Кем-то, кто заставлял мою кровь кипеть. Кто заставил меня хотеть вещи, которые я думал, что не захочу снова. Вещи, которые проникли в мое безопасное, идеальное существование и заставили меня захотеть выйти из своей коробки, хоть и были мне отвратительны. Я хотел их. Я хотел ее.

И теперь мы здесь. На полу в ванной моего отца. Эти невинные глаза пустые и потерянные, кровь остывает на плитке на полу. Как мы сюда попали?

Я притянул ее в свои руки. Ее тело обмякло, ее дыхание замедлилось. Рвота и кровь капали на мой костюм, но мне было наплевать. Я прижался своим лбом к ее и посмотрел в эти пустые глаза и сделал то, что не делал годами.

Я молился.

2

Фей

Шум. Мягкие журчащие голоса. Они порхали вокруг меня. Проникая в мои уши своими мягкими, ритмичными нотками, обволакивая меня чем-то теплым. Мне нравился шум. Я хотела удержать его, наслаждаться этим моментом вечно. Но потом появилось что-то еще.

Боль.

Мягкое тепло журчащих голосов было уничтожено болью. Она не проникла в меня, но ударила по мне разом, от всей ее интенсивности я закричала. Пока я стала не только кричать, но и биться в конвульсиях и хрипеть. Моргнув от тусклого освещения, я увидела кровь. Пеленой застелило меня, пока я продолжала блевать.

— О, Господи! Скорее! Позовите медсестру!

Я знала этот голос, но не могла посмотреть на него. На Ретта. Все, что, казалось, я могла делать — это давиться и выбрасывать кровь из своего желудка. Боль была очень сильной. Слишком интенсивной. И я не могла остановиться.

Появилось больше рук, больше людей. Люди громко разговаривали. Их голоса давили внутри моего черепа, пока я не захотела расцарапать свои уши и заставить шум уйти. Я хотела, чтобы они исчезли, ушли навсегда.

Почему так много боли?

Но потом я вспомнила. Даже сквозь боль, я увидела это. Отражение, которое я видела в зеркале. Сломленная, отвратительная женщина, которая смотрела на меня. Меня.

Я умерла.

Мысль пришла ко мне, разрываясь в моей голове. А потом я услышала его голос. Голос Тейлора. И я знала, что это было правдой. Перед тем, как я отключилась, перед тем, как я позволила боли и крови увести меня обратно в темноту, я осознала, где я находилась.

В Аду.

* * *

Я моргнула, мои глаза под тусклым освещением. Боль стала не такой сильной сейчас. Я удивлена. Я полагала, что будет становиться только хуже. Такими были истории про ад, правда ведь? Я полагала, что буду гореть в вечном огне, но этого тоже, кажется, не случилось. Это делало ощущения реальными, ад должен быть для человека худшим опытом приумноженным на тысячу. И так я себя чувствовала раньше. Как бы давно это раньше не было.

— Думаю, она просыпается.

Я втянула воздух от звука этого голоса. Голоса Ретта. Я слышала его раньше. Почему он в моем аду?

Вероятно, чтобы заставить меня смотреть, как он трахает Сару, всю оставшуюся вечность.

— Фей?

Я моргнула несколько раз, пытаясь заставить размытую, серую комнату сфокусироваться. Но потом комната больше не была серой, потому что все, что я могла видеть, был Ретт. Он стоял надо мной. Что-то теплое коснулось моей руки.

Его зеленые глаза попали в фокус, его челюсть была покрыта щетиной.

— Ты так реально выглядишь? — мои слова прозвучали, как жужжание пчелы, едва различимо.

Он улыбнулся. Да, он на самом деле улыбнулся. Это была настоящая улыбка. Одна из тех улыбок, которую я никогда не видела. Ад позволил мне увидеть настоящую улыбку Ретта?

— Вот, — что-то ударилось о мои губы, и я посмотрела вниз, понимая, что это была белая соломинка в прозрачном, пластиковом стаканчике. Я быстро втянула ее в свой рот, практически простонала, когда холодная жидкость побежала вниз по моему горлу.

— Ты в порядке, — сказал он, когда убирал стаканчик. Он сидел на маленьком столике рядом с моей кроватью.

Моей кроватью? Я огляделась вокруг, вода внесла некоторую ясность, которой не было раньше. Я в кровати. В кровати в простой, серой комнате. Телевизор подвешен на стене напротив меня, показывая какое-то приглушенное шоу. Я взглянула на свои руки и обнаружила одну из них перевязанной толстым, белым бинтом. Из другой выходили трубки, по которым бежала прозрачная жидкость.

Я в больнице.

— Ретт прав. Ты будешь в порядке, — я подняла глаза и встретилась взглядом с Тейлором. Он сидел в кресле с другой стороны от места, где стоял Ретт. Он был близко. Достаточно близко, что, если он захотел бы потянуться и коснуться моей ноги, он смог бы.

— Я жива?

Что-то жестокое мелькнуло в чертах Тейлора, перед тем как его маска снова стала нейтральной.

— Да.

Страх разлился во мне. Это был такой же страх, который ощущала она. Женщина в зеркале. Женщина, которая решила убить себя. Я знала, что эта женщина была мной. Мы были связаны друг с другом, мы обе. Пустота между нами сократилась за секунду.

— Я должна была умереть, — мой голос надломился в конце.

