— Что случилось в Портленде? Почему ты так боишься подушек и что, ради Бога, находится за той запертой дверью наверху? — злость в ее голосе какая-то новая… неузнаваемая.

Я делаю шаг назад. Ее слова становятся отдаленным эхом.

— Ничего? Это все, что ты можешь? Тогда отлично. Я буду в Хартфорде со своим лучшим другом оплакивать потерю его сестры, сестры, о которой я думала, как о своей собственной. Поэтому, если единственные мысли, которые ты хочешь со мной разделить — это жалкая ревность к члену какого-то другого парня у меня во рту, тогда я думаю это… — она указывает пальцем между нами, — было громадной ошибкой.

Слезы стекают по ее щекам, и я ненавижу себя за это. В этот момент я осознаю, насколько я сломлен, так как ни единого слова не слетает с моих губ, когда я смотрю, как она выходит за дверь.

***

Вивьен


— Ты не обязана везти меня домой, — говорит Кай после получасового молчания.

— Обязана. Тебе опасно садиться за руль, когда ты так рассеян.

— У твоего парня нет проблем с тем, что ты везешь меня домой? — он не отрывает взгляд от бокового окна.

— Нет, — вру я, потому что не хочу, чтобы он знал, что произошло. К тяжелому грузу на моей душе от потери Бэт добавился еще и уход от Оливера. Мне даже не нужно было говорить об этом вслух, чтобы слезы заполнили мои глаза. Это то, что я сделала, я оставила Оливера. В тот момент я действовала на эмоциях, подстегиваемых адреналином, и реальность того, что я сказала, и чего он не сказал, до сих пор не настигла меня в полной мере.

— Шон сказал, ты переехала к нему.

— Как держатся твои родители? — я отказываюсь продолжать разговор обо мне и Оливере.

Кай поднимает плечи.

— Сара сказала, что мама в полном беспорядке, но папа еще не плакал. Я думаю, это отрицание.

Старшая сестра Кая — Сара — доктор скорой помощи в Хартфорде, и она как раз работала, когда Бэт привезли в больницу. Я даже не могу представить, как это было для нее.

— А как Сара?

— Она остается сильной ради мамы и папы.

Он качает головой.

— Я просто не могу понять этого, — его голос ломается.

Я тянусь и беру его за руку. Он смотрит, сжимает ее и не отпускает, пока мы не приезжаем к его дому.

— Идешь? — спрашиваю я, когда открываю дверь.

Кай смотрит на дом, будто видит его впервые.

— Я не знаю, смогу ли выдержать и войти в дом, зная, что не услышу ее голос.

Бэт была на шесть лет младше Кая, и она была полна энергией. Я вытираю несколько слезинок.

— Я знаю, Кай.

Открывая его дверь, я предлагаю ему свою руку, и он берет ее. Я веду его через парадный вход, и его хватка на моей руке усиливается, когда мы подходим ближе.

Тишина. Я ожидала услышать его родителей или Сару, но везде темно и тихо.

— Где твои родители?

— Они остались у Сары. Папа сказал, что мама даже не может спать в доме прямо сейчас.

Я киваю и включаю свет у входа.

— Ну, уже поздно. Я позвоню тебе утром, ладно?

— Не уходи, — его глаза покраснели, а голос ослаб. — Не хочу оставаться один.

— Кай…

— Вив, мне нужен мой друг сегодня.

— Хорошо, — шепчу я и начинаю перечислять список желаний. Хотела бы я, чтобы Бэт сейчас была здесь и рассказывала нам о своем последнем увлечении. Хотела бы я, чтобы мы с Каем никогда не были больше, чем просто друзья, тогда было бы легче всегда оставаться друзьями. Хотела бы я, чтобы Оливер был единственным, кто повел бы меня в свою спальню. Хотела бы я знать Оливера, всего его. И так как все, чего я хочу так далеко от действительности, я собираюсь продолжать и хотеть, чтобы существовали летающие единороги, иметь свой собственный частный остров у побережья Австралии и мир во всем мире.

Кай скидывает обувь и валится на свою кровать, смотря в потолок.

— Я воспользуюсь ванной.

Он кивает, не глядя на меня.

Умывшись и почистив пальцами зубы, так как не принесла свою сумку из машины, я заползаю на кровать рядом с Каем. Он поворачивается лицом ко мне. Мы смотрим, друг на друга в тишине — возможно, нам нечего сказать, но скорее всего, нам есть много чего сказать, но слова слишком болезненные.

Когда я начинаю засыпать, звонит мой телефон.

— Алло?

— Привет, — мое сердце пропускает удар от одного единственного слова, потому что оно сказано Оливером.

— Привет, — шепчу я.

— Ты спала?

— Как раз засыпала.

— Послушай, я…

— Кто это, Вив? — спрашивает Кай, снова превращая мой мир в катастрофу.

— Ты спишь с ним? — ледяной голос Оливера режет мой слух.

Я кривлюсь и тяжело сглатываю, садясь и поворачиваясь к Каю спиной.

