ГЛАВА 13До Пасхи оставалось пять дней, так что на следующее утро вместо хлеба Кейт приготовила кое-что другое. Она испекла кексы и покрыла их толстым слоем белой глазури. Покрасила зеленым мякоть кокоса, уложила ее в виде травы и пристроила сверху маленькие сладкие яйца колибри. Когда Кейт втыкала шпажки в кексы, чтобы те выглядели как маленькие рукоятки, ее мысли вновь обратились к Робу, вокруг которого почти неотступно вертелись со вчерашнего вечера. «Ты не можешь говорить «нет» вечно, Кейт Гамильтон. Однажды я заставлю тебя сказать «да», - предупредил он. - Когда-нибудь очень скоро». Эта угроза беспокоила ее. Нет, она даже не думала о физическом насилии. Кейт ни на секунду даже в голову не пришло, что Роб мог бы принудить ее к чему-нибудь. Нет, она беспокоилась из-за своего влечения к нему, беспокоилась, что если он прошепчет, что ее кожа, как десерт, а сама Кейт царит в его фантазиях, то она снова потеряет силу воли и весь разум. Кейт знала, что Роб представляет из себя. Она уже встречалась с такого рода мужчинами. И не хотела еще одних безнадежных отношений. Но какая-то часть ее имела привычку забывать об этом, когда Кейт оставалась наедине с Саттером. В следующий раз, когда он попросит доставить ему продукты, делать это придется ее деду. Она положила последнее маленькое яйцо на последний кекс и отступила назад, чтобы полюбоваться на свою работу. - Марта Стюарт, где бы ты ни была, можешь кусать локти от зависти. К полудню Кейт продала все пять дюжин и получила заказы еще на столько же. В два часа, пока Стэнли сидел в офисе и работал над поэмой, Регина Клэдис пришла за мясом для окорока, красной картошкой и упаковкой молодой моркови. - Тиффер приехал домой погостить, а он обожает мое жаркое. - Надолго он останется? – спросила Кейт, пробивая мясо и кладя его в пакет. - До понедельника после Пасхи, - ответила Регина, копаясь в своей большой сумке. - Возможно, вам и Тифферу понравилось бы желе «Халапеньо». Регина подняла глаза и нацепила тяжелые очки на переносицу короткого носа. - Халапеньо что? - Желе «Халапеньо». Оно очень хорошо сочетается с творожным кремом, и его можно намазать на крекеры. Или вы можете намазать им рогалик. - Нет, спасибо. Я не ем рогалики, и это желе звучит ужасно. - Не понимаю, почему никто в этом городе не попробует его, - Кейт вздохнула и пробила морковь. - Нам нравится наше желе из фруктов, - пояснила Регина. – Когда я только переехала, мне тоже было трудно приспособиться. Ко мне относились, как к чужаку, так же, как к тебе сейчас. А Кейт и не знала, что к ней относятся, как к чужаку. - Правда? - Да. Мы с Миртл Лейк претендовали на одну и ту же вакансию в библиотеке, и когда не Миртл, а я это место вместо нее, здесь был большой шум, потому что я была нездешней. Люди разозлились и перестали ходить в библиотеку. - Откуда вы? - Я родилась и выросла в Чаллисе. Чаллис звучало знакомо. - Где это? - Примерно сорок миль к северу. Кейт высказала то, что, как она полагала, было очевидно: - Но это же рядом. Регина покачала головой и сказала с совершенно непроницаемым лицом: - Нет, это в соседнем округе. Кейт собиралась спросить, почему считалось, что люди из города в сорока милях к северу не входят в число местных, но прикусила язык. Лучше не задавать много вопросов. Особенно, когда ты получаешь на них ответы. А ответы обычно вызывали у Кейт нервное подергивание левого глаза и нахмуренный лоб. Нахмуренный лоб мог стать причиной морщин, тик – опухоли, а Кейт такие неприятности были совсем ни к чему. - Однако люди, в конечном счете, стали относиться ко мне теплее. Также будет и с тобой. Черт возьми, да шериф Тэйбер женился на девушке из Калифорнии. Если город смог пережить эту актрисочку, они примут то, что внучка Стэнли из Лас-Вегаса. Потому что иногда мы все отправляемся в Город греха, чтобы поиграть в азартные игры и посмотреть шоу. Так что эту пилюлю легче проглотить. - А что не так с Калифорнией? – спросила Кейт, прежде