ГЛАВА 4- Сегодня в клубе общественное собрание, - проинформировала Стэнли Колдуэлла Регина Клэдис, пока тот пробивал фунт болонской колбасы, кварту молока и банку кофе. Стэнли застонал про себя и уставился на клавиши. Он прекрасно понимал, что не стоит смотреть в очки Регины. Она бы приняла это за знак ободрения, а деда Кейт не интересовали ни Регина, ни какие бы то ни было общественные собрания. - Мы все принесем свои стихи. Ты должен прийти. Хэйден Дин, Роб Саттер и Пол Абердин стояли у кофейного автомата в нескольких метрах от кассы. Стэнли поднял на них глаза и сказал Регине: - Я не пишу стихов. Сказал это достаточно громко, чтобы мужчины услышали. Просто на тот случай, если они подумали, что он был из тех парней, которые балуются рифмой. - О, чтобы наслаждаться ими, не нужно писать. Просто приходи и послушай. Может быть, Стэнли и был стариком, но совсем не таким дряхлым, чтобы запереться в сельском клубе с группой кропающих и декламирующих вирши особ женского пола. - Иона принесет свое знаменитое персиковое печенье, - добавила Регина в качестве еще одной приманки. - Мне нужно поработать с бухгалтерскими книгами, - соврал Стэнли. - Я сделаю это за тебя, дедушка, - предложила Кейти, проходя к выходу из магазина с лопатой для снега в одной руке и с курткой в другой. - Тебе надо встречаться с друзьями. Он нахмурился. Что с ней не так? В последнее время она постоянно толкала его «на встречу с друзьями», хотя знала, что ему нравилось проводить вечера дома. - О, думаю, что… - Я могу заехать за тобой в семь, - перебила его Регина. Стэнли наконец поднял взгляд на толстые линзы ее очков и осознал, что его ждет то единственное, чего он боялся больше, чем одного из этих общественных собраний: поездка на машине с почти слепой женщиной. - Все нормально. Я могу сам приехать, - сказал он, не собираясь никуда ехать. Поверх кудряшек Регины Стэнли посмотрел на свою внучку, идущую к двери. Брови Кейти были нахмурены, как будто ее что-то раздражало. Она остановилась, чтобы прислонить лопату к вешалке у входа. - Я займу для тебя стул, - предложила Регина. - Я сгребу снег, Кейти, - сказал Стэнли. Он положил банку «Фолджерс»[1] в бумажный пакет. – Мне надо, чтобы ты доставила продукты Ады в мотель «Сэндмэн»[2]. - Ада просто хочет получить от меня информацию о тебе. Скажи ей, что она должна прийти сюда и сделать покупки, как все остальные, - ответила Кейт, нахмурившись еще больше. Последний раз доставка в «Сэндмэн» прошла неудачно, и Стэнли подозревал, что никогда не заставит внучку вернуться туда. И все же он должен был попытаться, потому что в противном случае ему пришлось бы ехать туда самому. - Разгребание снега – мужская работа, - он снова посмотрел на парней, стоявших у кофейного автомата. – Позволь мне закончить здесь, и я займусь этим. - Больше нет таких понятий, как «мужская работа», - ответила деду Кейт, засовывая руки в рукава темно-синей куртки. Стэнли взял чек Регины и взглянул на потягивающих кофе мужчин. Он молился, чтобы его внучка не стала вдаваться в детали. У них с Кейти имелись некоторые разногласия, касающиеся мужских и женских обязанностей. Здесь был не Лас-Вегас, и она бы не нашла себе союзников в этом своем дерьме за равноправие женщин. Добрый Боженька не был готов ответить на молитвы Стэнли Колдуэлла. - Женщины могут делать все то же, что и мужчины, - добавила Кейти. Реакцией на ее слова стали приподнятые брови и косые взгляды кое-кого из присутствующих. Внучка Стэнли была прекрасной молодой женщиной. У нее было отзывчивое сердце и добрые намерения, но она была слишком независима, слишком самоуверенна и слишком разговорчива. И всего этого было слишком много, чтобы остаться незамеченным мужчинами. Прожив с ней месяц, Стэнли понял, почему Кейти была не замужем. - Не могут сами сделать ребенка, - заметил Хэйден Дин, допивая свой кофе. Кейт смотрела вниз, застегивая куртку. - Это так, но я могу пойти в банк спермы