— А когда я пришла в себя, когда тетя Элла Мэй спасла меня от смерти или от душевной болезни, — продолжала Вирджиния, — я хотела только одного — свободы. Но тетя не позволила мне просить у тебя свободы, пока я не съезжу в Англию и сама не увижусь с тобой. И вот я приехала в замок с намерением возненавидеть тебя. Когда я увидела, как ты вышвыриваешь из дома ювелиров, извергая проклятия и ругательства, ты мне показался именно тем человеком, за которого, по моим представлениям, я вышла замуж.

— Так вот когда ты впервые увидела меня, — промолвил герцог. — Я очень хорошо помню тот случай. Моя мать… впрочем, это длинная история, я позже тебе все объясню, но она и раньше продавала фамильные ценности. Я был вынужден выкупать их, а те люди вновь пришли за добычей.

— Потом, как ты помнишь, — продолжала Вирджиния, — мы разговаривали с тобой на поляне возле озера, и я увидела в тебе совсем другого человека.

— И спасла мне жизнь, — тихо напомнил герцог.

— Наверное, все-таки хорошо, что я отправилась в Англию, — улыбнулась Вирджиния.

— Ты — моя жена! — пробормотал герцог. — Никак не могу поверить. Никак не могу понять. Не представляю, как ты можешь выглядеть так, вместо той…

— Толстой коротышки с ужасной, вульгарной диадемой на голове, — перебила Вирджиния.

— Бедной толстой девочки, — поправил ее герцог, — которой, как я думал, нужен был мой титул.

Он поднес руку к глазам.

— Мне кажется, что все это снится! — сказал он, — или, может быть, на самом деле, это один из твоих трюков, Вирджиния!

— Ты простил меня? — спросила она.

— Мне бы хотелось выяснить только одно, — сказал герцог — что ты теперь думаешь обо мне — о человеке, которого презирала, которого ненавидела, об охотнике за приданым, прибывшим в Америку получить твои Он шагнул к Вирджинии, произнося свой вопрос. Она не смела поднять на него глаза с длинными темными ресницами.

— Я думаю, что ты… гордый, властный, иногда деспотичный… повелитель, — прошептала она, — но… ты… настоящий мужчина.

При этих словах, столь много значивших для обоих, щеки ее запылали. Герцог подошел совсем близко.

— Ты права, Вирджиния, — сказал он. — Я — властный!

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Ты — моя жена, — повторил он, — и позволь мне внести одну ясность. Развода между нами никогда не будет. Потому что, сколько бы мы ни жили, тебе не удастся еще раз убежать от меня. Я с тебя глаз не спущу. Ты моя! Поняла, Вирджиния? Моя! Не только потому, что мы женаты, но и потому, что ты доверилась мне.

Он так крепко обнял ее, что ей стало трудно дышать. Вирджиния так и не смогла взглянуть на него, и он, приподняв ее лицо за подбородок, повернул к себе, — Ты все еще боишься меня? — спросил он — я обещаю, я обещаю, что буду очень властным и деспотичным мужем. В то же время, Вирджиния, я буду любить тебя безраздельно, всей душой, как никогда не любили ни одну женщину. Скажи мне, только всю правду, ты этого ждала от меня?

— Я люблю тебя, Себастьян — прошептала она, — Я люблю в тебе… мужчину!

Тогда, коснувшись ее губ, он с трудом пробормотал:

— Я люблю тебя, моя дорогая, моя милая женщина и… моя жена!