— Не смей смеяться надо мной!

— Я не смеюсь. Но ты не знаешь меня, Линнет.

— Знаю, я…

Он решительно продолжил, глядя ей в глаза:

— Тогда ты знаешь, что я никогда не откажусь от собственной дочери. Так?

Она знала это всем своим существом, так же как знала, что однажды он найдет ее. Хотя она и продолжала себя обманывать.

— Да, — прошептала она.

— А от тебя я откажусь?

— Ты должен, — с тоской прошептала она. — Просто обязан!

— Чтобы стать герцогом? — Его голос был спокойным, словно этот титул ничего не значил для него, но Линнет ему было не обмануть.

— Ты должен стать герцогом, — сказала она. — Это твоя сущность, Джас. Ты герцог. Будущий герцог.

Он накрутил одну из мягких кудряшек Роуз на палец. Они были цвета масла на утреннем тосте. Тогда он откинул одеяльце, и в этот момент, вероятно, стало уже слишком поздно что-либо менять, потому что Роуз была такой красавицей, что он будет любить ее…

— Посмотри на ее реснички, — сказал он. — И ее маленький носик. У нее твои губки, Линнет.

— У нее твои глаза. Ты увидишь, когда она проснется. Они такого же серо-голубого оттенка, что и у тебя, кроме тех моментов, когда она сердится. Тогда они становятся черными!

Он засмеялся.

— Она так мирно выглядит, что я не могу себе представить ее в гневе.

— У нее отвратительный характер, — сказала Линнет.

— Откуда что берется, — поддразнил ее Джас. Затем он протянул руки. С умилением глядя на спящего ребенка, он немного подержал Роуз, а затем отнес в колыбельку, стоявшую в углу комнаты.

Линнет поднялась и сказала ему вослед:

— Я не стану разрушать твою жизнь. — В ее словах была слышна решимость, ночь за ночью она мысленно тренировалась их произносить. — Я никто. У меня ничего нет, даже приданного. Я не могу стать герцогиней.

— А я не герцог. — Он вернулся к ней. — Конечно, моя мать рассказала тебе то, что она поведала всему Лондону? Я ему не сын.

Линнет насмешливо посмотрела на него.

— И ты ей поверил?

— Конечно…

— Значит, ты еще больший дурак, — сказала она. — Она дразнит твоего отца, а он достаточно глуп, чтобы ей поверить. Она его презирает.

— Честно говоря, мне все равно.

— Ты его точная копия. — И так оно и было. Для нее он выглядел как копия своего отца, только красивее и умнее. Гораздо умнее. Герцог был хвастлив и полон самодовольства, но, по мнению Линнет, на самом деле был никчемным человеком. В то время как Джас… Джас был Джасом. Он выглядел именно тем, кем являлся: человеком настолько невероятно умным, что стоило ему о чем-нибудь подумать, как ему это удавалось. — Он правда выгнал тебя из дома? — спросила она. — Я читала в колонке сплетен, но не могла поверить…

— Да. Я занимался твоими поисками, работая в издательстве.

От потрясения она вновь села на кресло.

— А я не верила. Значит, мы оба все потеряли.

Он опустился на корточки рядом с ней.

— Неужели ты не видишь, глупышка Линнет? Неужели не понимаешь, что меня ты никогда не теряла?

Он наклонился к ней, и она даже не попыталась остановить его. С тихим всхлипом она качнулась вперед, и их губы встретились. Поначалу поцелуй был нежным. Она зарылась руками в темный шелк его волос и пробормотала что-то глупое, что-то, относящееся ко всем тем ночам, когда она лежала без сна, зная, что совершила ужасную ошибку. Ночам, когда она засыпала, только выплакав все глаза.

Но затем его объятие стало крепче, и он привлек ее к себе, заставив подняться. Его губы вернулись к ней, но на этот раз они были требовательными, а не нежными. Потому что между ними всегда было еще кое-что — бушующее и искрящееся пламя страсти.

Его волосы скользили меж ее пальцев, и внезапно это была уже не любовь, а лихорадочный стук ее сердца и золотистая волна жара внизу ее живота. Его губы пили ее желание, заявляли на нее права, молчаливо убеждали ее в том, что она и так всегда знала, рассказывали ей о тоске, желании и о тех людях, которым посчастливилось найти вечную любовь.

Впервые за шесть месяцев Линнет позабыла о дочери, спавшей в колыбельке. Она позабыла обо всех своих добрых намерениях, побудивших ее сбежать и отказаться выходить замуж за Джаса. Вместо этого она прижалась к нему, покорная давлению его твердых бедер и напору его требовательных губ. Она почувствовала, что его руки дрожат. Он обнимал ее так, словно она была…

— Господи, Линнет, как ты могла так со мной поступить? — хрипло и прерывисто спросил он. — Я спать не мог, не зная, где ты находишься. Думал, с ума сойду!

— Я… я… — задохнулась она.

— Почему? Хочешь, чтобы я каждый день возвращался к тебе и умолял выйти за меня, пока мы оба не станем старыми и седыми, Линнет? Зачем? Зачем ты так поступаешь с нами? — вырвалось у него.

