А Лера прижалась лицом к его плечу, быстро заговорила:

— Не хочу! Слышишь: не хочу! Не говори, что ты можешь так долго со мной не видеться. Что год — в один день все может перевернуться. Прошу, не отпускай меня от себя!

Встревоженный Кирилл не мог понять, что с ней происходит.

— Я пошутил, Лерочка, никуда я тебя от себя не отпущу. Разве что в отпуск, к родне твоей.

— И к ним не хочу! Чего я там не видела, в глуши?

Он гладил ее, словно маленькую девочку, по голове. Лера поймала его руку, прижалась к ней губами.

— Такая большая рука. Добрая и умная. Научи меня быть умной, Кирилл! И сильной.

...Воскресный день Лера провела в городе; нужно было запастись продуктами на дорогу, купить подарки домашним. Кирилл стоял в очередях, нес ее авоську, раздувшуюся от покупок. Увидала бы Варя в эти минуты своего гордого брата, еще подростком заявившего, что он предпочтет голодную смерть хождению по магазинам!

Вот Лера задержалась у витрины ювелирного магазина.

— Ах, какой тут лежал перстенек! Наверно, его давно продали... Нет, вот он! — Девушка показала на золотое колечко с аметистом: камень отбрасывал фиолетовый огонек на бархатную подушечку. — Когда-то я смогу носить такое?

Будь у Кирилла лишние деньги, он, не задумываясь, надел бы ей колечко на палец. А давно ли он считал кольца глупым буржуазным пережитком!

Но если Кирилл только мечтал о подарке, то Антонина Ивановна сумела приготовить свой. С утра она строго-настрого наказала сыну, чтобы он привел Леру хоть на минутку. Когда они с девушкой поднялись с покупками на пятый этаж и усталая Лера опустилась на стул, мать торжественно вынесла из своей комнаты новое голубое платье.

Как рукой сняло Лерину усталость, едва она, уступая уговорам Антонины Ивановны, примерила платье. Даже Варя была вынуждена признать, что ее подруга Таня, первая красавица их класса, померкла в эту минуту перед Лерой. Антонина Ивановна, неважно чувствовавшая себя последнее время, оживилась.

— Чудесно, просто чудесно! — повторяла девушка, не уставая поворачиваться перед зеркалом. — Даже снимать не хочется.

— А зачем снимать? В руках оно больше помнется.

Щеки Леры залил румянец. Она отлично понимала, что платье сшито для нее, но не могла, не должна была она принимать такой дорогой подарок. Кто она, собственно. Кириллу?

— При чем тут он? — удивилась Антонина Ивановна. — Это мой подарок! Или вы думаете, у меня уже нет сил заработать на такой пустяк?.. А если вас что-то смущает, считайте, что берете в долг... Я думаю, женщины всегда сумеют договориться.

Как ни противилась Лера, ей пришлось принять подарок. Девушка не сняла платья — семейство Малышевых, объединившись, не разрешило ей сделать этого — и всю дорогу украдкой любовалась им. А перед своей станцией спохватилась:

— Но что я тете скажу?.. Купила?

— Что-нибудь придумаешь... Ты могла неожиданно получить премию на работе.

— А когда я не вернусь в свое богоугодное заведение, тетка первая скажет: как можно бросать место, где тебя так ценят?.. Скажу, что есть! — решила она в конце концов. — Антонину Ивановну нельзя обижать, она так старалась...

Мог ли возражать против такого довода Кирилл?

В день Лериного отъезда он с утра начал нервничать. Ему хотелось поторжественнее обставить проводы, а от получки не осталось ни гроша. Просить денег у матери теперь, когда она сделала такой богатый подарок, было бы просто бессовестно.

Он договорился с Павлом Ивановичем, что уйдет с работы раньше, и уже с обеда посматривал на часы.

— Что это вы, Малышев, нервничаете? — поинтересовался Одинцов. — На поезд опаздываете?

Когда инженер вышел в коридор покурить, юноша направился за ним следом.

— Мне очень совестно, Виктор Алексеевич, я и старого долга вам не отдал... Вы не выручите меня еще раз... Может, и не понадобится, но на всякий случай...

— Зачем столько лишних слов! — Одинцов вынул бумажник. — Пятьдесят? Сто?

— Что вы! Полсотни за глаза хватит...

Кирилл радовался, что инженер не спросил, зачем понадобились деньги. Не хотел он, чтобы Одинцов знал это.

Перед тем как ему уезжать, в отделе возник случайный разговор, подпортивший, однако, настроение Кириллу. Павел Иванович вышел из комнаты, и Наденька поделилась с сотрудниками своими восторгами по поводу виденного ею фильма. Люда к слову припомнила свой любимый фильм «Возраст любви»; она смотрела его семь раз и жалела, что картина не идет больше.

— Могу вас обрадовать, Люда, — заметил Кирилл. — На днях одна моя знакомая видела его.

— Не может быть, я каждый день «Вечерку» просматриваю. А где он шел? Я бы в любой окраинный клуб поехала.

— Узнаю — скажу, — пообещал он.

Лера поджидала его у крыльца дачи. В белом пыльнике, с букетом нераспустившихся роз палевого цвета в руках, она выглядела не по-дорожному нарядной.

— Ой, Кирилл, где мы машину достанем?

— Понимаешь, эти черти таксисты отказываются ехать за город, — соврал смущенный своей оплошностью Кирилл; конечно же, надо было брать такси из города, как он собирался вначале. — Но я постараюсь поймать на шоссе попутную...

