— Ты шлепнула меня.

— Это был игривый… шлепок.

— Это был шлепок.

— Шлепок — это когда перекидывают через колено и бьют по заднице. Это было… я не знаю, как… «дать пять» твоей попе, как спортсмены делают друг другу.

Он поворачивается, и я вижу, как в его глазах пляшут озорные чертики. Когда он подступает ближе, я смотрю налево, затем направо, чтобы оценить ситуацию и спланировать план побега. Я замечаю, что он все еще слегка покачивается. Его опьяненное тело должно дать мне небольшое преимущество.

Я делаю обманное движение вправо, затем иду налево в спальню и направляюсь к двери. Сначала он таранит стену, затем делает выпад в мою сторону, когда я поворачиваю за угол.

БАМ!

— Черт побери!

Я поворачиваюсь.

— Оли! Вот дерьмо, ох, нет… — он на полу, а по лицу стекает кровь. — Что случилось? — я беру полотенце, спадающее с его головы и прикладываю к ране возле глаза.

— Я споткнулся и ударился об угол чертового комода!

— Выглядит плохо, думаю, тебе понадобится наложить швы.

— Нет, дерьмо!

Я не одобряю его отношения, но, учитывая обстоятельства, просто не обращаю внимания.

— Ох… держи это у своей головы, пока я не найду тебе что-нибудь надеть, — я бегу в его гардеробную и хватаю первые попавшиеся вещи. Одевать Оливера трясущимися руками, учитывая, что ему недостает координации, и кровь, что течет из раны — это можно назвать испытанием.

Я помогаю ему спуститься вниз по ступенькам.

— Мне так жаль, Оли.

— Возьми мои ключи.

Я помогаю ему выйти за дверь и спуститься по ступенькам на улице. Он тащится на сторону водителя.

— Оливер, ты не поведешь.

— Ну, и ты тоже.

Я открываю пассажирскую дверь и качаю его ключом.

— Поведу. А теперь усаживайся!

Он падает на сиденье, проявляя больше координации, чем я ожидала. Должно быть, алкоголь испаряется. Я проскальзываю на водительское место и пристегиваюсь.

— Ааах… ты мокрая! Мои кожаные сиденья!

Я смотрю на него.

— Серьезно, Оли? Ты пьяный, а кровь все еще течет по твоему лицу, но ты волнуешься о кожаных сиденьях?

Я выезжаю на улицу, и он хватается за подлокотник свободной рукой.

Возможно, я говорила, что вожу машину, как маньяк.

— Притормози!

— Успокойся.

— Я серьезно.

Я ускоряюсь и вхожу в поворот на значительно большей скорости, чем нужно.

— Господи! Притормози!

— Остынь, Оли. Я сдала вождение на «отлично».

***

Оливер


Вивьен опасна для моего здоровья. На ней должен быть огромный предупреждающий знак и список побочных эффектов. Я думал, что мы все втроём погибнем по пути в больницу — она, я и моя машина. Гонщики по сравнению с Вивьен как «Шофёр мисс Дейзи»[46].

Мой пьяный мозг постепенно начинал гудеть, но достаточно, чтобы чувствовать себя немного энергичнее.

— Я думаю, восемь швов будет достаточно, — врач неотложной помощи заканчивает зашивать мою голову, спрашивая: — Как это произошло?

— Она шлепнула меня, пока я был голый, а затем я упал на угол комода.

Доктор улыбается. Он явно забавляется моим комментарием. Вивьен… не очень.

— О, боже! Я… — ее глаза округляются, а челюсть падает на пол. — Он шутит… все было не так.

Как говорится, если бы взгляд мог убивать… да, я был бы уже мертв.

Доктор поворачивается и усмехается Вивьен.

— На улице дождь?

Она смотрит вниз на свою мокрую одежду и берет несколько прядей мокрых волос.

— Эм… нет…

— Она даже не могла дождаться, чтобы снять одежду перед тем, как прыгнуть со мной в душ.

Еще один убийственный взгляд.

— Я буду в комнате ожидания! — обижается она.

— Ты не тот сын, которого я ожидал увидеть в комнате неотложной помощи, — мой отец входит в комнату.

— Эй, а как ты узнал, что я здесь?

Он подходит ближе и смотрит на мое рассечение, качая головой.

— Я указан как человек, которому нужно звонить, если с тобой что-то случится, и так как это не несчастный случай, они просто проявили профессиональную этику. Как это произошло?

Доктор усмехается. Уверен, он ждет, дам ли я такое же пояснение своему отцу.

— Слишком много выпил с Ченсом сегодня. Упал лицом на угол комода.

— Ты не думаешь, что слишком стар, чтобы проводить вечера понедельника в баре?

— Вероятно. Что я могу сказать… был тяжелый день. Ты закончил работу?

— Только вышел из операционной, поэтому, да, я направляюсь домой. Тебя нужно подвезти?

— Я на машине, — я сползаю со стола.

— Ты не в том состоянии, чтобы садиться за руль.

