Яна Перепечина - Непридуманная сказка

- У меня душа неспокойна, если детки у нас лежат. Меня куда только не звали на работу, и по конкурсу я на очень хорошее место прошла. Но меня как будто что-то останавливало, как будто это не мой путь. Мне деток жалко – сил нет. Была б моя воля, я бы их всех удочерила и усыновила. Мысли такие часто были. Но я не потяну… А батюшка мне всё время говорит: «Валентина Павловна, вы на своём месте! Вот и делайте то, для чего вы призваны».

- А… много уже детей пристроили? – Вадим снова вгляделся в лицо блаженно спящей малышки, которая скоро должна была стать их с Ангелиной дочерью уже официально. И ему стало страшно при мысли, что ушла бы из этой бедной подмосковной больнички маленькая, удивительная, на грани святости женщина. Где бы тогда они искали свою дочь, которую заплутавший аист почему-то доставил сюда, а не прямо к ним? И усмехнулся: а ведь Валентина Павловна – помощница аиста!

- Ой, а детей сколько… - Валентина Павловна, ничего не знавшая о своём новом титуле, виновато улыбнулась. – Я даже не знаю, у меня фотографий целая пачка. Я ведь раньше сама их фотографировала для регионального Банка, а потом у меня фотоаппарат здесь украли. Новый пока купить не получается. За эти годы столько детей, столько историй, столько семей… Ты знаешь, все дети, которых взяли, они, конечно, благодать несут. И они, и родители. Господь, конечно, не оставляет никогда. Сколько было таких случаев, в какие и поверить сложно.

Вот все говорили одним родителям: не берите эту девочку, девочка такая плохая, больная, слабенькая. А я убеждала: возьмите! Взяли они её. И девочка необыкновенная оказалась, замечательная, школу с золотой медалью в этом году окончила, родителей обожает. Это я не к тому, какая я молодец, а про то, какие чудеса бывают. Я их вижу чуть не каждый день, чудеса эти. Такая у меня необыкновенная работа.

Ведь так много деток бросают. Бывает, если документы, статус у ребёнка есть, то его сразу и забирают. Вот придут, подержат, посмотрят и всё – берут. Некоторые усыновители даже остаются ночевать здесь, чтобы ребёнка больше не оставлять одного ни на миг.

У нас даже и из отделения врачи, медсёстры несколько детишек взяли. Дети эти уже выросли. Все хорошие. Хочешь верь, хочешь не верь. Бог усыновителям и их детям всегда помогает… Знаешь, как говорят, сироту пристроить, что храм построить...

- Сколько же вы тогда построили… - тихо откликнулся Вадим.

- Ну, что ты… Я-то ведь только ищу пап и мам для наших деток, а вот родители, они настоящие подвижники…

- А детей с проблемами берут? Ну, не очень здоровых?

- Ну, вы-то берёте же. Сколько вас Светлана Владимировна пугала?

- Минут сорок.

- Вот-вот, я про это и говорю. И Ольга Анатольевна ведь тоже.

Вадим кивнул. Валентина Павловна понимающе улыбнулась.

- Так что всяких берут. Знал бы ты, как много больных деток! С пороками какие дети. Мне их так жалко, просто невыносимо. Им родителей в первую очередь ищем. И ведь находим! Представляешь: не можем родителей подыскать. А стоит только покрестить нам ребёночка, причастить – и тут же папа с мамой сами приезжают. Будто из ниоткуда. Много раз уже подмечали.

Как-то пришла одна женщина. Это моей подруги невестка. Им с мужем уже по тридцать пять лет было, а детей не родили. Она бизнесом занимается и нам помогала и помогает по возможности.

И в тот раз она привезла нам памперсы для отказничков. Не впервые. И до этого тоже привозила. Но как-то всё… привезёт, отдаст и уходит. А в этот день она пришла и смотрит. Может, уже что-то в голове, в сердце у неё было. Говорит: «Это вот эти детки?» Отвечаю: «Да, они». Я взяла одного на руки, а в этот момент меня к телефону позвали. И можно было положить малыша в кроватку. Но я вижу, что у неё глаза блестят как-то… как у матери, когда она на своего ребёнка смотрит. И я ей малыша дала в руки. И сказала: «Вот этот с пороком сердца, ему плакать особенно нельзя».

Сказала, а сама думаю: испугается, не возьмёт. Я понимаю, что реакция разная бывает, не каждый может больного малыша взять. А тут возвращаюсь и вижу – у неё текут слёзы. Спрашивает меня: «А можно это сердечко вылечить?» Отвечаю: «Конечно, можно». Она: «А как?» Говорю: «Сначала надо носить его гулять, но это если вы взяли ребёнка, прижали и что-то чувствуете». Она головой кивает: «Да, я чувствую. Я не могу его отдать. Я его беру». Я ей отвечаю: «Но ведь это очень большая ответственность».

Начали мы с ней разговаривать. Она просит: «Валентина Павловна, давайте повезём его на экспертизу». Это чтобы не только наши врачи оценили его здоровье. Собрались везти малыша, а она уже до этого начала документы собирать. Вот перед экспертизой и говорит мне опять: «Валентина Павловна, я не могу больше, он мне уже ночью снится. Как бы мне поступить? Может, операцию сделать ему?» Я ей отвечаю: «Ты подожди. Ты в храм сходи. Благословения спроси, без этого нельзя, - я всем так говорю, всем. – Давай вместе сходим, причастим его»… Батюшка раньше сюда сам приходил, но ведь в храме лучше, правда?.. Потом ещё ей говорю: «Давай-ка приходи каждый день, гуляй с ним. Ему ведь очень нужен свежий воздух. Глядишь, и пройдёт с Божией помощью всё». В итоге повезли мы его на экспертизу, а там выяснилось, что уже и никакого порока нет. А был! Был!.. Это я тебе как медик говорю с сорокалетним опытом. Разве не чудо?