и выбрать идеального донора. Рост. Вес. Коэффициент умственного развития. - Вытащила черный берет из кармана и надела его на голову. – Что, когда хорошенько поразмыслишь над этим, кажется более правильным способом забеременеть, чем на заднем сиденье «Бьюика». Стэнли знал, что она хотела пошутить, но ее юмор ускользнул от представителей сильного пола Госпела. - Хотя не так весело, - добавил Хэйден, стоявший между двумя приятелями. Кейт взглянула на него: - Это спорный вопрос. И обмотала черный шерстяной шарф вокруг шеи. Стэнли спросил себя, не следует ли ему замотать ей этим шарфом и рот. Этот Роб был привлекательным парнем. И тоже ни с кем не встречался. Он не появлялся в магазине несколько недель, и если бы Кейти просто помолчала, она могла бы заманить его на свидание. А Кейти нужно было свидание. Нужно было что-то еще, кроме как ворчать на деда из-за его пристрастий веде, делать перестановку в отделе с гигиеническими принадлежностямии указывать Стэнли, как жить. - Не могут писать стоя, - сказал Пол Абердин. - Леди не обсуждают такие вопросы, - вступился Стэнли за внучку. - Уверена, если мне было бы очень нужно, я каким-нибудь образом смогла бы сделать это. Стэнли вздрогнул. Последнее заявление отпугнуло бы любого мужчину, но Роб выглядел скорее позабавленным, чем оскорбленным. Когда он посмотрел через ряд со сладостями на Кейти, в его зеленых глаза засверкали смешинки. - Но ты не можешь написать свое имя на снегу[3], - сказал он, поднося кружку к губам. Самым ровным тоном, который Стэнли когда-либо слышал, Кейти спросила: - С чего бы мне захотелось это сделать? Ее тон озадачил Стэнли. В последний раз, когда Роб был здесь, Кейти покраснела и разволновалась. Разволновалась так, как волнуются женщины рядом с парнями, подобными Саттеру. Господь - свидетель, Роб волновал женщин в Госпеле с того дня, как приехал на «Хаммере» в город, и внучка Стэнли не оказалась исключением. Саттер сделал глоток, затем медленно опустил кружку. Уголок его рта приподнялся. - Просто потому, что ты можешь. Двое других мужчин тихо засмеялись, но Кейти выглядела сбитой с толку, а не позабавленной. Такой сбитой с толку, какими становились женщины, когда не понимали мужчин. А несмотря на возраст Кейти, было много чего, что она не понимала в противоположном поле. Например, что мужчины по природе своей хотят заботиться о своей женщине, даже если эта женщина вполне способна позаботиться о себе сама. Стэнли вручил Регине пакет с ее покупками, затем вышел из-за кассы и предпринял последнюю попытку спасти Кейти от самой себя. - Теперь позволь мне сделать это. Твоя бабушка ни разу в жизни не поднимала лопату, чтобы чистить снег. - Я долгое время жила сама по себе, - сказала Кейт, схватив лопату, прежде чем дед смог до той дотянуться. – Я должна была много чего делать сама. Все, начиная от вытаскивания контейнеров для мусора на тротуар и заканчивая сменой колес своей машины. Что Стэнли мог еще сделать, кроме как подраться с внучкой? - Ну, если это будет для тебя слишком трудно... Я потом дочищу. - Разгребание снега убивает в год более тысячи мужчин в возрасте после сорока, - проинформировала она деда. – Мне тридцать четыре, так что, думаю, я буду в порядке. Не имея другого выбора, Стэнли сдался. Кейт открыла дверь и вышла на улицу, оставив за собой холод, который, по мнению Стэнли, имел мало отношения к погоде. Когда дверь закрылась, холодный утренний ветер обжег левую щеку Кейт. Она втянула морозный воздух в легкие и медленно выдохнула. Теплое облачко от дыхания повисло перед ее лицом. Все вышло не очень хорошо. Кейт собиралась убраться из магазина так быстро, как только можно, чтобы не расстроить деда и не выглядеть мужененавистницей. Ей даже не хотелось обдумывать писанье стоя… никогда. Она на самом деле ни разу не меняла колесо, но была уверена, что смогла бы сделать это. К счастью, делать этого ей было не нужно, потому что, как и множество умных