Она открыла было рот, чтобы ответить, но он начал вновь ее целовать с лихорадочной поспешностью, от которой ей стало стыдно, что она его бросила.

— Прости, — произнесла она ему в губы и поцеловала его в ответ, без слов повторяя, что она любит его, любит, любит…

Снизу послышались голоса. Линнет отпрянула.

— О, нет!

Его ладони лежали у нее на затылке. Она посмотрела в его черные глаза с тяжелыми веками и поняла, что она больше никогда не сможет его оставить.

Линнет прерывисто вздохнула и вытерла набежавшую слезу.

— Кто это? — равнодушно осведомился Джас. Его пальцы многообещающе ласкали ее шею. — Твой отец?

— Хуже, — шепотом ответила Линнет. — Это герцогиня Альдерман.

Он нахмурился.

— Какого черта?

— Она троюродная сестра моего отца. Почему, ты думаешь, мы с Роуз смогли тут поселиться?

— А твой отец?

Она улыбнулась, но улыбка вышла безрадостной.

— Отец так толком и не смог смириться с тем, что я ношу ребенка, но герцогиня — моя крестная, и она нам очень помогла.

Он вновь привлек ее к себе и при этом выглядел очень сердитым, словно был готов ее встряхнуть.

— Я могу никогда тебя не простить за то, что сбежала под покровом ночи. Никогда.

Однако в дверях кто-то был. Джас обернулся. Герцогиня Альдерман была элегантной и все еще красивой шестидесятилетней дамой. Тому, как стильно ее седые волосы были уложены на макушке, позавидовала бы любая дебютантка.

— Гм, — нахмурилась она, глядя на него. — А вот и источник всех бед собственной персоной.

Джас поклонился и сразу перешел к делу.

— Я сто раз просил ее выйти за меня.

— Больше, — тихо уточнила Линнет. — Наверное, раз двести.

— Тогда почему ты до сих пор не замужем? — потребовала ответа герцогиня. — Твоя мать была неглупа. Мне бы не хотелось думать, что ты пошла в отца, этого пустоголового мечтателя.

Джас широко улыбнулся, но прежде чем он смог что-либо сказать, герцогиня накинулась на него.

— Мы с ее матерью были лучшими подругами, пока она не вышла за этого безнадежного бумагомарателя. Она умерла, рожая Линнет, и я пообещала обеспечить ее приданым. Вот только у ее отца не хватило ума держать дверь ее спальни на замке! Как вы могли совратить благородную молодую девушку в своем же доме?

Он смело встретил ее взгляд.

— Это было низко с моей стороны. — Повисла тишина. — Но я об этом не жалею. Мне жаль лишь, что она так и не сказала «да», когда я умолял ее сбежать со мною в Гретна-Грин.

— Конечно, герцоги поступают так сплошь и рядом, — пробормотала герцогиня. — Хотя мне это и не нравится. И не с девушкой, находящейся под моей защитой! — Затем она добавила: — Знали вы об этом или нет.

— Пожалуйста, — начал Джас, глядя в ее полные праведного гнева зеленые глаза, — убедите девушку, находящуюся под вашей защитой, что я люблю ее. Что я хочу жениться на ней и заботиться о ней до конца своих дней. Что если я не женюсь на ней, то вообще не женюсь.

Он не смотрел на Линнет. Зато это сделала герцогиня. Она переводила взгляд от него к Линнет и обратно и наконец сказала:

— Вас выгнали из отцовского дома. Ваш отец, конечно, идиот, и однажды вы станете герцогом. Если ваша мать не расскажет ему правду до суда, его просто засмеют. На что вы собираетесь содержать жену и дочь?

— Я работаю в издательстве.

Герцогиня презрительно фыркнула.

— Еще у меня есть замок в Шотландии.

Взгляд суровой дамы прояснился.

— Это лучше. Я так понимаю, достался он по линии матери?

— Вообще-то нет. Мой отец подарил мне замок, когда мне исполнилось двенадцать. Я не слишком интересовался охотой, и он предложил мне взятку, подарив замок за то, что я подстрелю оленя.

— Туп как всегда, я смотрю. Если подумать, оба ваших отца — известные недоумки. Однако у вас есть замок. Это хорошее начало.

— У меня есть еще кое-что: рукопись, которая стоит сотни фунтов… а то и больше.

Герцогиня хмыкнула.

— Это мемуары, — продолжил Джас, глядя на нее. — Мемуары чрезвычайно порочного светского человека. Мы, конечно, напечатаем их под другим именем. Он меняет некоторые детали, чтобы затруднить узнавание… но это очень интересно. У него была интимная связь в Вестминстере, в чулане для щеток.

Герцогиня тихо ахнула. Или это был смех?

— В том, что в западном крыле?

— Если я правильно помню, это был чулан рядом с Казначейством.

— Ах, этот.

— Я полагаю, вы помните завтрак у графини Ярмут?

— Конечно. И что, по его словам, он сделал на этом завтраке?

— Наслаждался неразумно потраченной жизнью, — ответил Джас. — О чем очень подробно рассказал на потеху всему светскому обществу. Имена своих многочисленных возлюбленных он зашифровал.

— Это неслыханно! — воскликнула герцогиня. — Я должна это прочесть. Наверняка, это все выдумки.