Парень в голубой майке-безрукавке, забравшись на чердачное перекрытие хибарки, крушил ломом кирпичную трубу. Подсобницы в брезентовых рукавицах оттаскивали к шоссе трухлявые доски и бревна. Раздался предостерегающий крик парня, и труба рухнула наземь, взметнув столб пыли.

Рабочие быстро нагрузили подъехавшую четырехтонку обломками камня, бревнами и мусором. Грузовик, наполненный выше бортов, тронулся с места.

- Стой!.. Стой, шофер!.. Стой! Кому говорят?!

Грузчики не успели закрыть задний борт машины, железный прут, свисавший из-под мусора, волочился по земле.

Шофер за шумом мотора не слышал криков, машина продолжала двигаться, а загнутый на конце крюком прут зацепился за что-то на земле. Прут натянулся, как стрела: видно, второй его конец прочно увяз в мусоре, наваленном в грузовик, и потащил за собой содержимое кузова. Вот на землю тяжело шлепнулся обрубок бревна, вокруг которого обмотался железный прут. Это бревно, став своеобразным совком, стащило за собой добрую половину мусора. Лишь тогда шофер затормозил.

— Ну и силища!.. Самосвал чертов... Нагружай теперь снова-здорово! — ворчали рабочие, подбирая мусор.

Что-то словно подтолкнуло Кирилла. А что, если подобный прут с бревном нарочно положить в кузов и, приехав на свалку мусора, зацепить за что-нибудь? Машина тронется, прут потянет за собой бревно — сгружать ничего не придется. Над этим, пожалуй, стоит подумать, ведь, кроме самосвалов, существуют и обычные грузовики.

Профессор Тарнаев-Тарловский, читавший в их техникуме курс строительной механики, не раз во всеуслышание отмечал «изобретательский склад ума» студента Малышева, добавляя тут же: «Но мало снести яичко — надо высидеть птичку!» Он-то и порекомендовал Кирилла в стройтрест, начавший широко применять на практике строительный поток. Поточный метод превращал площадку как бы в гигантский заводской цех под открытым небом, только с конвейера здесь сходили не станки, не машины, а целые дома. Но как не вяжется этот передовой метод с ручной погрузкой машин, с тем, что на площадке чуть ли не коровы пасутся!..

Идя обратно, Кирилл снова оказался перед табельной доской. Из дверей прорабской конторы вышел высокий худой старик в картузе с лакированным козырьком, треснувшим посредине; два стежка суровой нитки неплотно стягивали трещину. Складной желтый метр и большая, разбухшая от заметок записная книжка в клеенчатой обложке торчали из кармана его долгополого пиджака. Усач-вахтер что-то сказал ему, показывая глазами на Кирилла.

— Молодой человек, можно вас на минутку?

Требовательные интонации голоса, привыкшего, судя по всему, приказывать, заставили юношу подойти и достать из кармана свое назначение. Старик не спеша водрузил на костистый в фиолетовых прожилках нос очки в стальной оправе.

— «Направляется в распоряжение производственно-технического отдела... техник-практикант Малышев К.В.». Ишь ты, еж тебя ешь! — Полопавшиеся квадратиками сухие губы шевелились, пока он вполголоса, запинаясь, читал бумажку. Захватив ладонью нижнюю вислую губу, старик покачал головой. — Ня знаю, ня знаю, куда им столько людей — и эти-то зря народный хлеб едят! — И, вернув бумажку смущенному технику, похлопал себя по худой загорелой шее в черепашьих складках. — Вот где у меня сидят эти схемы-графики, ясно? Ступайте, конечно, в контору, товарищам начальникам виднее, что к чяму!

Похоже было, он умышленно коверкает словечки, бравируя своим невежеством.

Но тут острый взгляд старика заметил проезжавшую вдали машину, без всякого перехода он закричал:

— Стой! Стой, еж тебя ешь!.. Куды я тебе, Востров, велел сгружать? А ты куды? — С неожиданной для его лет легкостью старик ринулся к машине, из кабины которой выглядывало испуганное лицо десятника.

— Кто это был? — спросил Малышев у вахтера.

— Который с вами говорил? Прораб наш главный — Василий Федотыч Драгин, — с готовностью объяснил вахтер.

— Главный прораб строительства? — изумился Кирилл.

— Главный не главный, а по соображению дела — главней его у нас нет. Орел мужчина! Я с ними на которой уже стройке вместе. — Он степенно погладил свои усы, считая, видно, немаловажным фактом своей биографии давнее сотрудничество с прорабом. — А трест будет во-он в тем красном корпусе. Где дорога повернет, и вы сворачивайте. Там еще большая лужа встретится...

...Начальник строительного треста Разин, к которому Кирилла направили из отдела кадров, был крупный мужчина в отлично сшитом костюме. Он пристально посмотрел на вошедшего, точно прожекторами осветил, зато протянутое ему назначение удостоил лишь беглого взгляда.

— Н-да, на месте министерства я бы направлял молодняк сразу на периферию.

— Но я... я ж не просил, меня к вам направили, — не очень внятно пробормотал Кирилл, смущенный таким приемом.

— Не просил? Ну и зря, у нас стройка не рядовая.

