– Я такая же, как и была, а вы подлец, который с помощью шантажа пытался затащить женщину в постель.

Мужчина встрепенулся, как мокрый воробей, и направился ко мне. Ухватил за локоть и дернул, ядовито цедя:

– Да ты кто такая, чтобы так со мной разговаривать?

Смело посмотрела ему в глаза и отчеканила:

– А вы кто такой, чтобы меня шантажировать? Я сразу сказала, что спать с вами не собираюсь. Никогда. Что нужно?

– Такая невинная и честная, да? – закричал он, дергая мой локоть, пытаясь причинить боль. – Да поздно! С мужиком-то шляешься!

– С чего такие выводы? Я с ним жить и дальше собираюсь, – процедила и вырвала руку, удивляясь его поведению. Вот что значит – сам себе напридумывал. Поверил и не может адекватно принять действительность.

– Да бред это. Бред! Зачем ему отношения с женщиной, у которой двое детей? Ты не такая, чтобы из-за тебя семью бросать.

– Вас лично никто и не просил. Моя жизнь и мои проблемы вас не касаются. Вы дали срок – я обдумала. А то, что будет, или не будет, не ваше дело. Даже если ничего у меня не получится, к вам не прибегу. И любовницей быть не собираюсь.

– Да? Со мной вот так? А с ним нормально?

– Да, его люблю, а вас нет. Разницу чувствуете? – громко воскликнула, желая поскорее со всем закончить.

– Любовь? Что значит любовь? Ничего! Похоть!

– Это у вас так. Не судите по себе!

– Анна! Не дерзи мне! – отчеканил он, краснея, кидая в меня взгляд, полный ярости и презрения.

– Ну что вы? Я просто пришла с заявлением и попросила подписать. Завтра уже перевозим вещи. В детском саду еще вчера приняли заявление.

– Что? Завтра? А Давыдов в курсе? Он знает? – закричал Сусиков, хмуря густые брови.

– Зачем ему знать? Он мне никто! Никто! Я ненавижу этого мужчину, – непонимающе воскликнула, не понимая, почему этого мужчину ассоциируют со мной.

– Ты без него загнешься! – довольно заявил мужчина, на это надеясь, если оценивать его выражение лица.

«Так, надоело. Кто он такой, чтобы решить за меня? Мало ли чего он там надумал. Плевать с высокой башни. Я справлюсь! С любыми препятствиями!»

Во мне все кипело и горело. Даже не думала, что Сусиков может так довести. Сволочь. Отступила на шаг и процедила:

– Подписывайте! Или то, что вы говорили, не имеет смысла?

Егор Петрович некоторое время смотрел на меня, буквально убивая взглядом, а потом процедил:

– Ну что ты?! Имеет! Еще как имеет. И даже больше. Сказал, значит, так и будет. Все получишь завтра, и даже две недели не дам отработать. Убирайся и живи как хочешь. А я посмотрю, через сколько дней ты приползешь ко мне, умоляя, чтобы я принял на работу. Кому ты нужна с двумя детьми? Кому? А где сейчас жить собралась?! Я-то знаю, что твои родители живут с дочерью, и про кредит их. Они тебе не помогут. А раз ты такая гордая, если не легла под Давыдова, то я идеально подходил. Самый оптимальный выбор, но ты задрала нос, возомнила черт знает что. И я посмотрю, как ты с грохотом свалишься с пьедестала. Никому ты не нужна!

– Спасибо за мысли, но не стоило. Подпишите заявление и я уйду. Документы все привела в порядок. Вере Николаевне тоже напишу заявление, чтобы приготовили нужную сумму. И кстати, у нее есть девочка на мое место. Или нет? Вы же говорили, что дочке Сан Саныча необходима практика? Или не нужна?! В любом случае этот вопрос вы сами решите.

Сусиков резко пошел к столу, и, схватив бумагу, быстро написал наверху согласие, дату, а также сделал пометку, что две недели не нужно отрабатывать. Откинул документ в сторону и, вглядываясь некоторое время в мои глаза, выдал:

– Почему не написала заявление на выдачу денег по договору продажи?

– А какая форма? У вас же свои шаблоны, как я поняла. Насколько я знаю, по закону вы не имеете прав прервать договор, но у вас же особые условия и свои ограничения.

– Ты готова внести всю сумму? – недовольно рявкнул он.

– Нет.

– Рассрочки не будет, – буркнул мужчина. – Я итак слишком был добр к такой неблагодарной, как ты.

– Что писать? – пропуская его слова, не желая дальше трогать эту тему.

– Я сейчас свяжусь с Лупиковой и юристом. Когда завтра придешь за расчетом, тебе все дадут. Подпишешь что нужно.

– Хорошо. Я могу идти?

– Да, дорабатываешь, собираешь все вещи, чтобы больше не занимала должность, которой недостойна, – презрительно отчеканил он.

«Что?!»

Резко подошла к нему и гневно процедила:

– Я достойна этой должности и любой, что относится к экономической деятельности, а также мое высшее экономическое образование позволяет мне работать бухгалтером, а если пройти еще курсы, то и главного бухгалтера, а вот вы не умеете воспринимать ситуацию, не включая свои личные эгоистичные желания. Смотрю, унижать и оскорблять от недовольства для вас не проблема.

