Яна Перепечина - Непридуманная сказка

- Фотик взяла?! – тут же окончательно проснулась и живо поинтересовалась сестрица. – Ты мне обещала фотки прислать!

- Взяла, взяла.

- А чего звонишь тады?

- Нежная ты у меня, ласковая, - засмеялась Ангелина, глядя, как в лужах отражается выглянувшее солнце и плавают кленовые листья. - У меня к тебе вопрос по поводу имени малышки. Мы не хотим, чтобы она была Никой или Лизой, ей эти имена совсем не идут.

- А какое идёт?

- В этом-то весь вопрос. Мы хотим назвать её Полиной, Полюшкой.

- Отличное имя! – почему-то обрадовалась Аделина.

- То есть ты не против, и тебе не будет неприятно?

- С какой стати?

- Ну, из-за вашей с Витей…

- А! – громко перебила её сестра. – Вот ты о чём! Да ну, причём здесь она? Надеюсь, она из нашей жизни насовсем исчезла. У неё там какой-то богатенький Буратино на крючок попал. Теперь она рада, что Витя от неё ушёл. А то упустила бы такого перспективного кадра, как её нынешний жених. Она на днях нам звонила и хвасталась…

- Да что ты? – удивилась Ангелина.

- Ага! – и Аделина фыркнула. Ангелина тоже засмеялась:

- Замечательно, тогда сейчас приду в опеку и доделаю документы, запишем нашу девочку Полиной Вадимовной Валдайцевой.

- Звучит! - восхитилась будущая тётя.

- А то! - согласилась Ангелина и снова негромко засмеялась.

- Я люблю тебя, - шепнула ей всё понимающая младшая сестра, - тебя, Вадима и мою племянницу. С Богом!

- Спасибо, - отозвалась Ангелина и посмотрела на небо, смаргивая выступившие слёзы. В последние дни ей постоянно хотелось плакать. От накатывающего упругими тёплыми волнами счастья, от осознания того, как ей повезло с мужем и родными, от огромной любви к миру и жизни. И от благодарности.

Первый вопрос решился самым что ни на есть замечательным образом, но оставались другие. До больницы оставалось не больше двухсот метров, поэтому Ангелина поставила сумки на скамейку у какого-то дома и снова набрала мужу:

- Милый, с Полиночкой решено. Аделинка даже удивилась моему вопросу. Она тоже считает, что прекрасное имя. Теперь давай думать дальше!

- Ты о дате и месте рождения?

- Ага. И о прописке.

Ангелина страшно переживала от того, что приходилось менять почти всё. Ей казалось, что этим самым они отнимают у дочки прошлое, пусть совсем короткое, но всё же её собственное. Но Вадим был непреклонен: о том, что девочку они удочерили должны знать только самые близкие. А значит, изменения необходимы.

- Давай посмотрим по святцам, когда ближайшие именины у Полин-Прасковий. И запишем этот день как дату рождения? Я батюшке позвоню, уточню.

- Димка, милый, мне так жалко, что мы ничегошеньки Поленьке от её реальной биографии не оставим! Может быть, не будем менять дату?

Вадим тяжело вздохнул в трубке:

- Линуш, тогда мы точно не сможем сделать вид, что это мы его родили. И придётся всем всё объяснять.

- Дим, мы и так не сможем. Мы же уже всё сто раз обсуждали. Как скрыть, когда мы не имитировали беременность? - выпалив это, Ангелина испуганно заозиралась, но двор, в котором она стояла, был абсолютно пустым.

- Это тебе так кажется, Линуш. Ты вспомни, как ты всегда одевалась. Каблуки двенадцатисантиметровые, узкие юбки до колена и блузки в облипку. А в последнее время? Свитера мешком, туфли на плоском ходу да всякие хламидки в десять слоёв. Ты что, правда сама не замечала?

Ангелина помолчала, ошарашенная словами мужа.

- Я так изменилась?

- Представь себе. Ты ж ребёнка ждала. Вот организм сам за тебя и думал. Так что девяносто пять процентов наших знакомых поверят. А остальные – близкие друзья, которые и так всё знают. Ну, посуди сама, зачем нашим соседям по подъезду знать, что Поленька нам… - он замялся, подыскивая слово, - ну, что мы её не сами родили?

- Что же делать? – растерянно пробормотала Ангелина.

- Менять дату рождения.

- Жалко!

- А ребёнка тебе не жалко?

- Но сейчас везде пишут, что детям нужно об этом знать…

- Мы ещё обсудим это, с отцом Петром посоветуемся, с Валентиной Павловной. А пока давай дадим Поле шанс быть такой, как все.

- Хорошо, - сдалась Ангелина. - Звони батюшке, решайте с датой рождения. Но хоть место рождения давай оставим реальное.

- Давай. Мало ли где мы её рожали.

- Вот и славно! – обрадовалась Ангелина. – А что с пропиской? Я твоей маме звонила, она просит прописать её к ним, представляешь? Я так тронута была.

- Давай всё же к нам. А то неудобно будет: живём в одном месте, а ребёнок прописан в другом.

- А мама?

- Я с ней поговорю. Она не обидится. Ты где сейчас?

- Стою через дорогу от больницы.

- Уже бежать к Поле готова?

- Как ты понял?

- А то я тебя не знаю.

Ангелина почувствовала, что он улыбается там, в центре Москвы, в своём кабинете, и нежность, совершенно не свойственная ей раньше, до встречи с Вадимом, накрыла её. Она тоже глупо заулыбалась и заговорщицки шепнула:

- Я тебя люблю, милый!

- Представь себе, я тебя тоже!

