выбора. Ребенка все равно нужно кормить.

Священник сделал знак кормилице собирать вещи, и Колтон брезгливо поморщился при виде неряхи. Она так и не застегнула блузку и, отложив ребенка, тяжело поднялась со стула. Заметив, что Колтон наблюдает за ней, она широко улыбнулась. Колтона едва не затошнило при виде полусгнивших зубов, но она как ни в чем не бывало вытерла указательным пальцем сосок, из которого капало молоко, и медленно облизала, выражая всем видом величайшее наслаждение.

Колтон с гримасой отвращения отвернулся. Женщины и раньше вешались ему на шею, но не столь же омерзительные! Неужели найдется мужчина, способный лечь в постель с этой тварью?!

— Ее зовут Элис Коббл, милорд, — объявил настоятель. — Она сказала, что мужа убили на войне, так что у нее никого теперь нет. Что же до жалованья… она потребует не более двух — четырех пенсов, кроме еды и крыши над головой. Уверен, что она сумеет позаботиться о вашем ребенке.

А вот Колтон был совершенно уверен в обратном, как и в том, что в жизни не видел существа грязнее и противнее. Страшно подумать, что придется возвращаться с ней домой в одном экипаже, ибо исходивший от нее смрад мог свести с ума самого неприхотливого человека. Ее волосы, давно нуждавшиеся в воде и мыле, торчали неопрятными космами из-под засаленного платка. Она так и не прикрыла грудь, мало того, едва не совала ее ему в лицо. Интересно, как скоро он сможет найти ей замену? Оставалось надеяться, что это будет не так уж сложно.

Колтон повернулся к Пандоре и понял, что ее силы быстро иссякают.

— Не можете ли вы помочь ей? — спросил он настоятеля. Тот выступил вперед, прижал пальцы к запястью актрисы и, вздохнув, покачал головой.

— Сомневаюсь, что ваша жена протянет и час, милорд.

— Я останусь с ней.

— Не стоит, милорд. Она скоро отойдет, а если вы промедлите, на ваш экипаж могут напасть бывшие солдаты. Те самые, что, вернувшись с войны, обнаружили, что работу и еду найти не так-то легко. Они собираются в шайки по всему городу и творят бесчинства в отместку за то, что правительство оставило их без средств к существованию. Иными словами, аристократы наслаждаются всеми радостями жизни, когда простые солдаты голодают.

— Я сражался бок о бок с многими из этих людей и могу им только посочувствовать. И готов рискнуть. Не хочу, чтобы Пандора умирала в одиночестве.

— Я буду здесь, милорд.

— Так или иначе, я остаюсь, — решительно объявил Кол-тон. — Я никогда еще не был женат, но считаю, что муж не должен оставлять умирающую жену.

— Вы правы, — кивнул настоятель. — Я всего лишь думал о вашей безопасности.

— Это ни к чему. В жизни я сталкивался куда с худшими бедами, чем банда головорезов.

— Да, эта молодая женщина говорила о вашей храбрости под огнем противника.

— Кол… — раздался слабый голос с постели.

— Я тут, Пандора, — откликнулся Колтон. — И не покину тебя.

— Я только прошу… быть хорошим отцом… нашей дочери.

С этими словами она закрыла глаза и перестала дышать.

Преподобный Гудфеллоу снова проверил ее пульс и торжественно закрыл простыней лицо усопшей.

— Она мертва, милорд.

Колтон сокрушенно покачал головой, встал и, сунув руку в карман, вынул тяжелый кошелек и вложил в руку священника.

— Этого достаточно, чтобы заплатить за разрешение на брак, достойно похоронить Пандору на приличном кладбище и поставить надгробную плиту. Ее дочь со временем захочет узнать, где положили мать. Как я могу найти вас, после того как улажу домашние дела?

— У меня небольшой приход по дороге в Оксфорд, милорд, — пояснил священник. — Ваша жена будет похоронена там.

Он вытряс монеты на ладонь и вскинул на Колтона удивленные глаза:

— Вы очень щедры, милорд.

— И купите еды для солдат. Уверен, что вы знаете немало бедняг, которые остались без крова и работы, — бросил Кол-тон и, повернувшись, сделал кормилице знак следовать за ним.

Женщина прижала к себе ребенка и подняла маленький потрепанный саквояж.


Колтон заранее предвкушал неприятный разговор с матерью, но в жизни не предполагал, что, выслушав его, она лишится чувств. Несчастная наверняка бы разбила голову о мраморную столешницу, не сумей сын вовремя ее подхватить. Гаррисон поспешил открыть дверь, а Колтон, позвав горничную Филаны, понес мать в спальню, где положил на постель.