— Его родителей нет дома, а он не хотел оставаться один, поэтому…

— Поэтому ты спишь с ним?

Я встаю и выхожу из комнаты, не оглядываясь на Кая.

— Не делай так, — шепчу я, опираясь головой на стену в коридоре.

— Не делай что? Не выходи из себя из-за того, что ты спишь со своим бывшим парнем, чтобы ему было комфортно?

— Да, Оли, я сплю с ним. Я не сосу его член или что-то такое. Я лежу рядом с ним на кровати, полностью одетая, чтобы одну ночь он не чувствовал себя абсолютно одиноким в мире.

— Ты такая наивная.

— Прости? — я никогда не ощущала разницу в возрасте между нами до настоящего момента. Он относится ко мне как к ребенку.

— Ты больше не девственница с глазами лани, а он не твой пятилетний друг, который не думает о тебе как о девушке.

— Это здесь не при чем. Это обыкновенное доказательство того, что ты мне не доверяешь. Ты знаешь, как я из-за этого чувствую себя?

Он вздыхает.

— Я тебе доверяю, Вивьен, это ему я не доверяю. Он манипулирует тобой. Ты забыла, почему разорвала с ним связь в прошлые выходные?

— Это совсем другое. Его сестра умерла.

— Да, и это ужасно. Ты отвезла его домой. Сделай ему запеканку и отправь цветы с карточкой, но, черт побери, не залазь с ним в кровать!

— Ты ведешь себя как придурок!

— Да, ну, я даже не буду говорить, кем тебя делает тот факт, что ты спишь с ним.

Я нажимаю отбой и выключаю телефон.

— Вив? — зовет Кай из спальни.

Я закрываю глаза и вытираю слезы. Я такая уставшая от боли и злости, но больше всего… я устала от мужчин.

***

Я ничего не слышала от Оливера два дня. Но опять же, я включала телефон только по необходимости. Он мог бы оставить мне сообщение, но он этого не сделал, а это о многом говорит. Отец Кая пришел домой, чтобы быть с ним, хотя его мама все так же оставалась у Сары. Кай интересовался, вернется ли она когда-нибудь домой. Две прошедшие ночи я провела у своих родителей, хотя Кай хотел, чтобы я оставалась с ним. Одной ночи достаточно, кроме того с ним был его отец.

— Тебе нужно привезти свою кровать домой, чтобы, когда ты приезжаешь в гости, тебе не приходилось спать на диване, — говорит Алекс, когда мы одеваемся в наши традиционные траурные платья.

Я склоняюсь к зеркалу на туалетном столике и наношу немного туши.

— Да, кстати об этом… я думаю, что перееду обратно, если ты еще не сдала мою комнату.

— Что? — Алекс повышает голос.

— Я не хотела упоминать об этом при родителях, когда вы с Шоном приехали вчера вечером, но мы с Оливером сейчас не вместе, — я собираю всю волю в кулак, чтобы не проявлять эмоции, пока накладываю макияж.

— Цветочек, что произошло?

Размазывая румяна по щекам, смотрю на ее отражение в зеркале.

— Секреты, ревность и Кай произошло.

— Я понимаю часть, относящуюся к Каю. Оливер не мог быть слишком довольным, когда ты умчалась в день его рождения со своим бывшим парнем.

— Да, именно так все и началось, но затем он позвонил, когда я была у Кая в пятницу вечером.

— И?

— И он был зол, — вздыхаю я, — и фактически намекнул, что я шлюха.

— Что? Почему?

— Потому что родители Кая были у Сары, а Кай не хотел быть один, поэтому я осталась на ночь у него.

— Так почему он разозлился от этого? Ты же с ним не спала.

— Нет, я с ним не спала, в смысле секса, но я спала рядом с ним на кровати, как друзья.

— Что за черт, Цветочек! Зачем ты это сделала?

— Что? — я поворачиваюсь к ней. — Мы ничего не делали. Он оплакивал потерю Бэт… мы оба.

— Это не подразумевает спать с ним в одной кровати. Ты только что переехала к Оливеру. Это должно что-то означать.

Я скрещиваю руки на груди.

— В чем дело? Ты ведешь себя как Оливер и оттого, что мне никто не доверяет, действительно больно.

— Цветочек… — голос Алекс становится тягучим, как мед. — Мне кажется, ты смотришь на ситуацию с неправильной стороны. Как бы ты чувствовала себя, если бы у Оливера была подруга, которая когда-то была его девушкой, а ее сестра умерла, поэтому он остался бы с ней… в ее кровати? Ты бы думала, что это нормально?

— Да, — НЕТ! Начинает самобичевание. Почему я не могла посмотреть на ситуацию его глазами?

— Цветочек… — Алекс наклоняет голову набок.

— Боже, я такая тупая, — я разворачиваюсь обратно к зеркалу. Да, так выглядят тупицы.

Алекс застегивает мне молнию на спине и поправляет мое ожерелье на шее.

— Невинная, доверяющая, может, даже немного наивная… но не тупая.

Наивная. С его уст это слетело как болезненная ложь, с её — это болезненная, правда.