чем подумала о том, что делает. - Да там полно хиппи, наркоманов и вегетарианцев, - Регина произнесла все слова с одинаковым презрением. – Конечно сейчас, когда Арнольд стал губернатором, он заставит штат измениться быстрее, чем ты скажешь «я вернусь». Кстати, у него есть дом в Сан-Вэлли, ты знаешь? - Да, я знаю, - нажимая на кнопку «сумма», Кейт нахмурилась. Будет умнее, если она больше не станет задавать вопросов. *** Роб засунул папку, набитую накладными и прайс-листами, под мышку и решил, что пора и домой. Полная луна и восьмидесятиваттная лампочка освещали маленькую парковку за «Саттерс Спорт». Была четверть двенадцатого. Он провел пять часов после закрытия магазина, собирая специальные прокатные комплекты для группы бой-скаутов, которая планировала путешествие в самом начале июня. Утром Роб уезжал в Сиэтл и хотел, чтобы все комплекты были готовы до его отъезда, так он мог посвятить все свое внимание дочери. Он все еще не решил, что собирается сказать Луизе по поводу примирения. Задвинув эти мысли в самый дальний уголок мозга, Роб с головой погрузился в работу. Теперь все было сделано, а он по-прежнему не хотел думать о бывшей жене. Может, лучше было бы подождать и посмотреть, что он почувствует, оказавшись в Сиэтле. Саттер запер магазин и забрался в свой «Хаммер». «Саттерс Спорт» откроется менее чем через неделю, а сдача туристического снаряжения в прокат уже отнимала у Роба много времени. Объезжая здание, он заметил, что в глубине «М&С» все еще горит свет. Более яркий, чем от лампочки, которую Стэнли всегда оставлял зажженной в углу рядом с прилавком. Подъехав к торцу продуктового магазина и заглушив мотор, Роб вышел из «Хаммера» и три раза постучал в деревянную дверь. Покачиваясь на каблуках, он спрашивал себя, зачем так поступает. Время позднее, а у него еще куча дел, которые надо закончить до отъезда. Прошло несколько мгновений, прежде чем из-за закрытой двери раздался голос Кейт: - Кто там? - Роб. Что ты здесь делаешь в такое время? Щелкнул замок, и Кейт высунула голову наружу. Свет из магазина заливал ее сзади, скользя по прекрасным рыжим волосам, окружая ее нежным сиянием. Внезапно Роб понял, зачем пришел. - Работаю, - ответила она. – А что ты здесь делаешь так поздно? Неважно, как сильно он старался, или что происходило в его жизни, он, казалось, не мог держаться от нее подальше. Его тянуло к ней, как корабль тянет к сияющему в ночи маяку. - Я только что закончил с делами в магазине. - Изнутри донесся запах теплого пирога, и Роб не знал, что вызывало в нем бòльший голод: вид Кейт или аромат ее выпечки. – Ты что-то печешь? - Да. – Она открыла дверь шире и встала перед ним в белой футболке с парой красных игральных костей на груди и написанными над ними черным словами «Ты счастливчик?». В петли на поясе обтягивающих джинсов был продет коричневый ремень. - Я пеку семь дюжин кексов на завтра. Без сомнения, Кейт была лучше пирогов. Она не пригласила его войти, но не возразила, когда он прошел мимо нее в подсобку магазина. Роб прошел мимо ножа для резки мяса и точильного станка к пекарне в углу большой комнаты. Несколько дюжин кексов стояли на столе из нержавеющей стали в нескольких метрах от двух промышленных духовок. Роб сказал себе, что не задержится надолго. Из колонок вместо песен Тома Джонса доносился женский голос, поющий о том, что она не будет по кому-то скучать, когда доберется до Джексона. Роб не знал песню, но на самом деле он не особо интересовался музыкой для девчонок. Особенно развязными тоскливыми вещичками, которые всегда были об одних и тех же трех проблемах: любовь, разбитые сердца, мужчины-ослы. - Слышала, ты будешь буксировать платформу начальной школы на пасхальном параде в субботу, - сказала, закрывая и запирая дверь, Кейт. – Как тебя в это втянули? Роб повернулся, наблюдая, как она идет к нему. Он намеренно задержал взгляд на этих костях на ее груди, а потом занялся относительно безопасным созерцанием ее