— Приятно, что кто-то в меня верит. Но пока я совершенно не представляю, каким образом выходить из этой ситуации. Скорее всего отныне и впредь придется быть исключительно экономной, бережливой, не позволять себе никаких лишних расходов.

Джейн ощущала удивительное спокойствие оттого, что вновь оказалась в привычной для себя обстановке, рядом с Зоей. И уж совсем восхитительными казались обильные, сытные застолья на ее кухне — в компании таких же, как Джейн, неудачниц.

Джейн охотно проводила время с детьми Сандры. Когда же дети и Джастин ложились спать, женщины с удовольствием, как в старые добрые времена, болтали на кухне.

— Джейн, я никогда прежде тебе не говорила, но, знаешь, Алистер в общем-то обманул тебя. Жизни Джеймса никогда не угрожала опасность.

— Я знаю, Сандра. Обманул? Ну и пусть.

— Так ты знала?! Но я, должно быть, напрасно употребила это слово? В действительности он ведь просто хотел тебя вернуть.

— Сандра, для него — я всего лишь очередное женское тело. Не исключено, что таким образом он всего лишь хотел поквитаться с Роберто.

— Алистер?! Ну, мне он никогда не казался мстительным.

Они немного помолчали.

— Джейн, могу я задать тебе один вопрос? — Джейн вопросительно посмотрела на подругу. — Наверное, он покажется тебе идиотским, но… Я ведь спала только с Джастином. Что это такое — другой мужчина? Насколько другой воспринимается как иной?

Джейн рассмеялась.

— Наверное, мучаешься, не потеряла ли чего-то важного в жизни, да? Да, Сандра, это действительно иное. Хотя в то же самое время… Может, и отличается… В общем, я и сама не знаю. — Сандра недоуменно взглянула на Джейн, из путанного ответа которой совершенно ничего не поняла. — О Господи, как же мне его недостает! — неожиданно выдохнула Джейн наболевшее. — Истомилась без него. Я так его хочу!.. Никто не сможет любить так, как это делал Роберто.

— Джейн, мне очень жаль тебя. Я-то думала все совсем по-другому… Но все равно, ты непременно найдешь кого-нибудь. Я уверена.

— Эх, Сандра, ты даже не представляешь, как это было замечательно. Он разбудил меня, поддержал во мне огонь любви. Когда он овладевал мною, он не просто брал мое тело, он отнимал и часть моей души. Каждый раз, когда он занимался со мной любовью, мне казалось, что я умру, умру от наслаждения и экстаза.

— У нас с Джастином совершенно ничего похожего, — с некоторой иронией произнесла Сандра. — Нет, конечно же, и у нас бывает все очень славно, но я и представить себе не могу подобных «высот». — Она рассмеялась, вынудив на сей раз улыбнуться и Джейн. — Знаешь, наверное, мы с тобой не вовремя родились. Мы были еще малы в шестидесятые, в самом их начале, когда люди умели наслаждаться и прекрасно проводили время. Другого такого черта с два дождешься. Мы с тобой думали о замужестве, о собственном доме, о детях — нам все вокруг твердили, что именно в этом и заключается наш женский долг, тогда как другие просто радовались жизни. Теперь же слишком поздно: представь только, 35-летние хиппи! Грустное, должно быть, зрелище.

— Вопрос в другом: а были ли эти самые хиппи счастливее нас с тобой? Может, нам только казалось, что они кайфуют, что у них там такая уж невообразимая свобода? Мы в некотором смысле чувствовали себя куда безопаснее, пристойнее…

— Тоже мне, судья нашлась! Сама во грехе жила сколько времени.

— Что значит «во грехе жила»? Тебя послушать, создается впечатление, что у меня каждую неделю бывали оргии. Нет, у нас с Роберто все было очень пристойно. Мы жили, как живут семейные пары. Недоставало лишь документа, удостоверяющего брак.

— Представь только, какие возможности открываются сегодня перед молодыми девчонками! Не знаю, как ты, а я им по-настоящему завидую.

— Не сказала бы, что исхожу завистью. Я не очень уж изменилась, Сандра. Мне, конечно, хотелось бы иметь рядом мужчину, который любил бы меня, хотелось бы каждый вечер с нетерпением ждать его возвращения, вместе с ним идти по жизни…

— Я отдала бы что угодно, лишь бы поменяться с тобой прошлым, — завистливо произнесла Сандра.

— Думаю, ты бы очень скоро пожалела. Я, например, отдала бы что угодно за то чувство уверенности, которое дает тебе Джастин. Ты, возможно, считаешь, что у вас скучная жизнь, но я за такую жизнь отдала бы все на свете!

— В таком случае тебе не стоит спорить с кембриджскими феминистками, иначе они разорвут тебя в клочья от ярости.


Спустя некоторое время к Джейн приехала Онор, и все женщины весьма понравились друг другу. Онор даже сумела убедить Зою в кои-то веки покинуть кухню: они пообедали в ресторане «Панос». Обед получился шумным. Джейн почему-то была уверена, что Мэй будет смеяться, наблюдая за тем, как Зоя, Онор и Сандра без умолку трещали, обмениваясь случаями из жизни. Потом все они побрели по улицам города, обнявшись и громко хихикая, словно стайка развеселившихся школьниц. Они переходили из одного магазина в другой: Онор настояла, чтобы была куплена не только одежда для маленького, но также и мебель для детской. Перед самым отъездом (а Онор вечно торопилась), она отвела Джейн в сторонку.