- Чудо…

- А я их, чудеса эти, собственными глазами много раз видела! Я всем говорю: «Вы должны ребёнка так полюбить, чтобы всё у него прошло». А деткам твержу: «Всё у тебя пройдёт! Ты просто сейчас приболел немножко! А вот папа с мамой найдут тебя. И ты сразу на поправку пойдёшь».

И взяла тогда невестка моей подруги этого мальчика. Они с мужем готовы были любые деньги отдать на операцию, а ничего не понадобилось! Какой сейчас ребёнок! Ему уже четыре года, не говорил до двух лет, а сейчас какой! Чудо! Просто чудо что за мальчишка!

А батюшка взял… Батюшка четверых взял, представляешь? Чет-ве-рых!.. – она вспоминала своих пристроенных отказничков, и её лицо сияло нежностью и восторгом от того, свидетельницей каких невероятных чудес она была.

Вадим смотрел на неё во все глаза. А она, не видя, не замечая производимого впечатления, продолжала взахлёб, будто боясь упустить что-то важное, рассказывать:

- Сначала они с матушкой его двух деток из детского дома взяли, а потом у нас. Малыши из детского дома были такие больные: им уже шёл второй годик, а они на ножки не вставали. А батюшка, когда увидел их глаза, сказал: «Мы их возьмём!» Хотя их с матушкой и отговаривали, но они всё равно усыновили обоих.

Потом батюшка пришёл к нам и спрашивает: «Валентина Павловна, а у вас есть отказнички?» Он давно уже помогает. И раньше часто приходил и сейчас не бросает, деток причащает. Вот тогда снова пришёл. И почему-то вопрос такой задал. Я ответила: «Есть, батюшка. Эти здоровенькие, а вот эти с проблемами». И рассказываю: «Вот у этого незаращение мягкого и твёрдого нёба, у этого порок сердца, у этого гепатит С». Он их благословил и ушёл. Через неделю приходит со своей матушкой, Галиной Андреевной, чтобы ей малышей больных показать. И вижу я, что не просто так они пришли, что хотят их забрать. Я им говорю: «Батюшка, ну как же вы ещё деток возьмёте? У вас же старшим ещё и двух лет нет». А он отвечает: «Возьмём, Валентина Павловна. Матушка спит и видит, чтобы мы взяли. Будет у нас четверо деток: два мальчика и две девочки».

Сначала был один мальчик со статусом у нас, Глебушка, они его взяли, сделали ему операцию на нёбе, а потом и девочка появилась, Галенька. Представляешь, Вадик, батюшку Глебом зовут, и мальчик Глебушка, а матушку Галиной, и малышка тоже Галочка. И тоже девочка несчастная. Мать выбросила в три месяца из коляски её. Надоела плачем своим, пить мешала. У малышки в результате травмы возник парез руки. А хорошенькая такая девчушка, смотрит на батюшку своими глазками… - Валентина Павловна снова отвернулась, поправляя баночки с лекарствами на пеленальном столе. И звенящим голосом продолжила:

- И они забрали и эту девочку. Я как-то ходила к Глебушке на день рождения. Пошли они потом все вместе, семьёй, меня провожать. И батюшка детям говорит: «Ну, попрощайтесь с Валентиной Павловной». И вдруг малыши запели «Многая лета», ты можешь себе представить? Говорить ещё плохо умели, а запели! Я стояла, и у меня слёзы текли…

Вот это подвиг! Взяли таких больных деток. А матушка ещё говорила: «Здоровых-то сразу возьмут. А этих куда? В детский дом? Нет, возьмём мы». Понимаешь? Сейчас уже детки подросли. И такие хорошие! Есть, конечно, проблемы, но как батюшка с ними возится: и в бассейн, и на массаж, и в спортивные секции!

Вадим сидел, слушал про потрясающего священника и его необыкновенную жену и думал, что и он готов ради этой крохотной, не очень здоровой девочки перевернуть всю свою размеренную и, как выясняется, беспроблемную жизнь. Только бы она была рядом. Они были рядом: его жена и их общая долгожданная дочь.

А Валентина Павловна уже снова стояла у окна. Голос её время от времени прерывался, и тогда Вадим даже дышать старался как можно тише. Чтобы не отвлеклась, не прекратила рассказывать.

- У нас ещё Владик был. Там скелет один просто привезли. Ему было четыре месяца. И врачи наши в один голос сказали, что он проживёт неделю, самое большее – две. Он просто дистрофик был. Я впервые поняла, что такое кожа да кости. Светлана Владимировна была уверена, что он умрёт.

А мне в отпуск ехать. И я не смогла, никуда, конечно, не поехала. Как тут уедешь, когда ребёнок умирает?

Две недели я от него не отходила. Сначала по десять граммов он ел, потом по двадцать. Потихонечку прибавлять в весе начал. Поверить никто не мог. Глазами такими на меня смотрел! Чёрные такие глазищи. И что ты думаешь? Он до девяти месяцев у нас на ножки встал. Тоже чудо ведь! Мы когда его в дом ребёнка отвезли, ему сразу родители нашлись. Просто они не знали, что можно в больницах искать. Не всегда информация доходит. Вот сейчас, когда с нами волонтёры работают, сейчас легче стало. Многие люди так хотят детей, а информации нет.