волос. Они свободно рассыпались по плечам и сияли глубокими оттенками рыжего и золотого в свете длинных флюоресцентных ламп. Только вчера Роб сжимал эти волосы в руках, целуя ее шею, и знал, что на ощупь они были такими же мягкими, как на вид. - Меня попросила директор школы. Кейт открыла шкафчик и потянулась, чтобы снять что-то с верхней полки. Взгляд Саттера пробежал по всему стройному женскому телу до самых ног в тапочках «Тасманские дьяволы». - С тобой легко справиться, - сказала она, снимая коробку с пакетами для заморозки «Зиплок». - Где твоя обувь? Кейт опустила глаза, затем снова подняла их. - Дома. Эти намного удобней. - Она поставила коробку рядом с промышленным миксером. – Думаю, у моего деда серьезные намерения относительно твоей мамы. Роб знал, что Стэнли нравится матери, но она никогда не говорила, что тот волнует ее больше, чем просто друг. - Почему ты так думаешь? Уголки розовых губ Кейт приподнялись: - Сейчас он пишет поэму, и они начали критиковать стихи друг друга. - Когда они этим занимаются? Она надела на руки прихватки с Томом Джонсом: - Каждый вечер, после того как он заканчивает работу. - Каждый вечер? – Мать ничего не говорила. Роб присел на стальной прилавок и скрестил руки на груди, обтянутой зеленой рубашкой с названием магазина и логотипом в виде рыбы на нагрудном кармане. – Сколько это уже длится? - Да после нашего ужина у нее дома на прошлой неделе, - Кейт вытащила два подноса с кексами и поставила их на прилавок рядом с Робом. – Он каждую ночь поздно возвращается домой. Роб наблюдал, как она наклонилась и вытащила еще два противня из второй духовки. - И как поздно? - В десять. Для него это поздно. Обычно он всегда отправляется спать сразу после выпуска новостей в девять тридцать на канале «Фокс», а иногда даже не ждет окончания спортивных вестей. - Мама на самом деле ничего не говорила, но я рад, что у нее есть кто-то, с кем можно разделить ее интерес к поэзии. С кем-то, кто не был им. Кейт выложила кексы на прилавок и начала расставлять их. Роб велел себе уходить. Потому что если он останется, то коснется ее. Если он коснется ее, то пропал. Но он просто не мог заставить себя выйти за дверь. Не сейчас. Вместо этого он спросил: - Помощь нужна? Кейт взглянула на него уголком глаза и улыбнулась: - Ты добровольно вызываешься помочь мне с выпечкой? За исключением гранолы, которую он делал, потому что у него была от нее зависимость, Роб не слишком интересовался готовкой. Он уйдет через минуту. - Конечно. - Как мило, но тебе не повезло. Это была последняя партия. - Кейт вручила ему пакеты для заморозки: – Если хочешь помочь, можешь сложить в каждый по шесть кексов. Но не горячих. Кексы будут слишком мягкими, если не дождешься, пока они остынут. - Скажи еще разок, сколько ты сделала? – спросил он, вытаскивая пластиковый пакет. - У меня было заказано пять дюжин, и я сделала еще две для продажи в магазине. Отступив, она положила большую чашу в раковину с мыльной водой. Хозяйственность была новой стороной натуры Кейт и удивила Роба, но опять же, он не понимал,почемуего это удивило. Он на самом деле не знал всего, что можно было узнать о ней. А привело его в недоумение то, что он хотел узнать больше. Взглянув на Кейт, он открыл пакет и засунул в него несколько кексов. - Думаешь, продашь все двадцать четыре? - Я знаю, что продам, - она посмотрела на него. - Я нашла ключ к тому, как продать что угодно жителям этого города. Роб закрыл пакет и взял другой: - И что же это за ключ? - Давать бесплатно на пробу, - ответила Кейт, затем сосредоточилась на мытье посуды. – Они делают покупки тогда, когда получают бесплатные образцы. - И покачала головой: кончики прямых рыжих волос коснулись ее спины. – Я думала, что дедушка впустую тратит деньги, раздавая бесплатный кофе, но пришла к выводу, что этим он завлекает людей в магазин. Когда они здесь, пьют и болтают, они покупают что-то еще, - она поставила намыленную чашу в пустую половину