- Эк нас угораздило-то! Любовь – страшная штука! – засмеялась Ангелина и, нажав на кнопку с красной трубкой, сунула телефон в сумочку.

В больнице было тихо. Когда она с пакетами, в которых лежали подгузники для Поленьки и прочие детские принадлежности, которые попросили купить врачи, поднималась по лестнице, навстречу ей спускались две медсестры. Одна из них преградила ей дорогу и сурово спросила:

- Девушка, а вы куда это в неприёмное время? У нас сейчас вообще «тихий час».

И вновь смелая раньше Ангелина неожиданно для себя растерялась, но тут вторая медсестра, из того отделения, где лежала Поленька, дёрнула коллегу за руку:

- Лен, не шуми. Это мама к нашей отказной девочке.

- Да, я мама, - дрожащими губами произнесла Ангелина и сама не поверила: мама, она мама!

Женщины посторонились, и она пошла дальше. За её спиной незнакомая медсестра громким шёпотом спросила:

- Что, и вправду берут? Эту вашу, которую никто брать не хотел?

- Берут, - гордо подтвердила знакомая. – Уже в опеке были. Сегодня должны документы в суд подавать.

- Дела… Вот повезло малышке. Нашлись и ей родители…

Ангелина пошла дальше. Ей почему-то хотелось петь и смеяться.

У Поленьки была Валентина Павловна. Она поменяла девочке подгузник и собиралась подмывать.

- Ангелина, как хорошо, что ты пришла! Ника сейчас есть будет, хочешь покормить?

- А можно?

- Конечно, ты ж не чужой человек, а мама.

- Валентина Павловна, мы её хотим Поленькой назвать.

Медсестра чуть отстранилась от девочки, окинула её всю целиком, от почти лысенькой макушки до крошечных ножек, тёплым взглядом и сказала:

- А что? Ей очень идёт. Прекрасное имя! Полюшка, давай-ка мы тебе и на листочке имя поменяем. Чтобы уж всё правильно было…

Она вынула ручку и на картонке, прикреплённой к спинке кроватки, крупно написала: Полина Вадимовна…

- Валдайцева, - подсказала Ангелина.

- Валдайцева, - повторила медсестра и размашисто вывела под именем и отчеством фамилию. – Ну, так-то лучше! Ты же у нас не бесхозная, а папина и мамина.

И опять у Ангелины в груди что-то дрогнуло, сжалось, стало горячо и радостно. Она села у кроватки, просунув руку между прутьями, чтобы гладить дочку и, поколебавшись, спросила:

- Валентина Павловна, мы с Вадимом хотели с вами посоветоваться. Как вы считаете, всё-таки вы уже стольких деток пристроили, стоит ли всем рассказывать, что Полю не мы роди...

- Нет, - категорично мотнула головой медсестра, даже не дослушав вопрос до конца, будто ждала его и заранее всё обдумала.

- Но сейчас все рекомендуют не скрывать...

- Послушай, Ангелин, старую, хорошо пожившую тётку. У нас не Америка. Это там, может, такой вариант проходит. А теперь подумай, как дела обстоят у нас. Пока всё будет хорошо, все вполне могут по-доброму относиться к ребёнку. Ну, во всяком случае, внешне. А теперь представь, что Поля с кем-нибудь подерётся, велосипедом машину соседа поцарапает, чью-нибудь дорогущую куклу не захочет хозяйке отдать. Что будет, как ты думаешь?

Ангелина неопределённо пожала плечами.

- А всё очень даже очевидно. Сразу вспомнят, что она удочерённая, и начнётся: ну, конечно, она же приёмыш, что с такой взять?! Они все там дети алкоголиков и наркоманов! Нормальные люди детей не бросают. Вот гены своё берут! Ничего хорошего из такого ребёнка не выйдет! Изолировать её от здоровых детей из приличных семей!.. Ну, и всё в том же духе. Или просто будут к ней присматриваться, как к какой неведомой зверушке. Интересно же. Все её поступки и действия будут под лупой изучать. И как ребёнку жить? Как макаке в зоопарке? Ты хочешь Поленьке такой судьбы?

- Нет, но ведь не все люди злые. Даже наоборот. Очень много добрых...

- А никто и не говорит, что эти пересуды будут со зла! Может, даже с искренним желанием поддержать и помочь. Но ребёнку-то с этим жить. Так что мой тебе совет: молчите. Или, по крайней мере, говорите не всем и каждому. А только тем, в ком уверены на все сто.

- Спасибо… - Ангелина пригорюнилась. – Тяжело очень врать.

- Недолго потерпеть придётся. Как только все узнают о том, что у вас дочка родилась, косточки, конечно, вам перемоют. Но привыкнут быстро. Найдутся новые темы для разговоров. Ты сразу и успокоишься. Дальше-то всё будет как у всех: те же хлопоты, те же радости. Чем меньше ты будешь думать, что она не кровная, тем быстрее сама об этом забудешь. Поверь мне.

Ещё ни одна мама мне не говорила, что не смогла полюбить. Ты же совсем крошку берёшь. Ну, посмотри на неё, как её не любить? – Валентина Павловна наклонилась, взяла Поленьку на руки и переложила на пеленальный стол, нежно гладя её по животику. - Никому-то наша девочка никогда не была нужна. Мать с отцом – с отцом! – от неё отказались. Это ведь такая редкость, когда отец у отказничка есть, когда брак зарегистрированный. Почти всегда мамы одни, им тяжело, они сил в себе не видят, вот и отказываются. А тут просто редчайший случай. Оба родителя, брак у них официальный, а они ребёнка оставили. И вот эта крошечка справилась, выжила и очень хочет только одного – любви. И как ей в этом отказать?