— Ты не писала Роберто?

— Нет, Онор, я не могу.

— А хорошо бы. Он так несчастен. Превратился в настоящего отшельника: никто не приезжает к нему в гости, он такой потерянный…

— Никаких вечеринок и развлечений, стало быть?

— Абсолютно никаких. Такое чувство, словно замок вообще опустел. Но я знаю, он там. Прячется, словно привидение, слоняется из угла в угол. Депрессия. — Она горестно вздохнула.

И все же Джейн не послушала совета. Да и что она могла ему написать? Она ведь уже говорила, что сожалеет о случившемся, молила его о прощении, уверяла, что любит, — а он и слушать не хотел. Зачем же тогда писать?

Месяц спустя после приезда Онор, когда Джейн хозяйничала на кухне, туда, запыхавшись, вбежала Мэй.

— Приехал! — выдохнула она, прервав на полуслове Зою.

— Кто приехал? — хором воскликнули женщины.

— Принц!

Джейн была совершенно не готова, она даже не была толком одета. Сердце ее бешено колотилось, ей казалось, она ошиблась, но нет — именно он стоял посреди гостиной, исключительно элегантный и совершенно не принадлежавший этому скромному миру. У Роберто был усталый, измученный вид, — и Джейн более всего на свете хотела броситься к нему и заключить в свои объятия.

Вместо этого она, смущаясь, произнесла:

— А, привет. — Она видела, как Роберто взглядом ощупал ее пополневшую фигуру и инстинктивно скрестила руки на животе. — Да, становлюсь толстухой, не слишком-то это все привлекательно, к сожалению. — Она попыталась улыбнуться, однако едва ли в этом преуспела.

— Онор мне рассказала о ребенке, — без всякой преамбулы произнес он.

— Да, она приезжала. Где ты ее видел?

— В Париже.

— Как там твоя квартира?

— Почему ты ничего не сказала мне о ребенке?

— Сказала. Я сказала, что… — Она осеклась.

— Я не поверил, думал, это твоя очередная хитрость. А почему же ты не сделала аборт?

— Ребеночек ни в чем не виноват. Он ведь не просил, чтобы его зачинали. Ну и… — Она вновь осеклась.

— Ну и?..

— Он — как бы частичка тебя. — Глаза Джейн наполнились слезами и она поспешила отвернуться.

— Джейн, мне кажется, мы должны пожениться.

Она резко вскинула голову. Она ушам своим не верила и раскрыла рот от удивления. Волнение ее было столь сильным, что она некоторое время слова не могла произнести.

— Для ребенка будет лучше, если он родится законным. Несправедливо было бы из-за нашей с тобой ошибки лишать его прав на наследство.

— Это может быть и девочка, — только и смогла произнести Джейн.

— Если мы поженимся, с ребенком все будет в порядке, — продолжал Роберто, словно не слыша ее слов. — Я не буду, в отличие от Алистера, пытаться отобрать его у тебя. Я не такой жестокий человек, напротив, мы будем вместе воспитывать его. Я с удовольствием буду проводить с ним каждое лето, с удовольствием буду кататься на лыжах. А когда он подрастет, мы будем вместе ходить на охоту. Хочу, чтобы у меня была возможность решать все вопросы, связанные с его образованием. Я бы предпочел, чтобы он учился в Италии. Вообще мне хотелось бы, чтобы он стал итальянцем, а не англичанином. Я оплачу няню, дом, а кроме того, назначу тебе определенное содержание.

— Что ж, так оно будет, пожалуй, справедливо по отношению к ребенку, — мягко произнесла Джейн, удивляясь, что голос ее звучит ровно. — Тебе вовсе ни к чему содержать меня, я этого не заслужила. А вот поддержать ребенка, это, конечно, хорошо. При том что все будет делать одна Мэй, других слуг нам не нужно.

— Это не совсем подходящий для тебя дом, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Найди что-нибудь получше, я куплю его для тебя. Может, стоило бы поискать имение подальше от города, там и воздух, и вообще… Он может научиться ездить верхом…

— Мне тут очень нравится, Роберто, и я совсем не хочу переезжать. Подруги помогают, нам совершенно не нужен огромный дом.

— Ну, не буду навязывать свое мнение. Оставайся тут, раз хочешь, а когда ребенок подрастет, видно будет. Если передумаешь, дай мне знать.

Все, что он говорил, скорее походило на выработку условий делового контракта, чем на встречу любящих людей. Джейн с надеждой смотрела на него во все глаза. Нервничая, она потянулась к нему, коснулась его руки.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Джейн.

— Зачем же тогда?..

— Затем, что я не смогу простить тебя. Я никогда больше не смогу тебе поверить.

— Ты сейчас останешься? — спросила она.

— Нет, у меня номер в «Гарден-хаус». Но я буду видеться с тобой каждый день.