Неудивительно, что Александра колебалась, прежде чем принять предложение Уоллингфорда. Мужчинам проигрыш не нанесет большого урона, разве только уязвит их гордость. А вот для женщин ставки — как изволил выразиться герцог Уоллингфорд — действительно слишком высоки.

Он фактически загнал их в угол. Александра не могла отказаться. Абигайль вновь бросила взгляд на Уоллингфорда, сидящего во главе стола. Расправив плечи, он высокомерно взирал на присутствующих и был очень доволен собой.

— Конечно же, я не стану возражать, — сказала наконец Александра, с силой сжав тонкую ножку пустого бокала. — Но я по-прежнему считаю ваше предложение совершенно абсурдным.

Откашлявшись, Берк поспешил прийти Александре на помощь:

— В самом деле, Уоллингфорд, в этом вовсе нет необходимости. Не понимаю, почему мы не можем продолжать жить все вместе и дальше? Ну что значит какая-то горстка перьев? Кроме того, я совершенно уверен, что смогу противостоять чарам леди Морли, если она вдруг вознамерится посягнуть на мою добродетель.

Уоллингфорд откинулся на стуле и обвел взглядом присутствующих.

— Неужели ни у кого из вас не хватит духу принять мое предложение? Леди Морли, вы ведь не устоите перед соблазном?

— Вы всегда слыли негодяем, Уоллингфорд. — Александра покачала головой.

О черт! Необходимо высказаться и все уладить, иначе ужин никогда не закончится, и ее планы рухнут.

— Почему бы и нет? — нарушила Абигайль всеобщее молчание.

И вновь на нее устремились ошеломленные взгляды присутствующих. Вот так веселье. Единственным своим высказыванием она повергла в шок всех. Абигайль повернулась к Уоллингфорду и смерила его многозначительным взглядом.

— Почему бы нет? Я не могу говорить за вашу компанию, ваша светлость, но мы трое будем просто продолжать заниматься своими делами. Читать книги и изучать науки, как и предполагалось с самого начала. Если вам так хочется превратить наше пребывание здесь в игру, поднять ставки, считайте, что мы приняли ваши условия. — Абигайль беззаботно пожала плечами и повернулась к Александре: — Для нас это не имеет никакого значения. Правда ведь, Алекс?

Александра заморгала и глубоко вздохнула:

— Ну конечно. Хорошо. Мы принимаем ваши условия, Уоллингфорд. Хотя это не имеет никакого значения, ибо ваши подозрения не имеют под собой никакого основания. И вообще мне кажется, что у вас случилось помутнение рассудка. Поэтому я бы посоветовала вам оставить свои вздорные предположения и направить свою энергию в нужное русло. Займитесь чем-нибудь полезным. Мы сейчас изучаем Аристофана, и моя дорогая сестра Абигайль уже дважды прочитала его в оригинале. Я уверена, она сможет дать вам несколько полезных советов. Помочь вам с постижением собственной сути.

О да, это был триумф! Абигайль протянула под столом руку и одобрительно сжала запястье сестры.

— Уверяю вас, моя суть в полном порядке, леди Морли. — Уоллингфорд промокнул губы салфеткой и бросил ее рядом с тарелкой. После этого грациозно поднялся со своего места и коротко откланялся: — А теперь, леди, прошу меня извинить. Оставляю вас в более приятном обществе моих товарищей.

С этими словами он ушел, оставив после себя звенящую тишину.

«А теперь, — подумала Абигайль, складывая свою собственную салфетку на поверхности древнего стола, — начнем игру».


Уверенно пересекая огромный, похожий на пещеру холл замка, герцог Уоллингфорд никак не ожидал столкнуться с Абигайль Харвуд. Хотя если говорить точнее, он коснулся ее правого плеча, но когда вскинул руку, чтобы удержать леди от падения, его рука опустилась — то ли по стечению обстоятельств, то ли повинуясь инстинкту — прямо в центр мягкой затянутой шелковой тканью груди.

— Господи, Уоллингфорд! — воскликнула Абигайль, даже не попытавшись отстраниться. — Что вы здесь делаете в столь поздний час?

Уоллингфорд не мог вспомнить. Кажется, его появление в холле было как-то связано с книгами. Или с кухней. Перед его глазами мгновенно возник большой бронзовый ключ.

— А какого черта здесь делаете вы в такой час? — грозно потребовал ответа герцог и остановился. Он даже не мог разглядеть леди в скудном свете луны, пробивающемся из находящихся в отдалении окон, но не сомневался, что перед ним стоит именно мисс Харвуд. Он бы ни с чем другим не спутал эти веселые нотки в голосе и нежный сладковатый аромат цветочного мыла, лимона и весенних садов. А эта чудесная плоть, заполнившая его широкую ладонь…

Уоллингфорд отдернул руку, словно от кипящего чайника.

— Я укладывала Филиппа спать, — без тени смущения ответила Абигайль. — Он заставил меня прочитать ему несколько историй из толстой книги о боевых конях, которую стащил в библиотеке. Не слишком подходящее чтиво на ночь, но разве можно что-то сделать, если маленькому мальчику что-то втемяшилось в голову.

Библиотека! В голове у Уоллингфорда просветлело.

— Ну да ладно, — произнес герцог. — Вы не знаете, где я могу найти экономку? Наверное, на кухне? Дверь в библиотеку заперта. — Он помолчал. — Наверное, ваш мальчик нечаянно захлопнул ее, когда выходил. Оставил зажженной свечу. Это ведь очень опасно.