и интеллигентных женщин, она была членом «Американской автомобильной ассоциации». Прислонив черенок лопаты к плечу, Кейт вытащила перчатки из карманов. Последние полчаса она чувствовала себя так, будто задержала дыхание. С того момента, как Роб Саттер вошел в «M&С», выглядя еще лучше, чем она помнила. Еще больше и еще круче. Зеленоглазые сто девяносто сантиметров как напоминание о ночи, когда она хотела претворить в жизнь свои фантазии. Ночи, когда она просто хотела анонимного секса, и которая вместо этого закончилась унизительным отказом. Кейт знала, что поступком зрелого человека было бы забыть о той ночи в «Дучин», но как она когда-нибудь сможет забыть об этом, если должна была все время видеть Саттера? Кейт пошевелила пальцами в перчатках. До сегодняшнего дня она не встречалась с ним в течение двух недель, но замечала его несколько раз на парковке или разъезжающим на этом нелепом «Хаммере» по городу. Хотя она не приближалась к Робу и не общалась с ним, пока этим утром он не зашел за пачкой гранолы и не остался выпить чашечку бесплатного кофе. В то время как Кейт расставляла по полкам бумажные товары, слушая стоны Тома Джонса, который будто достигал оргазма в песне «Блэк Бетти»[4], Роб болтал с кем-то из местных. Они говорили о необычном буране, который накрыл их местность предыдущей ночью, а Кейт могла думать лишь о каждом мгновении ее фиаско в Сан-Вэлли. Пока парни спорили, стоит ли измерять высоту снежного покрова в дюймах или в футах, она раздумывала: действительно ли Роб Саттер не мог ничего вспомнить? Был ли он беспробудным пьяницей, нуждающимся в помощи Анонимных алкоголиков? Этот вопрос сводил ее с ума. Но недостаточно, чтобы она спросила Саттера в лоб. Потом разговор пошел о горном козле, которого Пол Абердин свалил в этом охотничьем сезоне. Кейт хотела спросить Пола, зачем кому-то наполнять холодильник мясом старого козла, когда в «M&С» имеется прекрасная говядина. Но она не сделала этого, потому что не хотела привлекать к себе внимание и потому что знала, что дедушка и так был зол на нее за то, что она убрала постер альбома Тома Джонса «The Lead and How to Swing It», который висел над ее кроватью. Для того чтобы привыкнуть жить и работать с дедушкой изо дня в день, требовалось немного времени. Стэнли любил ужинать ровно в шесть. Кейт нравилось готовить и есть что-нибудь между семью часами и временем отхода ко сну. Если она ничего не готовила к шести, дед просто вытаскивал «Хангри мэн» и ставил в духовку. Кейт собиралась спрятать все его готовые обеды, если Стэнли не перестанет так делать. А если он не перестанет заставлять ее осуществлять все эти доставки на дом, она собиралась убить деда. До приезда Кейт в Госпел Стэнли закрывал магазин между тремя и четырьмя часами и ездил с доставкой. Теперь он, казалось, считал, что эта работа возложена на плечи его внучки. Вчера она доставила Аде Довер банку чернослива, бутылку черносливового сока и блок из шести упаковок «Чармин»[5]. Ей пришлось выслушать воспоминания старушки о былых временах. Это была та беседа, которую вы не хотели бы вести ни с кем, особенно с женщиной, которая походила на старого цыпленка. Кейт боялась, что получила душевную травму на всю оставшуюся жизнь. Как только у ее дедушки закончится депрессия, и Кейт поможет ему жить дальше, ей надо будет наладитьсобственнуюжизнь. Ту, которая не включала в себя доставку на дом для изголодавшихся по мужчинам вдов. Плана или предположений о том, сколько времени это займет, у нее не было, но если бы она приложила больше усилий, дала деду нежный любящий толчок, это бы случилось поскорей. Сжав черенок и зачерпнув с тротуара полную лопату снега, Кейт бросила его в кусты, и тихий хрип вырвался у нее из горла. Зимой в Айдахо она никогда не жила и не знала, что снег такой тяжелый. Ей вспомнился один год в Лас-Вегасе, когда снега выпало почти полдюйма. Конечно, через час он растаял. Неудивительно, что более