раковины. – В следующий раз я собираюсь бесплатно раздавать копченый чеддер. Роб управился с третьим пакетом и принялся за последний: - Ты собираешься завлечь их, чтобы они купили сыр? Кейт засмеялась, и этот нежный, женственный звук, слетевший с ее губ, казалось, скользнул между ребер Саттера и поселился у него в груди. - Я собираюсь изменить их мышление так, что они даже не узнают об этом. – Она снова посмотрела на него: карие глаза горели и сверкали. – Скоро они все будут есть сушеного тунца и картофельное пюре с васаби. - Точно. Сегодня Кейт напоминала Саттеру женщину, которую он встретил в «Дучин Лаундж» несколько месяцев назад. Теплую и расслабленную. - Думаешь, я не смогу? – спросила она с ноткой железной решимости в голосе. И Роб подумал, а не должен ли он предупредить городок, что тому лучше привыкать к японскому хрену. - Я считаю, эта работа просто создана для тебя. - Это правда, - Кейт взяла противни и засунула их в воду. – Но я люблю вызов. Я решила, что мне нужно всего лишь втянуть в это «Больших женушек-мастериц», и тогда все получится. Роб поставил последний пакет рядом с остывавшими кексами, затем облокотился бедром о столешницу и стал слушать, как Кейт рассказывает о своих планах по превращению Госпела в столицу гурманов северо-запада. Он смотрел на ее руки, пока она терла мокрой губкой противни. На кончики длинных пальцев: короткие ногти были покрашены светло-розовым лаком. Кейт положила противень в пустую раковину и выключила воду. - Я начну потихоньку, - продолжала она, открыв шкафчик и приподнимаясь на цыпочки. – Подсажу их на фокаччу, а затем познакомлю с ароматными оливковыми маслами. Роб оттолкнулся от столешницы и подошел к ней сзади. Он взял чашу из ее рук и поставил на полку. Кейт посмотрела на него через плечо. Ее волосы задели его рубашку на груди, но он почувствовал это прикосновение в паху. И крепче сжал чашу, чтобы не дать своим рукам опуститься к животу Кейт и прижать ее к себе. Она смотрела ему в глаза, и было бы так легко наклонить голову к ее губам. - Спасибо, - сказала, поднырнув под его руку, Кейт, прежде чем он сдался своему желанию поцеловать ее. Она подошла к столу и проверила пальцами, не остыли ли кексы. Роб опустил руки. - Дашь мне один попробовать? - Что? – Кейт повернулась и уставилась на него: – Хочешь кекс? Роб кивнул: - А почему, ты думаешь, я здесь? - Ради моего остроумия? - Ну, это тоже. - Из тебя плохой врун, - сказала она, смеясь. Теплое удовольствие от этого звука зародилось в его груди и напомнило ему, что он уже очень долго был одинок. Что он жаждал нежного смеха и женского щебетания. Жаждал чего-то большего, чем секс. – У меня не осталось глазури. - Мне все равно. - Подожди, - Кейт подняла палец, затем исчезла в холодильной камере и вернулась, тряся баллончик со взбитыми сливками. Роб не смог не заметить, что ее грудь вытворяла интересные вещи с этими игральными костями на футболке. – Я добавляла их в какао сегодня утром. - Взяв кекс, Кейт покрыла его взбитыми сливками: – Одно из преимуществ работы в бакалейном магазине то, что у тебя никогда ничего не заканчивается, - она вручила кекс Робу. – А недостаток в том, что ты можешь растолстеть. - Ты не толстая, - Роб стащил бумагу и откусил большой кусок. - Пока нет, - Кейт запрокинула голову и выпустила струю взбитых сливок прямо себе в рот. Это был самый эротичный жест из всех, что Роб видел за долгое время, и он напомнил ему, насколько долгим оно было. Саттер откусил еще кусок и вспомнил несколько случаев, когда имел счастье лакомиться бикини из взбитых сливок. Он бы не возражал иногда съедать что-то подобное с Кейт. Прикончив кекс за четыре укуса, Роб протянул руку: - Дай-ка мне это. Вместо того, чтобы передать сливки, Кейт положила руку ему на плечо, поднялась на носочки, и ее грудь коснулась его руки. - Открой. Роб ей не доверял. Ни на секунду. Он посмотрел в ее глаза в нескольких дюймах от своего лица и медленно открыл рот. Кейт