Я указываю на комнату ожидания.

— Вивьен здесь.

— О, да, ну. Я поздороваюсь, прежде чем уйти.

Я следую за ним, понимая, что превосходство, которое у меня было десять минут назад, быстро ускользает.

— Вивьен!

Она стоит со смесью усмешки и гримасы на лице.

— Мистер Конрад.

— Пожалуйста, называй меня Хью, — он пожимает ее руку, что довольно необычно для него. У меня такое ощущение, что если бы сегодня были команды, то он был бы в команде Вивьен.

Он отстраняется, осматривая ее.

— На улице идет дождь?

Она закатывает глаза, затем смотрит на меня, сжав челюсть.

— Нет, это побочный эффект заботы о вашем пьяном сыне, — ее губы изгибаются в улыбке «видишь, как это чувствовать себя, как будто тебя бросили под автобус».

Папа поворачивается, смотря на меня широко раскрытыми глазами. Я пожимаю плечами.

— Ну, спасибо за заботу о нем. Убедись, что он относится к тебе должным образом.

Теперь моя очередь закатывать глаза. Если бы он только знал, через что эта женщина заставила меня пройти сегодня.

— Ох, конечно, — она улыбается.

Папа хлопает меня по плечу.

— Выглядит так, будто ты в хороших руках.

Он бы так не говорил, если бы она повезла его домой.

— Угу, да. Увидимся, па.

Вивьен опять трясет ключом.

— Поедем?

***

Мы добрались назад за рекордное время, скрежет тормозов и шепот моих отчаянных молитв были единственными звуками разрезающими тишину.

Она бросает ключи на столешницу.

— Эм… итак, тебе что-нибудь еще нужно перед тем, как я пойду домой?

Я усмехаюсь и смотрю на нее, и мне нравится, как она испытывает неловкость от этого. Она беспокойная, неуверенная, куда смотреть и что делать с руками.

— Собственно говоря, есть еще одна вещь, которая мне нужна, — я подхожу ближе, заставляя ее придвинуться спиной к стене.

Она бросает быстрый взгляд на меня и сглатывает.

— Что это? — пищит она.

Я снимаю ее влажную футболку, и мой член становится твердым как цемент, когда вижу ее упругие соски, прижатые к красному кружеву. Ее шорты следующие. Я люблю наблюдать, как ее грудь поднимается и опускается подобно сильной волне, когда полные красные губы раскрыты, а мягкие глаза смотрят на меня, стоящего на коленях. Прижимаясь носом к соответствующим кружевным трусикам, я вдыхаю ее аромат и улыбаюсь, когда слышу, как сбивается ее дыхание.

Рядом с ней я не узнаю себя. Мысли и желания, которые я подавлял, вырываются на волю, и я больше не могу их игнорировать. Хватая ее за бедра, я впиваюсь зубами в резинку ее трусиков и стягиваю их вниз по ногам.

Она хватает меня за волосы руками.

— Оли… твоя голова…

— В порядке.

Я поглощаю ее. Она является противоядием моему прошлому. Раскрывая ее, я беру всё до тех пор, пока стена и мои руки на ее бедрах не остаются единственным, что ее держит. Она выкрикивает мое имя снова и снова, отчаянные слова переходят в мягкое хныканье, которое доносится до моих ушей, когда ее сладкий вкус проникает в мой рот.

Затем я снимаю свою одежду, разворачиваю ее, прижав ее руки к стене… и беру еще.

***

И вот я здесь, снова. Солнце появляется над горизонтом и, несмотря на унижение, горячий кофе, грозящий сжечь мои яички, мою чрезмерную интоксикацию алкоголем, рассечение на голове и практически смертельную поездку в больницу… я жив. Тем не менее, моя голова хочет, чтобы всё было иначе. Это всего лишь тупая травма головы, но этого достаточно, чтобы похмелье ощущалось как работа отбойного молотка в мозгу.

— Эй, — слышится сонный шепот за моей спиной. Вивьен щурится, волосы спутанные и, кажется, объявили сами себе войну.

Одета лишь в мою футболку, она поднимает стройную ножку и садится на меня, растянувшегося на шезлонге, верхом. Ее губы трутся о разноцветный край моего глаза и зашитой кожи.

— Мне жаль.

— У тебя есть татуировка, а я лицо со шрамом. Мы по-настоящему потрясная парочка.

Она так улыбается, что, кажется ярче солнца.

— Ты рано встала, — я трусь своим носом об ее.

— Мне было одиноко в постели.

Я усмехаюсь, а затем морщусь, так как это делает пульсацию в моей голове еще сильнее.

— Я сомневаюсь. У тебя есть привычка красть одеяло и вытеснять меня из моей же кровати.

Она целует меня в лоб и нежно трет кругами мои виски.

— Думаю, ты преувеличиваешь.

Я скольжу руками вверх по ее бедрам.

— На самом деле, нет, но ничего страшного. Мне нравится видеть твое обнаженное тело, растянувшееся на моей кровати, даже если это вид с пола.