тысячи людей в год получают сердечный приступ. Уперев лезвие лопаты в дорожку, Кейт надавила. Звук металла, скребущего по бетону, наполнил утренний воздух и мог поспорить со звуками, издаваемыми изредка проезжавшими машинами. Белый холмик снега наполнил лопату, но вместо того чтобы снова ее поднять, Кейт толкнула кучу в кусты у здания и, ведя лопатой по дорожке, подумала: «Гораздо лучше». Гораздо лучше, чем напрягать спину и играть с опасностью получить такой сердечный приступ, которому не поможет аспирин. Холодный ветер поднял концы шарфа, и, чтобы натянуть берет на уши, Кейт остановилась. Ее голова была полна ничего не стоящих фактоидов[6]. Она знала, что мозг взрослого весит килограмм триста граммов, а человеческое сердце перекачивает две тысячи галлонов крови в день. Во время слежки Кейт проводила много времени, читая журналы и книги общего содержания, потому что они не были захватывающими, и она могла легко отложить их, когда нужно было сесть на хвост подозреваемому. Кое-что из такого чтива застряло в памяти. Кое-что нет. Однажды Кейт пыталась выучить испанский, но сейчас могла вспомнить лишьAcabo de recibir un envoi, что пригодилось бы, если бы ей пришлось сказать кому-нибудь, что она только что получила посылку. Одним из преимуществ обладания головой, набитой пустяками, было то, что Кейт могла использовать эти познания, чтобы начать беседу, поменять тему разговора или замедлить его. В конце дорожки Кейт развернулась и снова начала двигаться ко входу в «M&С». В этот раз она сталкивала снег с тротуара и с парковки. Пальцы ног в кожаных ботинках начали замерзать. Ради бога, это же март. В марте не должно быть так холодно. Как раз когда она приблизилась к «Хаммеру» Саттера, Роб вышел из «M&С» и направился к ней, одетый в ту же темно-синюю куртку, которая была на нем, когда они виделись две недели назад. Его туристические ботинки оставляли рифленые следы, а из под каблуков вылетал снег. Кейт ожидала, что Роб сойдет с тротуара и запрыгнет в свой «Хаммер». Роб этого не сделал. - Как продвигается? - спросил он, подходя и останавливаясь перед ней. Кейт выпрямилась и сжала пальцы на ручке лопаты. Его куртка была застегнута до середины груди, и Кейт уставилась на черный ярлык, вшитый в петлицу. - Нормально. Саттер ничего не сказал, и Кейт заставила себя поднять глаза мимо тонкого белого шрама, эспаньолки и усов. Зеленые глаза смотрели на нее, пока Роб вытаскивал черную вязаную шапку из кармана куртки. В первый раз Кейт заметила его ресницы. Они оказались длиннее ее собственных. Подобные ресницы были совершенно ни к чему мужчине. Особенно такому мужчине. Натянув шапку на голову, Роб продолжил изучать Кейт, как будто пытался что-то решить. - Предупреди меня, если соберешься написать свое имя на снегу, - сказала она, чтобы прервать молчание. - Вообще-то, стою я здесь и раздумываю, должен ли силой вырвать эту лопату из твоих рук. – Облачко пара из его рта повисло в воздухе между ними, когда он добавил: - Надеюсь, ты будешь милой и отдашь ее мне добровольно. Кейт еще сильнее сжала пальцы на черенке лопаты: - С чего бы это мне ее отдавать? - Потому что твой милый дедушка волнуется из-за того, что ты занимаешься делом, которое он считает мужской работой. - Ну, это просто глупо. Я точно способна расчистить снег. Саттер пожал плечами и засунул руки в карманы штанов карго. - Думаю, не в этом проблема. Стэнли считает, что это мужская работа, а ты ставишь его в неловкое положение перед друзьями. - Что? - Он искренне пытается прямо сейчас убедить всех, что ты… - Роб остановился на секунду и склонил голову набок, - …полагаю его точные слова, что ты «обычно милая добрая девушка». А потом он сказал еще что-то о том, что ты раздражительная, потому что давно не ходила на свидания с людьми своего возраста. Прекрасно. Кейт подозревала, что целью болтовни ее деда был Саттер, а не другие мужчины. Хуже того, она была уверена, что и Роб