Новичок молчал, окончательно смешавшись. Начальник, кажется, понял, что обошелся с молодым человеком слишком круто. Он задал несколько вопросов: бывал ли Малышев на стройках? Каков состав его семьи? На этот раз ответы удовлетворили Разина.

Объяснив, почему трест вынесен на строительную площадку и какие задачи в связи с этим стоят перед отделом, в котором предстоит работать Кириллу, начальник подвел юношу к висевшему на стене генеральному плану застройки.

Часть квадратиков на гигантском листе ватмана густо покрыла тушь, это были законченные объекты. Пунктир изображал третью очередь строительства: Дворец культуры, зимний бассейн для плавания...

— Простите, а когда бассейн будет строиться?

— Когда дадим людям жилье. Кстати, как вы живете?

— С мамой, — не совсем впопад ответил Кирилл.

Начальник не заметил, а может быть, лишь сделал вид, что не заметил, как смешно ответил Кирилл. Немало людей пришло в трест лишь из-за жилплощади, объяснил он, а ее пока не хватает.

Разин начинал все больше нравиться юноше. Зато вызванный в кабинет главный инженер производственно-технического отдела Павел Иванович Зайцев, рыхловатый, с розовыми пухлыми щеками, в пенсне, которое он то и дело снимал, очень проигрывал рядом с почти величественным начальником треста. Здороваясь с Кириллом, инженер начал поспешно застегивать верхнюю пуговицу сорочки, подтянул без того тугой узел галстука.

-- Нашего полку прибыло, очень хоррошо, оч-чень! — повторил он несколько раз, как-то нараспев, с раскатцем выговаривая эти слова, — Теперь мы повоюем с Драгиным.

Но вид у него был далеко не воинственный.

— Меньше сидите в комнате, товарищ Малышев, больше бывайте на площадке! — напутствовал Разин новичка.

Кириллу понравилось, что начальник запомнил его фамилию.

В дверях небольшой, тесно заставленной столами комнаты главный инженер представил Кирилла Малышева сотрудникам.

Сидевший у окна за столом, заваленным чертежами и книгами, красавец с идеальным пробором в черных волосах дружелюбно кивнул новичку; указательным пальцем левой руки он продолжал придерживать нужную строчку в «Справочнике строителя». Явно молодящаяся рыжеволосая особа, оторвавшись от чертежа, вскинула на вошедшего зеленый целлулоидный козырек, придававший ей весьма эксцентричный вид. Юная круглолицая копировщица быстро, исподлобья взглянула на Кирилла, почему-то смутилась и принялась быстро водить рейсфедером по кальке. Лишь высокий мужчина в черном костюме и галстуке бабочкой продолжал мрачно взирать на чертежную доску, укрепленную в вертикальном положении; он один, казалось, не видел и не слышал ничего.

Оставив юношу на пороге, Павел Иванович умчался, засучивая на ходу рукава сорочки.

— Граждане, знаете, куда умчался наш Павлуша? — весело объявил черноволосый красавец. — За рабсилой для переноски стола товарищу. Но раздобыть рабсилу Павлуше не под силу! — почти пропел он.

Целлулоидный козырек метнулся в его сторону.

— Виктор Алексеевич, попомните мое слово: поплатитесь вы когда-нибудь за свой язычок! — Козырек нацелился на Кирилла, все еще стоявшего в дверях. — Присаживайтесь, пожалуйста! И не обращайте внимания на наших мужчин: они просто невежи. Конечно, острить легче, чем принести стол...

Мрачный мужчина оторвал взгляд от чертежной доски.

— Я отказываюсь работать в таких условиях, — произнес он каким-то скрипучим голосом. — Второй день не могу распутать ответственный узел из-за вашей трескотни, Наденька... Лучше занимались бы чертежом, его нужно было сдать еще вчера.

Чертежнице не понравилось замечание, сделанное при новичке, на щеках ее проступили красные пятна.

— Не учите меня жить, Петр Александрович! Вы пока еще не мой начальник и вряд ли им когда-либо будете, да! А если бы вы были настоящим мужчиной, — последнее слово она особенно выделила, — вы бы помогли принести стол для товарища.

Присевший было Кирилл поднялся в большом смущении: он с опозданием понял, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.

— Простите, я сам принесу... А где взять стол?

— Сегодня вы пока еще на положении гостя! — любезно промолвил черноволосый инженер, вставая. — Идемте, Шитиков, докажем столь несложным способом, что мы мужчины.

Он еще раз категорически отверг услуги Кирилла, а проходя мимо полной копировщицы, сложил пальцы пистолетом и прищелкнул языком, словно выстрелил; девушка вздрогнула и смутилась. Он, видно, был большой шутник, этот Виктор Алексеевич!

Едва дверь за мужчинами закрылась, словоохотливая Наденька объяснила новичку, что Петр Александрович Шитиков — точно такой же чертежник, как она, и зарплату получает такую же, поэтому он не имеет никакого морального права делать ей замечания, что Виктор Алексеевич Одинцов — очень милый человек и хороший инженер, но его шуточки и работа над диссертацией в служебное время не доведут до добра.

Кирилл, вероятно, услышал бы еще немало интересного, если б от сильного удара ноги Одинцова дверь не распахнулась. Молодой человек бросился помогать нести стол.

— Лучшее место в комнате — промеж двух роз! — объявил Одинцов, когда новичка устроили между Наденькой и Людой.