Горничная принялась вытирать ей лицо смоченной в холодной воде тряпочкой. Филана постепенно пришла в себя, но, вспомнив рассказ сына, застонала и прикрыла глаза дрожащей рукой.

Колтон тихо попросил Гаррисона спуститься и проводить Элис Коббл в детскую.

— И прикажите слугам уговорить ее искупаться и вымыть голову, — добавил он. — Если она откажется, будет говорить со мной. Я ни при каких обстоятельствах не позволю этой грязной твари находиться здесь в подобном виде, так что предъявите ей обычный ультиматум, как всем служанкам при найме.

— Да, милорд.

Едва за дворецким закрылась дверь, Филана повернула голову и взглянула на сына полными слез глазами.

— Я так надеялась, что ты женишься на Адриане, — всхлипнула она. — Все эти годы она была для меня второй дочерью! Я не могу ее потерять! Мы с Седжуиком видели твоей женой только ее одну. И теперь моим надеждам пришел конец!

Колтон сжал тонкую руку, но утешить мать было нечем. Они с Адрианой даже не помолвлены. Трудно ожидать, что она закроет глаза на его неверность, особенно после недавней ссоры.

— Я поговорю с ней, — выдавил он с трудом.

— Боюсь, это ни к чему не приведет, — грустно прошептала Филана. — Какую волю надо иметь, чтобы выдержать сочувственные взгляды посторонних! Не знаю, сможет ли она вынести тяжесть позора!

Чарлз торжественно приветствовал Колтона у дверей Уэйкфилд-Мэнора.

— Я скажу ее светлости, что вы желаете ее видеть.

Дворецкий знал о размолвке между молодой хозяйкой и маркизом и мог понять просьбу последнего о разговоре наедине.

— Если вам будет угодно пройти в библиотеку, милорд, я сообщу леди Адриане, что вы ее ждете. Вряд ли вам помешают, милорд. Лорд Стендиш и леди Кристина уехали к Абер-нати отвезти подарки детям. По-моему, они решили немного там задержаться и подождать леди Адриану.

— Спасибо, Чарлз.

Колтон с тяжелым сердцем вошел в библиотеку. С Адрианы вполне станется послать с Чарлзом свои сожаления и отказаться его принять.

Он снова подошел к групповому портрету дам Саттон, но видел только одно лицо: темноволосой богини, которую он скорее всего потеряет. После всех яростных возражений против женитьбы Колтона охватывала смертельная тоска при мысли о том, что, узнав о поспешном браке, Адриана прогонит его и запретит показываться на глаза.

Всего за несколько часов, проведенных в тяжких раздумьях, он осознал, что без Адрианы никогда не обретет покоя. Опасаясь, что она его отвергнет, он не находил себе места. До сих пор ему не приходилось испытывать такого страха, даже когда враг шел в наступление.

— Вы хотели видеть меня? — донесся с порога нежный голос. Сердце Колтона встрепенулось от облегчения, но с первого взгляда стало ясно, что Адриана не смягчилась.

— Мне крайне необходимо поговорить с вами, — начал он, шагнув к ней.

— Если насчет того вечера, мне больше нечего сказать, — холодно объявила Адриана, подходя к камину и протягивая руки к огню, поскольку ее пальцы превратились в лед с той минуты, как Чарлз объявил, что маркиз прибыл и желает ее видеть. Никто не знал, как трудно ей сохранять внешнее спокойствие. Этот человек уже казался неотъемлемой частью ее души, и исключить его из своей жизни все равно что отрезать себе руку… вернее, вырвать сердце. — Я слишком разгорячилась в тот вечер и за это должна извиниться, но не отрекусь ни от единого слова! Невозможно и дольше надеяться на то, что вы рано или поздно передумаете и захотите взять меня в жены. Я буду меньше страдать, если мы разлучимся прямо сейчас. Тогда я смогу начать новую жизнь с другим человеком, которому не так противна.

— Вы можете не верить мне, Адриана, но я очень хочу видеть вас своей женой.

Девушка скептически подняла брови и впервые заметила черный синяк под глазом маркиза. А она и не знала, что ударила его так сильно! Но за это еще успеет извиниться позже. Пока что ей не до этого!

— И когда вам это пришло в голову?

— Довольно давно. Но я откладывал этот разговор. Когда-то я возмущался при одной мысли, что кто-то будет управлять моей жизнью за меня, но как ни пытался восстать против наших отношений… понял, что хочу… нет, нуждаюсь в вас.

Адриана едва не засмеялась, но мешало угрюмое выражение лица Колтона.

— Что-то случилось? Колтон опустил голову.

— Случилось. Нечто заставляющее меня сомневаться в том, что вы примете мое предложение.

Адриана встрепенулась. Если он желает возложить на нее вину за разрыв помолвки, можно только удивляться такой наглости.

— Продолжайте, я слушаю.