пустила струю взбитых сливок ему между губ и по его щеке. - Ой, прости, - и опустилась на пятки. Роб проглотил: - Ты сделала это специально. - Нет, клянусь, это была случайность, - она покачала головой, пытаясь выглядеть раскаявшейся, но расхохоталась и все испортила. Роб провел пальцем по щеке, затем облизал его. - Несчастный случай, черт возьми, - он протянул руку. – Дай мне. Кейт покачала головой и спрятала балончик со сливками за спину. - Не думаешь, что я могу отобрать их у тебя? - Нет. Конечно, она не думала. Она была упрямой и любила соперничество, и мысль о борьбе с ней возбудила Роба сильнее, чем бикини из взбитых сливок. - Хочешь поспорить? - И что мне будет, если я выиграю? - Не выиграешь Ее глаза сузились: - Не будь в этом так уверен. Роб решил подыграть ей: - Чего ты хочешь? - Ты должен будешь рассказать всем, как сильно любишь желе «Халапеньо». Желе «Халапеньо»? Какого черта? - А чего хочешь ты, если выиграешь? – спросила Кейт. Роб улыбнулся. Прекрасно рассчитанный, сексуальный изгиб губ. Он точно знал, чего хочет. - Я слижу взбитые сливки с твоих сосков. Взбитые сливки – не секс. Это десерт. Рот Кейт приоткрылся, а глаза стали огромными. Затем уголки ее губ приподнялись, и, повернувшись на пятках, она бросилась бежать через подсобку в магазин. Роб следовал за ней по пятам, чуть не споткнувшись о тапочку-«тасманского дьявола», потерянную в дверях. Он внимательно осмотрел темный магазин и заметил белую футболку как раз в тот момент, когда Кейт промчалась между четвертым и третьим рядами. - Твоя белая футболка тебя выдает, - Роб зашел в ряд. Кейт стояла в самом конце: едва различимый силуэт в темноте. – Может быть, тебе следует снять ее прямо сейчас? Кейт засмеялась: низкая, гортанная ласка, затерявшаяся в пестрых тенях. - Да уж, непременно. Роб направился к своей жертве, и она отступила на несколько шагов назад. - Облегчи мне жизнь, чтобы не пришлось снимать ее самому. - Я не хочу облегчать тебе жизнь. - Кейт зашла за ящик с фруктами. Слабый свет из угла упал на ее рот и плечо и осветил игральные кости на футболке. Роб следил за движением губ Кейт, когда она добавила: - Я хочу усложнить ее настолько, насколько смогу. - О, ты уже это сделала, - он сжал край ящика и подумал о том, чтобы взять апельсин и запустить им в Кейт. Ошеломить ее на несколько секунд, пока он сделает следующий ход: - Ты уже усложнила ее, как только могла с той ночи, когда мы встретились. – Он взял апельсин, но вместо того чтобы кинуть его в Кейт, бросил им в картонного эльфа компании «Киблер», и упаковки с выпечкой упали на пол. - Что это было? – спросила, поворачивая голову в направлении шума, Кейт. Затем, прежде чем она поняла, что задело ее, Роб оказался на ней, обхватив руками, как раз под грудью, и прижав спиной к своей груди. - Роб! – Кейт и визжала, и смеялась одновременно. Он выхватил у нее баллончик со сливками и бросил его на кучу фруктов. – Это не честно. Ты жульничал. - К черту честность, - Роб глубоко вдохнул аромат ее волос и сказал где-то у ее макушки: – Я никогда не играю честно. Честность для нытиков и слабаков. – Он скользнул рукой по ее животу и скомкал белую футболку в кулаке. В его ушах раздавался звук их дыхания. Когда он стоял в темном магазине с Кейт в своих объятиях, остальной мир и его проблемы исчезали. – Я представлял тебя здесь, - сказал он, скользя рукой вверх и наполняя ладонь ее нежной грудью. – В одной из моих фантазий ты позволила мне есть клубнику с твоего тела. – Через футболку он почувствовал, как ее сосок стал твердым под его ладонью. Его легкие сжались, низ живота напрягся, а член стал таким твердым, что Робу пришлось сжать колени. – А потом ты скакала на мне, как королева родео. Кейт повернула голову и посмотрела на него: - Где? - У кассы. - Извращенец, - ее губы нежно коснулись его подбородка. – Там я упаковываю продукты для маленьких пожилых женщин. Мне это нравится. - Потом мы занимались сексом еще раз в подсобке