– Ты огорчила меня, – проговорил он, будто это должно объяснить недостойное поведение мужчины.

– И что? Это мое решение. И вы, как директор, должны достойно принять его.

– Принял. Погорячился. Прошу извинить за… суровые слова, – почти оторвал от себя извинения и уставился в бумаги на своем столе.

– Приняла к сведению. Завтра во сколько подойти?

– К трем, – сказал он и схватил документы, показывая, что очень занят.

Взяла заявление и, посмотрев на него, проговорила:

– Благодарю вас. Всего доброго.

Он только кивнул, читая документ, поэтому повернулась и пошла в свой кабинет, радуясь, что несмотря на скандал, бумагу мне подписали и завтра отдадут деньги. Очень надеялась, что так и будет. А пока соберу свои вещи в кабинете. Работу, все необходимое, я сделала. Осталось немного…

* * *

С работы я шла с грустным сердцем. Вроде со всеми делами почти завершила, все сделала, но на душе цвела грусть и тревога. Все же когда жила с Николаем, было много приятных моментов, да и как-никак, сколько лет проработала.

Проставляться и участвовать во всяких пьянках я не любила, пусть это странно, а вот чаевничать никогда не отказывалась. Поэтому после того как отошла от разговора, сходила в магазин за двумя тортами и взяла несколько бутылок шампанского с фруктами. Принесла в бухгалтерию, поставила на стол, пожелала приятного аппетита и пошла к себе. А через десять минут они со всем добром пришли ко мне в кабинет и принесли еще чай и конвертик с надписью «На счастье!». В общем, мы почаевничали, а потом они ушли, а я привела кабинет в порядок и сдала ключи.

И вот сейчас спешила за детьми. У них тоже последний день. Еще с утра мы принесли печенье и конфеты. Воспитатели обещали устроить маленькое чаепитие.

Забрала их, после того как они со всеми распрощались, смешно обнимаясь, что меня удивило, и мы дружно пошли домой. Только закрыла калитку детского сада, как услышала серьезный вопрос сына:

– Мама, а почему мы не будем здесь жить? Мы, правда, переезжаем к дяде Стасу, потому что он твой любовник?

На мгновение пораженно замерла, совсем не ожидая таких слов, а потом выдохнула и, взяв его за руку, проговорила:

– Это кто тебе такое сказал?

– Бабушка. Она пришла и отвела меня в раздевалку. Говорила, что я буду предателем. Да, еще сказала, что я враг и отец разочаровался во мне. Но я сказал, что нам нравится дядя Стас. А бабушка стала кричать, пока не пришла няня. И они стали ругаться. Мне было так страшно.

Резко обняла его, скрывая свои эмоции, и прошептала:

– Не слушай бабушку, твой папа как был, так и останется в наших сердцах. Мы помним его и очень любим. Правда?

Он кивнул, и я сильнее прижимала своего малыша, проклиная ведьму. Вот что за женщина? Змея, а не бабушка.

– А дядя Стас будет моим новым папой? – пролепетал он, выглядывая, чтобы видеть меня.

Не знала, что ему сказать. Хотела и переживала, что все будет не так, поэтому прошептала:

– Время покажет, а пока мы просто переезжаем. Дядя Стас нам помогает с переездом. Мы с ним хорошие друзья.

– Да? А почему бабушка так сказала? – виновато спросил он, желая понять.

– Она недовольна, что мы переезжаем и думает, что мы забудем папу. Но мы ведь его не забудем, правда? – с волнением спросила у него.

– Конечно, не забудем, – проговорил он и прижался сильнее.

Сонечка обхватила нас своими маленькими ручками, а потом мы услышала признание:

– А ко мне бабушка не приходила.

Улыбнулась и провела по головке, отмечая, что одна косичка расплелась, заговорщически шепча:

– Хорошо, что к тебе не пришла. Видишь, как Олежка расстроился?

Она кивнула, громко вздохнула, и так мы и стояли еще некоторое время, а потом пошли домой.

Уже когда подходили, заметила, что от нашего дома отъезжает иномарка. Сергей приезжал. Стас стоял на дороге и задумчиво смотрел вслед другу, пока не повернулся и не заметил нас. Дождавшись, когда подойдем ближе, он посадил Олега на плечи, а Соню взял на руки, громко спрашивая:

– И как настроение у маленьких атаманов?

Олег и Сонька стали выкрикивать, чем занимались, а я любовалась, с каким счастьем они общались со Стасом.

* * *

Поздно вечером, когда уже все сидели за столом и ужинали, Олег вдруг встал из-за стола и подошел к Стасу. Обнял его и сказал:

– А я не против, если ты будешь нашим папой.

Чуть со стула не свалилась, с огромным возмущением вглядываясь в лицо сына.

– Олег, – проговорила, намекая, что не нужно ему было говорить. Но разве ребенку объяснишь? Нет.

Стас обнял малыша и, посадив на колени, взъерошил волосы и сказал:

– Ань, все хорошо. Я буду счастлив, если у меня появится такой замечательный сын.

– А я? – воскликнула маленькая дочка. Спрыгнула с зоны и побежала к нему, пытаясь залезть на коленки, но брат мешал.