— Вообще-то это сын Лилибет.

— Да какая разница? Мне необходим ключ.

Между ними озером разлилась тишина. Уоллингфорд ощутил исходящее от Абигайль беспокойство.

— Что ж, — медленно произнесла она, — в таком случае я пойду и поищу экономку. Только особо не надейтесь. Она наверняка уже в постели.

— Сейчас только полдевятого.

— Она живет по распорядку, принятому в деревне.

Уоллингфорд начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу.

— Тогда разбудите ее. Мы не можем оставить свечи на всю ночь. Во-первых, это опасно, а во-вторых, мне нужна книга.

— Какая именно? Я найду.

— Мисс Харвуд, — сказал Уоллингфорд, сурово сдвинув брови, — вряд ли нужно вам напоминать, что библиотека расположена на территории джентльменов. К тому же вы не должны приносить мне книги.

— А мне кажется, вы привыкли к тому, чтобы вам приносили книги, — парировала Абигайль. — Возможно, вы не делали этого самостоятельно с тех пор, как были ребенком. Да и сейчас вряд ли это делаете.

— Должен заметить, вы ошибаетесь. Я вполне способен отыскать нужную мне книгу. Я… — Уоллингфорд замолчал. В серебристом полумраке холла, окруженный холодными камнями, неподвижным воздухом и еле заметным теплом, исходящим от невидимого тела Абигайль, он вновь ощутил ее беспокойство. — Вы пытаетесь отвлечь мое внимание, мисс Харвуд? — тихо спросил Уоллингфорд.

— Конечно, нет, — слишком поспешно ответила Абигайль. — Я всегда так разговариваю. Постоянно перескакиваю с темы на тему. Так о чем мы говорили? О ключах? О книгах? Или о том и о другом сразу?

— Вообще-то речь шла о ключе от библиотеки, — напомнил Уоллингфорд.

— А… Ну, это ваша проблема. — Раздалось шуршание, как если бы Абигайль приглаживала подол платья.

— Проблема? Какая проблема? Библиотека заперта, поэтому нам надо разыскать экономку и взять у нее ключ. Может, покажете мне дорогу, мисс Харвуд? — Герцог разговаривал тоном, не допускающим возражений. Теперь он был совершенно уверен, что она что-то скрывает. Мисс Абигайль Харвуд могла с легкостью провести остальных, но только не его. Ведь он-то знал о ее коварстве. Изучил ее вдоль и поперек. Она не могла скрыть от него ни неуверенности в голосе, ни лишнего движения рукой.

— Э… видите ли, ваша светлость, — произнесла Абигайль, — хотя, возможно, вы уже знаете об этом, если достаточно близко познакомились с библиотекой. Видите ли…

— Да, мисс Харвуд?

— Она закрывается изнутри.

Уоллингфорд сложил руки на груди. Его глаза уже успели привыкнуть к полумраку, и ему даже показалось, будто он сумел разглядеть улыбку на лице Абигайль. Уголки ее губ слегка приподнялись, как если бы она изо всех сил пыталась сдержаться. Ее нижние юбки, прикрытые юбкой платья, еле слышно шуршали вокруг стройных ног. Уоллингфорд обнаружил, что его правая рука все еще ощущала тепло от нечаянного соприкосновения с грудью Абигайль.

— Что вы хотите этим сказать, мисс Харвуд? — спросил он. — Что дверь библиотеки сама себя заперла?

— Конечно, нет. Но возможно, там заперся ваш брат. Вы не подумали о том, что можно постучать?

— С какой стати моему брату запираться в библиотеке?

— Ну, чтобы уединиться. Чтобы ему никто не мешал. — Абигайль подалась вперед, и Уоллингфорд ощутил на своей шее ее сладковатое дыхание. — Возможно, для того, чтобы защититься от вероломных попыток леди Сомертон его соблазнить.

Она смеется над ним?

— В леди Сомертон напрочь отсутствует вероломство, — уверенно заявил Уоллингфорд, тоже наклоняясь вперед, якобы в попытке запугать мисс Харвуд. На самом же деле ему просто хотелось еще раз вдохнуть исходящий от нее сладкий аромат и ощутить тепло ее кожи. — Что же касается вас, мисс Харвуд…

— Меня? Я вероломна? — Она рассмеялась. — Ничего подобного. Я до простоты прямолинейна. Моя сестра была бы очень рада, будь я менее прямолинейна. «Ты должна научиться хитрить, Абигайль, — говорит она, — иначе никогда не найдешь себе мужа».

— О, хитрости в вас предостаточно, — сам того не желая, протянул Уоллингфорд, как если бы он с ней флиртовал. Герцог хотел от нее отпрянуть, но его ноги словно приклеились к каменным плитам пола.

— Предостаточно для чего, ваша светлость? — раздался в полумраке голос Абигайль. — Для замужества?

— Для всего, чего вам хочется, мисс Харвуд.

Абигайль рассмеялась:

— Вы гораздо больше верите в мои способности, нежели я сама, ваша светлость. Почему так?

— Потому что я видел их в деле. А теперь расскажите мне, мисс Харвуд, простым прямолинейным языком, которым вы так гордитесь: что сейчас происходит в библиотеке? — Уоллингфорд говорил беспощадно, сделав ударение на словах «сейчас» и «в библиотеке», а потом навис над Абигайль так, что их тела отделяло теперь друг от друга всего несколько дюймов.