подозревал это. Последнее, в чем она нуждалась, - это вмешательство дедушки в ее несуществующую любовную жизнь. Особенно с Робом Саттером. - Я не раздражительная. - Он не ответил, но его приподнятая бровь сказала все за него. - Нет, - наставила Кейт. – Мой дедушка просто старомоден. - Он хороший парень. - Он упрямый. - Если бы меня спросили, я бы сказал, что ты намного упрямее. - Ладно, - Кейт протянула лопату к Саттеру. Уголков его рта коснулась улыбка, когда он вытащил руку из кармана и положил свою голую ладонь на рукоятку лопаты поверх руки Кейт. Та дернулась, но его хватка стала еще крепче. Заниматься чем-то вроде перетягивания каната с мужчиной, сложенным как Саттер, мисс Гамильтон не собиралась. - Могу я получить свою руку обратно? – Роб палец за пальцем ослабил хватку, и Кейт вырвалась на свободу. - Черт, - сказал он. – Я почти надеялся, что мне придется побороться с тобой за это. Она знала, что это неправда. Пьяный или трезвый он был не заинтересован в «борьбе» с Кейт. Ничего личного. Она говорила себе, что какого-то рода дисфункция не давала ему «бороться» с любой женщиной. В ней, Кейт Гамильтон, не было ничего неправильного. Все дело было в нем. Она должна был чувствовать к нему жалость. - Я почти надеялся взглянуть на твою татуировку, пока был здесь. Понадобилось несколько ударов сердца, чтобы значение этих слов дошло до мозга Кейт. Когда это произошло, она забыла о чувстве жалости к Робу Саттеру. Не то чтобы это вообще помогало. Кейт со свистом втянула воздух. - Ты помнишь! - Что? Твое предложение показать мне голую задницу? – Он качнулся на каблуках ботинок и усмехнулся: – Как я мог забыть об этом?! - Но… - втянутый ею воздух застрял в груди, и Кейт пришлось выдохнуть. – Но ты сказал, что никогда не встречал меня, - перед глазами у нее замелькали точки, и она снова глубоко вдохнула. – В тот первый день ты не… О, Боже! - Ты хотела, чтобы я сказала Стэнли, что мы уже встречались? – спросил Саттер, наклоняясь, чтобы зачерпнуть снег. – Он бы захотел узнать детали. Боже правый. Кейт прижала к лицу руку в перчатке, пока мысли стремительным потоком проносились и сталкивались в ее голове. Вдобавок ко всем несчастьям, Роб не был алкоголиком. Он помнил. Скольким людям он сказал об этой ночи? В этом городе достаточно было сказать лишь кому-то одному, после чего новости распространялись, как вирус западного Нила[7]. Хотя Кейт предпочла бы, чтобы город не знал о ее унижении: она на самом деле заботилась о своем дедушке. Стэнли каждое воскресенье ходил в церковь. Он не одобрял секс вне брака, не говоря о женщинах, снимающих мужчин в баре. - Я не хотел стать тем, кто разобьет его иллюзии о тебе, - Роб зачерпнул снег, лежавший между ними, и сбросил его с тротуара. – Правда, вероятно, вызвала бы у него тот сердечный приступ, о котором ты, кажется, беспокоишься. Кейт подняла глаза к его вязаной лыжной шапочке. Сзади его волосы завивались как маленькие рыболовные крючки - Ты не знаешь меня. Ты ничего не знаешь о моих отношениях с дедом. - Я знаю, что ты права насчет того, что Стэнли старомодный парень. Он, скорее всего, думает, что ты бережешь себя для брачной ночи, а мы оба знаем, что это не так. Если бы Кейт не отдала ему лопату, то огрела бы его ей. - Я также знаю, что ты не хочешь услышать совет от меня, но все равно собираюсь тебе его дать, - сказал Саттер, поставив лопату на бетон и опершись на ручку запястьем. – Знакомиться с мужчинами в барах – не очень умное дело. Ты можешь нажить кучу неприятностей, если продолжишь в том же духе. Ее не заботило, что он думал, и она не чувствовала, что должна защищать себя. - Я знаю, что ты не мой отец, так кто ты? Коп? - Нет. - Священник? Он не выглядел как священник, но это многое могло бы объяснить. - Нет. - Миссионер–мормон? Роб тихо засмеялся, и несколько облачков пара повисли перед его носом. – Я что, похож на мормона? Нет. Он был похож на парня, который любит грешить, но