— Шшш, — я подняла взгляд на Ретта. Он растирал вверх и вниз мою перевязанную руку. — Давай не будем говорить об этом прямо сейчас, — он выглядел озабоченным, встревоженным. Меня бы это утешило, если бы Тейлор не сидел только в нескольких метрах. Я могла ощущать, как его глаза сфокусировались на руке Ретта. На том, как он прикасался ко мне. Он был полон ненависти. Негодования.

Если я выберусь отсюда, он заставит меня пожалеть, что я не умерла.

Холодный пот покрыл мое тело с головы до кончиков пальцев, когда я посмотрела на него. Жужжащий звук был рядом со мной, но я не обратила внимания на него. Все, что я могла видеть, был Тейлор. Его голубые глаза. То, как он смотрел на меня. Все его эмоции. Все вещи, которые он хотел сделать со мной. Он хотел уничтожить меня. Он хотел сломить меня в нечто меньшее, чем я уже была.

Мне нечего терять.

Все. У меня есть все.

Боль возникла у меня между глаз, и я втянула сильно воздух, зажмурив глаза, пытаясь заглушить боль.

Руки Ретта растирали меня.

— Ты в порядке, ты потеряла много крови, вместе со всем остальным… — его голос задрожал. — Но теперь ты в порядке.

Я коснулась рукой головы, пытаясь стереть боль.

— Я должна была умереть, — мои слова были сильнее теперь. Горькими. Злоба просочилась в них. Я ничего не могла сделать правильно. Я даже не смогла себя убить. Я все испортила. Все.

— Но ты не умерла. И это хорошая новость, — голос Ретта был переполнен эмоциями, неузнаваемый звук. Я подняла взгляд, встретившись с его глазами. Я больше не видела ненависти, к которой привыкла. Это был просто он. Просто Ретт. Тот, о ком я мечтала.

Жужжание снова послышалось, и в этот раз я поняла, что оно исходит из кармана Ретта. Он потянулся внутрь и вытащил свой телефон.

— Черт возьми. Мне на самом деле нужно ответить, — он посмотрел на меня неопределенно, как будто он действительно не хотел уходить. — Я просто выйду. Я скоро вернусь, папа останется с тобой, — он погладил мою руку и отвернулся.

— Нет, — слово вылетело из моего рта, прежде чем я успела подумать об этом. Но он не услышал меня, прижав телефон к своему уху и выходя за дверь. — Нет, — я снова повторила, но он уже ушел, и я осталась одна. Наедине с ним. С Тейлором.

Паника вспыхнула под моей кожей. Она осветила все мои страхи, выделив их своим холодным свечением.

— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет, — мои губы дрожали. Я не смотрела на него. Я не могла посмотреть на него. Я уставилась на мои руки. На повязку. На трубки, выходящие из другой. Если я не буду смотреть на него, может он исчезнет. Может это будет не по-настоящему. Да, так и будет! Это было единственным объяснением. Это могло бы быть реальным. Или может быть это ад.

Пузырь смеха покинул мои губы, когда я пошевелила своим запястьем, боль поползла вверх по руке.

— Нам нужно поговорить, малышка Фей.

Я подпрыгнула. Он был прямо рядом со мной. Каким-то образом он подошел незамеченным. Он стоял надо мной. Как Ретт, только с ним это было по-другому. Мне было некомфортно. Я не была наполнена желанием. Единственное, что я могла чувствовать, был страх.

— Нет! — я отклонилась, пока мое плечо не ударилось о перила кровати.

— Почему ты отодвигаешься? Я не собираюсь ничего делать, — он поднял руки вверх, показывая, что они были пустыми, перед тем как наклонился ко мне.

— Нет. Пожалуйста, — я закрыла глаза. — Не прикасайся ко мне.

— Не прикасаться к тебе? — его слова были враждебными.

— Я не могу сделать это. Я не могу сделать это. Я не могу сделать это, — вдруг я оказалась там. В его кровати. В кровати, которую он делил с моей матерью. В кровати, которая стала домом. В кровати, в которой я плакала. Где я кончала. Где я втягивала кокаин с руки Тейлора. Где я умоляла его спасти меня. Где я произносила слова любви, которые не имела в виду. Где он держал нож. Блестящий складной нож, который мерцал на свету, пока ничего не делал. Пока все не становилось красным. Пропитанным. Покрытым маленькими кусочками, которые он срезал с меня. — Не снова.

Я слышала себя, когда произносила слова. Как будто я была кем-то другим. Просто третьей стороной. Просто наблюдающей девушкой. Наблюдающей за этой грустной девушкой. За той, которую она видела в зеркале. За той, которая хотела умереть, но даже это не смогла сделать правильно. Я наблюдала за ней. За пропитанной ядом. Я смотрела, как она открыла свои глаза. Она смотрела на него. На человека, который вырезал ее ножом, пока ничего не осталось.

Эта девушка сорвала повязку со своей руки. Она даже не взглянула на свеже-зашитую рану. Рану, которая была достаточно глубокой, чтобы почти убить ее. Она вцепилась своими грязными ногтями именно к местам, где было зашито нитками, и разрывала свою кожу, пока они не раскрыли дыру. Это причинило ей боль. Я видела, как она морщилась. Эта девушка. Но он не видел. Он пытался остановить ее. Но не мог. Рана была широко раскрыта, кровь была повсюду в этот раз. И она дернула капельницу, вытаскивая проводки на свободу из ее руки.