на столе, где твой дед режет мясо. - И я снова была сверху? – она поцеловала его под подбородком. - Нет. В этот раз вел я. - Нержавеющая сталь холодная. - Не тогда, когда мы на ней. – Он наклонил голову, и в то мгновение, когда его губы коснулись ее, дикое, неуправляемое желание скользнуло прямо к самому примитивному месту его существа, которое велело ему ловить момент и послать к черту все остальное. Сорвать с Кейт одежду и трогать ее всю и сразу. Бросить ее на пол и забраться сверху. Кейт вдохнула, втягивая его дыхание, и Саттер пропал. Вожделение ударило по его телу и сжало его пах яростной хваткой. Кейт приоткрыла рот и поцеловала его. Сладкое тепло, которое на вкус было, как взбитые сливки и секс. Их языки соприкоснулись, и Роб сдался ошеломляющей потребности трогать ее везде и сразу. Он скользил ладонями по ее груди, животу и бедрам. Он положил руку ей между ног, чувствуя ее через одежду. Жар ее тела согрел шов джинсов, и Роб крепче прижал к ней пальцы. Он толкнулся членом сзади и почувствовал глубокий, примитивный отклик, который слишком долго подавлял. Этот отклик все возрастал и побуждал Роба поглотить эту женщину. Насладиться ею и разорвать глотку любому, кто попытается его остановить. Скомкав ее футболку в кулаке, он прервал поцелуй, чтобы стянуть ту через голову. Футболка выпала из его пальцев. Кейт стояла перед ним в белом атласном лифчике, который приподнимал ее груди. Прошло так много времени, с тех пор как Роб видел женскую грудь, что он боялся пошевелиться. Боялся, что все это исчезнет, как мираж. Кейт отстранилась ровно настолько, чтобы посмотреть ему в лицо. Она задыхалась, сердце грохотало у нее в груди. Свет из угла падал на маленький шрам на подбородке Роба. Кейт не нужно было видеть его глаза, чтобы знать, что в них горела страсть. Ей не нужно было чувствовать его длинный и твердый возбужденный член, прижатый к ней, чтобы понять глубину его желания. Оно накатило на них обоих горячими волнами. Сжимая и поглощая. Заставило ее жаждать его прикосновения. Кейт никогда не чувствовала ничего подобного этому. Это было как сам Роб. Большим. Сильным. Доминирующим. И это был один из тех моментов, когда ее не беспокоило, что кто-то более сильный, чем она, возьмет над ней верх. Проведя руками по его груди, Кейт почувствовала дрожь, зародившуюся глубоко внутри него, и прижалась открытым ртом к ямке на его горле прямо под адамовым яблоком. Роб застонал, и Кейт почувствовала теплый мускусный вкус на языке. Она расстегнула рубашку, вытащила полы из брюк и, распахнув ее, коснулась его твердой груди и пробежала пальцами по волоскам, которые обнаружила там. Толстые грубые волоски мужчины, по полной загруженного тестостероном. Маленькая лампочка освещала по частям ее и его. То тут, то там. Фрагменты и тени. И ничто из этого не казалось по-настоящему реальным. Роб смотрел на нее в темноте. Так напряженно, что Кейт могла почувствовать его жаркий взгляд, и она подняла руки, чтобы прикрыться. Он схватил ее за запястья и остановил. - Нет. Не надо. Позволь мне рассмотреть тебя. – Он наконец-то коснулся ее, пробежав пальцами по кромке одной чашечки бюстгальтера, по ложбинке между грудей и вверх к другой чашечке. Он разъединил крючок посередине и чашечки распались. Роб сдвинул бретельки вниз, а потом его большие, мужские руки накрыли ее. Его теплые ладони прижались к ее напрягшимся соскам, и боль между ее ног превратилась в болезненный клубок, который только Роб мог распутать. - Кейт, - сказал он. Его голос был низким и хриплым. – Ты лучше, чем все мои мечты. – И в эту секунду она поняла, что назад дороги нет, и, наклонившись вперед, поцеловала его шею. Его руки скользнули по спине Кейт, и он прижался своей горячей обнаженной грудью к ее груди. Потом, обхватив за талию, посадил на ящик с фруктами, стоявший позади нее. Апельсины падали на пол. Роб нашарил баллончик со взбитыми сливками. Свет от слабой лампочки в углу сиял на груди Кейт, когда Роб