он не грешил. Она совсем ничего не знала о нем. Кроме того факта, что он был придурком и водил «Хаммер». Что за человек водит десантную боевую машину? Недоумок с эректильной дисфункцией – вот что за человек. - Почему ты не водишь машину нормальных размеров? Он выпрямился. - Мне нравится мой «Хаммер». Холодный ветер приподнял концы шерстяного шарфа Кейт, и они затанцевали в воздухе между ними. - Это заставляет людей задумываться, не пытаешься ли ты таким образом компенсировать какие-то недостатки, - сказала она. В уголках его глаз появились морщинки, и он протянул руку, чтобы дернуть за один конец ее шарфа. - Ты стоишь здесь, раздумывая, каков размер моих принадлежностей? Кейт почувствовала, как жар приливает к ее и так уже пылавшим щекам, и была рада, что они уже красные от холода. Выдернув шарф из пальцев Саттера, она сказала: - Не льсти себе. Я вообще не задаюсь вопросами насчет тебя. - Затем обошла Роба и добавила: - Не говоря уж о размере твоих принадлежностей. Он откинул голову назад и расхохотался. Глубокий удовлетворенный мужской смех, который преследовал ее всю дорогу до входа в магазин. Кейт пробормотала: - Приятного дня, - Полу Абердину и Хэйдену Дину, проходя мимо них по пути в «M&С». В магазине Регина все еще маячила рядом со Стэнли, продолжая рассказывать о библиотеке, в которой работала: очки с толстыми стеклами подпрыгивали на кончике носа, когда она качала головой. Стэнли занял себя товарами импульсной покупки[8], лежавшими рядом с кассой. Кейт бы спасла деда от болтовни Регины, но Стэнли натравил Роба Саттера на свою внучку, и она не испытывала сейчас к нему добрых чувств. - Я буду в подсобке, - сказала Кейт деду, проходя мимо. Она стащила перчатки и берет и развязала шарф. Бросила их на рабочий стол и повесила пальто на крючок. Из вентиляционного отверстия сверху на ее макушку дул теплый воздух. Кейт запрокинула голову и закрыла глаза. Роб помнил все о той ночи, когда она сделала ему предложение. Осознание этого ледяным шаром осело в ее животе. Все надежды на то, что Роб был пьян в стельку, пошли прахом. Она переехала в Госпел, чтобы ненадолго остановиться. Немного отдохнуть, расслабиться и переосмыслить произошедшее. Кейт открыла глаза и вздохнула. Могла ли ее жизнь стать еще хуже? Она была одинока, и единственный человек ее возраста, с которым она побеседовала вне «M&С», оказался стодевяностосантиметровым зеленоглазымзасранцемсо стоянки перед магазином. А то, что сейчас произошло между ними, не моглона самом делесойти за беседу. Нужно было найти себе занятие. Ей нужно было что-то еще, а не только работа в «M&С» и просмотр повторов «Друзей» по ночам. Проблема была в том, что в этом городе можно было заниматься только двумя вещами: присоединиться к «женушкам-мастерицам» и вязать чехлы для тостеров или шататься по барам и напиваться. Ни то ни другое ее не привлекало ни в малейшей степени. Над входной дверью звякнул колокольчик, и Стэнли окликнул Кейт. Она подумала, не вернулся ли это Роб, и испугалась еще одной прозрачной попытки сватовства со стороны своего заблуждающегося дедушки. Но, когда снова вышла в торговый зал, Роба, к счастью, нигде не было видно. Стэнли стоял у кассы, разговаривая с женщиной, которой на вид было около шестидесяти или чуть больше. Ее каштановые волосы, в которых просвечивала седина, были уложены в идеальный боб. Женщина была лишь на несколько сантиметров ниже Стэнли, то есть примерно одного роста с Кейт. Между расстегнутыми полами ее толстого пальто висел красный стетоскоп. Регина стояла рядом, и обе женщины рассказывали Стэнли об их поэтическом обществе. - Надеюсь, ты передумаешь, - сказала высокая женщина. – Нашим ежемесячным собраниям несколько мужчин пошли бы на пользу. - А что насчет Роба? - спросила Регина. Когда Кейт приблизилась, высокая женщина пожала плечами и подняла глаза на Стэнли: - Я видела, что ты нанял Роба расчищать твою дорожку. - Он доброволец, - Стэнли