— Незачем тратиться! — Лерина тетя опустила на крыльцо чемодан. — Прекрасно доедете и на электричке.

Подошла кудрявая девушка. Лера представила ее Кириллу как свою лучшую подругу.

— Юля? — почему-то решил он.

— Это Нина, дочь соседки по даче. А Юлька должна приехать прямо на вокзал. — Тут Лера заметила, что Кирилл уставился на букет. — Правда, чудесные розы?

— А я не успел ничего купить, так спешил. — Молодой человек с грустью подумал про себя, что на такой букет у него все равно не хватило бы денег.

— А знаешь от кого? Тебе нипочем не догадаться....

— Знаю, — отрезал Кирилл. Ему ли не помнить этот редкий палевый оттенок, как у розы, сорванной некогда Одинцовым в Химках для Люды. Так вот почему инженер знал, куда спешит Кирилл. Когда же она успела сказать Одинцову о дне отъезда?

— Виктор Алексеевич как-то звонил мне на работу, я сказала, что уезжаю, но я не думала, что он запомнит число...

— Довольно разговоров! — оборвала тетя, успевшая сбегать за авоськой с продуктами. — Отношения выясните по дороге.

Они подошли к платформе одновременно с электричкой, но сесть не успели. Следующий поезд был через пятьдесят минут; чуть ли не единственное «окошко» в расписании пришлось, как нарочно, именно на этот час. Тетя встревожилась.

— Говорила тебе, Валера: выезжать надо за два часа.

— Я думала, что будет машина...

— И будет! — Кирилл помчался к шоссе.

В сторону Москвы прошло несколько легковых машин, в них сидели люди. Неудачно попытавшись остановить пустой «ЗИЛ», молодой человек не на шутку взволновался. Эдак действительно опоздаешь! По шоссе мчался четырехтонный, весь в известке грузовик. Кирилл поднял руку — шофер притормозил.

— Выручай, браток, на поезд опаздываем. — Вынув деньги, он стал совать их водителю.

— Ладно, потом рассчитаемся! Вещи есть?

Кирилл побежал за чемоданами.

— Грузовик? — не поверила глазам Лера, выйдя на шоссе.

— Как интересно! — воскликнула ее подружка и даже в ладоши захлопала. — Я еще не ездила на грузовиках.

Водитель улыбнулся девушкам.

— Одна может сесть в кабину.

— Чур я в кузов! — восторженно объявила Нина.

Рядом с водителем села Лера и сразу уткнула нос в букет. Перебросив вещи в кузов, Кирилл помог Нине вскарабкаться.

— Поторапливайтесь! — крикнул он, свесившись к кабине водителя. — Меньше часа осталось.

— С ветерком прокачу... К Москве будем подъезжать — присядьте в кузове и прикройтесь брезентом. А то как бы автоинспекция не придралась...

Машина помчалась. Пустой кузов немилосердно подбрасывало, на поворотах Нину, державшуюся за верх кабины, заносило в сторону. Чемоданы подпрыгивали и били по ногам, ветер свистел в уши, задувал в ноздри.

— Интере-есно! — крикнула девушка, наклоняясь к самому его уху. — Глупая Лерка: в кабину села...

Ветер забросил прядь ее волос на лицо Кириллу. Жаль, что рядом не Лера — о стольком надо бы еще переговорить. А может, ни о чем не нужно спрашивать ее? Быть выше подозрений!

Регулировщик у заставы, кажется, хотел задержать их машину. Нина послала ему воздушный поцелуй, и регулировщик, улыбнувшись, взял под козырек. Усевшись на брезент, девушка смотрела вслед убегающим зданиям, лицо ее пылало.

— Самый поэтический вид транспорта!

Если б зто сказала Лера, ему, возможно, понравилось бы определение, сейчас он только пожал плечами.

А девушка не унималась.

— Вы поэт, я знаю... Лерка мне все уши прожужжала о вас.

Когда они остановились у аветофора, Кирилл спросил:

— Вы не знаете, Нина, где идет фильм «Возраст любви»?

— Понятия не имею! — Она погрозила ему пальцем. — Вот скажу Лерке: не успел проводить и уже о развлечениях думает.

— Меня на работе просили узнать, честное слово.

— Он еще оправдывается! И краснеть не разучился! — восхищалась девушка.

Водитель одержал слово: к вокзалу они подкатили за четверть часа до отхода поезда. Расплатившись, Кирилл вгляделся в толпу у подъезда: Гриши не видно. Значит, обманул. А ведь обещал принести такой букетище, что все ахнут.

Подхватив чемоданы, он помчался за перронными билетами.

— Лера! Нина! Десять минут осталось!

Девушки нагнали его у входа на перрон. Лера продолжала нюхать нераспустившиеся бутоны, поглядывая по сторонам. Вот ее глаза радостно блеснули, и Кирилл, посмотрев в ту сторону, увидел спешащую к ним худую особу с большим малиновым ртом, в платье того же малинового цвета. Это была Юлька. Он только кивнул ей, не выпуская чемоданов из рук: шестой вагон где-то в середине состава, а времени оставалось в обрез.

Двое молоденьких лейтенантов, соседи Леры по купе, увидев, кто едет с ними, как по команде, поднялись; один помог ставить вещи на полку, другой побежал за водой для цветов. Кирилл разозлился на них: даже попрощаться не дадут!