покрыл один из сосков идеальным белым треугольником. Да так немного слишком умело, что Кейт стало интересно, сколько раз он проделывал это прежде. А потом его жаркий рот оказался на ней, и ей стало все равно. Ее руки впились в апельсины, лежавшие сзади, и она изогнула спину дугой. Роб посасывал и вылизывал ее, а потом взял сливки и начал сначала. Прежде чем потерять остатки своего благоразумия и отбросить волнения вместе со всем остальным, Кейт сказала: - У меня нет презерватива. А у тебя? Роб поднял голову и посмотрел на нее. - Дерьмо. – Затем он бросил еще несколько ругательств, смысл которых она не совсем уловила. – Подожди. Это же магазин. Где этот чертов ряд с презервативами? - Пятый. Обхватив Кейт за талию, Роб поставил ее на пол. Затем взял за руку и потащил за собой. Несколько коробок с презервативами упали на пол, и внезапно все стало еще горячее, еще напряженнее. Неясные очертания. Стремительный напор. Пульсирующая потребность. Кейт срывала с Роба одежду, а он спускал ее брюки и трусики. Кейт переступила через одежду и потянулась к нему. Он стоял обнаженный в темном проходе, и она взяла его пенис в руку, большой и горячий: его пульс бился в ее ладони. Роб издал протяжный стон, как будто ему было больно, а затем опустился на пол, увлекая Кейт за собой. Он целовал ее и трогал, и каким-то образом она оказалась на полу, опираясь на предплечья и колени. Роб встал на колени позади нее и скользнул рукой по ее голым ягодицам и дальше между ног. Разведя складки, он коснулся ее. Кейт прикусила губу, чтобы сдержать стон, и прижалась лбом к предплечью. - Ты мокрая. Горячая головка его члена пришла на смену пальцам, трогая Кейт там, где она больше всего этого хотела. - Кейт, - сказал Роб, сквозь шорох разрываемой упаковки презерватива и щелчка латекса. – Я хочу тебя больше всего на свете. – И он толкнулся в нее, огромный и толстый. Низкий первобытный стон вырвался из его груди, когда он вошел глубже, и головка его члена прижалась к шейке матки, растягивая и наполняя Кейт. Она знала, что он большой, но вскрикнула. Роб обвил правой рукой ее талию. - Прости, Кейт, - его тело накрыло ее, он опирался на левый локоть и предплечье. Он шептал ей на ухо, его дыхание было быстрым и горячим и запутывалось в ее волосах. – Я никогда не причиню тебе боль. Никогда. – Его хватка усилилась, а рука задрожала. – Хочешь, чтобы я остановился? Стон слетел с ее губ. Стон, который смутил бы ее при свете дня. Она прижалась ягодицами к его паху. - Нет, - ответила она голосом, который был слишком полон желания даже для нее самой. – Займись со мной любовью, Роб, - сказала Кейт в темноте, где ничто не имело значения, и ничто не было настоящим. – Пожалуйста, не останавливайся. Она почувствовала на своем плече его жаркий рот и острые зубы. Роб вышел, а затем толкнулся еще дальше. - Ты так хороша, Кейт. Так хороша. – Он начал медленно и равномерно двигать бедрами. – Больше? - Да. И он дал ей больше, ударяя в самом правильном месте внутри нее. - Кейт, - прошептал он ей на ухо. – Сейчас я собираюсь трахнуть тебя по-настоящему жестко. - Да. Роб поднялся, его руки сжали ее талию. Если бы он не держал ее, первый же глубокий толчок заставил бы Кейт растянуться на полу. Роб двигался все быстрее, жестче, сильнее. Лаская ее точку джи толстой головкой пениса и твердым стволом. Снова и снова, пока Кейт не почувствовала первый сильный рывок оргазма. Он начался глубоко внутри и вырвался наружу. Кейт снова закричала, на этот раз от невероятного удовольствия, которое прокатилось по ее телу, от ступней босых ног до самой макушки. В ее ушах звенело, ее тело трясло, пока стенки влагалища сжимались вокруг него. Она услышала его низкий стон и последовавшую за ним череду проклятий, которые она не очень-то и поняла. Что-то о Марии и Иисусе, и чьей-то матери. А потом все закончилось, и остался лишь звук неровного дыхания и осознание Кейт того, что она голая, а ее пятая точка открыта всем ветрам.