посмотрел на Кейт, и кончики его усов приподнялись. – Грейс, не думаю, что ты встречалась с моей внучкой Кейти Гамильтон. - Привет, - Кейт протянула руку, и женщина пожала ее. - Рада познакомиться, Кейти, - Грейс наклонила голову набок и внимательно посмотрела на Кейт. Возрастные морщинки окружали зеленые глаза посетительницы, а пальцы все еще были немного холодными. - Откуда у тебя эти рыжие волосы? Они прекрасны. - Спасибо, - Кейт опустила руку и улыбнулась. – В семье моего отца все рыжие. - Грейс – мама Роба, - сказал ей Стэнли. – Она работает в клинике Сотута. Кейт почувствовала, как ее желудок опустился, и заставила себя продолжать улыбаться. Сказал ли Роб своей матери о «Дучин Лаундж»? Знала ли милая леди со стетоскопом, что Кейт хотела снять ее сына? Нужно ли было Кейт объяснять, что она была немного подвыпившей в ту ночь? Что это был первый и единственный раз, когда она пыталась снять мужчину в баре? Что она не была на самом деле пьяной потаскухой? Не то чтобы иногда у нее не было распутных мыслей. Она просто никогда не имела смелости поддаться им. До той ночи. Вот черт! Какой вздор приходит ей в голову! - Рада познакомиться, Грейс, - Кейт отошла на несколько шагов, прежде чем этот вздор смог вылететь из ее рта. – Собираюсь закончить раскладывать бумажные полотенца, - сказала она и отправилась в третий ряд. Почему ее должно заботить, что мама Роба думает о ней? Грейс вырастила грубого и несносного сына. Она тоже не была совершенством. Как только Кейт взяла рулон «Баунти»[9] и поставила его на верхнюю полку, Грейс зашла во второй ряд. За ней по пятам следовала Регина. - Мне надо поговорить с тобой, Грейс. - У меня в самом деле нет времени на болтовню. Я здесь лишь для того, чтобы взять кусковой сахар для клиники, - сказала Грейс. - Это займет всего минутку, - настаивала Регина, когда женщины остановились по другую сторону стеллажа с бумажными полотенцами. – Я была в «Кози Корнер» только вчера, ела особый ланч, и Иона сказала мне, что твой сын Роб – гей. Кейт чуть-чуть повернула голову налево и между рядами увидела, как расширились глаза Грейс, и открылся ее рот. - Ну, я не думаю… - Дело в том, - перебила ее Регина, - что мой сын Тиффер приедет на Пасху. Я не знаю, слышала ли ты, но Тиффер - исполнитель женских ролей в Бойсе[10]. - Даже Кейт слышала это, но не могла вспомнить когда и где. – У моего мальчика сейчас нет партнера, и я подумала, что, если у Роба никого нет, мы могли бы их познакомить. Грейс потрогала пальцем воротник своего пальто. - Ну, я не думаю, что Роберт – гей. Кейт тоже в это не верила и удивилась, кто пустил эти слухи и почему кто-то поверил в них. Не то чтобы ей было жалко «Роберта». - Иногда мы, матери, узнаем последними, - обнадежила Регина собеседницу. - Ему тридцать шесть, - Грейс нахмурилась. – Думаю, я бы знала. - Он хоккеист, я могу понять его желание молчать о своих сексуальных предпочтениях. - Он больше не играет в хоккей. - Может быть, он все еще открыто не проявил свои наклонности. Некоторые мужчины так никогда и не признаются.Хоккеист? Кейт слышала разные сплетни о Саттере, но никто не упомянул, что он играл в хоккей. Хотя это объясняло травму колена, на которую Роб жаловался в первую их встречу. Это также объясняло его отвратительный характер. - Уверяю тебя, Регина, мой сын любит женщин. Над дверью звякнул колокольчик, и все взоры обратились к человеку, о котором шла речь, пока он заходил внутрь и стряхивал снег с ботинок. Роб снял шапку и засунул ее в карман куртки. Его щеки покраснели, а зеленые глаза сияли. Свет с потолка отразился в его серебряном кольце, когда он провел пальцами по волосам. Каким-то образом он умудрился выглядеть большим, плохим и мальчишкой одновременно. Регина наклонилась ближе и еле слышно прошептала: - Удостоверься и обсуди это с ним. Скажи ему, что Тиффер – завидная партия. Уголки губ Грейс скользнули вверх: - О, можешь быть уверена, я скажу ему.