Яна Перепечина - Непридуманная сказка

- Она нас ждёт.

- Сейчас?

- Да.

- Поехали, - встал Вадим.

- Надо родителям позвонить.

- Звони, потом я своим.

Они быстро предупредили будущих бабушек и дедушек, что едут на встречу с малышкой, и, наспех одевшись, выскочили из квартиры. К груди Ангелина нежно прижимала небольшой образ Иверской Божией Матери, который они купили летом на Валдае, в Иверском монастыре. Вадим глянул на неё и кивнул: правильно.

До места доехали быстро. Снова лил нудный осенний дождь, и было уже совсем темно. Небольшой подмосковный город удивил пустыми улицами и редкими фонарями. Территория больницы никак не охранялась, и они легко прошли внутрь. Среди высоких сосен светлели несколько корпусов. Ангелина покрутила головой: никакой схемы нигде не было видно. Прохожих тоже. Фонари, впрочем, также отсутствовали как класс. Темно, холодно, мокро и… пусто. Она вспомнила слова из письма Любы: «поинтересуйтесь у первого встречного» - и хмыкнула. Встречных не было ни одного. Ни первого, ни второго, ни сто двадцать пятого. Они с Вадимом наобум заметались по территории. Минуты через три им всё-таки попался немолодой мужчина. Путаясь в полах длинного плаща, Ангелина кинулась к нему прямо через необъятные лужи:

- Простите, пожалуйста, вы не знаете, где здесь детский корпус?

Удивлённо посмотрев на них – что уж он там в темноте разглядел? - мужчина махнул рукой в дальний угол, где вдали, почти незаметный за соснами и кустами, и притаился небольшой трёхэтажный домик.

- Спасибо, - тепло поблагодарили Вадим и Ангелина и бегом бросились через парк.

Корпус оказался закрыт. Дважды обогнув его и передёргав все двери, Ангелина запустила руку в карман куртки мужа и выудила мобильный:

- Только бы она взяла трубку!.. Алё, Валентина Павловна! Это снова мы! Мы приехали, только никак не можем войти внутрь? Что? Где?.. А… Поняла… Вижу… ага…

- Что?

- Пошли вон к той двери, под козырьком. Сейчас она спустится.

Они полезли через лужи и грязь к самой тёмной и неприметной двери. Крыльцо перед ней всё было усыпано павшими листьями. Ангелина, страшно возбуждённая и буквально трясущаяся – от холода ли или от страха - крупной дрожью, затараторила:

- Знаешь, Валентина Павловна какая? Мне Люба написала, что она днюет и ночует у отказничков, пока их не пристроит. Человек, который жизнь на это положил.

- Таких людей сейчас в медицине нет, - скептически покачал головой Вадим.

- Есть! Ты же знаешь Андрея Симонова, мужа нашей Иришки. Он ведь тоже такой… подвижник. А Саня Эмерих твой!

- Ну, Андрей – исключение. И Саня тоже.

- Вот и Валентина Павловна тоже…

Тут щёлкнул замок, и на пороге показалась невысокая довольно полная женщина. Она широко улыбнулась им и чуть отступила, пропуская в тепло больницы. С Валдайцевых потоками лила на пол вода. Валентина Павловна протянула чистое, хрустящее полотенце

- Ну-ка, ребятки, вытирайтесь! А то заболеете, не ровён час.

Вадим благодарно принял из её рук полотенце и принялся промокать мокрое лицо жены. Та округлила глаза: видал?! Он кивнул и улыбнулся: да, и поражён. Тем временем медсестра протянула им бахилы и снова улыбнулась. Немолодое, но невероятно славное лицо её всё покрылось сеточкой тонких весёлых морщинок, голубые глаза ласково смотрели на них.

- Ну, что? Готовы?

- Да, - дружно кивнули Корниловы.

- Тогда пошли! Она вас ждёт.

Они, вразнобой шурша бахилами, поднялись на третий этаж.

- Вещи оставьте здесь, - Валентина Павловна махнула рукой на допотопные кресла в небольшом неуютном холле, - а потом проходите дальше по коридору. Я вас буду там ждать.

Ангелина и Вадим быстро сбросили верхнюю одежду и гуськом потянулись в указанном направлении. В длинном коридоре было темно. Только на посту горел свет. Прямо напротив него в дверях палаты их ждала Валентина Павловна:

- Нам сюда.

Ангелина почувствовала, как стало вдруг страшно, нестерпимо и парализующе. На негнущихся ногах она прошла вслед за мужем. Перед палатой был небольшой тамбур, в котором стояли разобранные детские кроватки, высились грудой какие-то мешки и мешали проходу два сложенных манежа. За стеклянными дверьми виднелась небольшая, метров двенадцати, комната. Внутри стояли две детские кроватки, стол и, у окна, одноместная кровать стандартного размера, покрытая старомодным покрывалом. Над раковиной приглушённо горел ночник. В кроватках спали малыши.

- А вот и она, - улыбнулась Валентина Павловна и подошла к той, что стояла слева. Ангелина машинально посмотрела на листок, прикреплённый к спинке: Санина Ника, 31 августа 2002 года. Месяц и три дня назад на свет появился вот этот крохотный человечек.

Валентина Павловна наклонилась и взяла на руки туго спелёнатый свёрток. Малышка поморщилась и пару раз негромко чавкнула. Вадим вдруг шагнул почти вплотную к медсестре и протянул руки:

- Можно мне? – голос его дрогнул так сильно, что Ангелина ощутила невыносимо острый укол жалости и любви одновременно и подошла поближе, прижавшись щекой к предплечью мужа.

Девочка была крохотной, такой крохотной, что казалось невероятным, что это живой человечек. Головка малышки лежала на сгибе руки Вадима, а ножки заканчивались, даже не доставая до его запястья.

- Она родилась всего кило девятьсот, - пояснила Валентина Павловна.

- А сейчас?

- Она вчера переведена к нам из другой больницы, где её выхаживали, с весом два четыреста.

- Ника, - Ангелина снова посмотрела на табличку, прикрепленную к кроватке, - была в реанимации?

- Да. Девять дней лежала в кювезе, - Валентина Павловна вдруг махнула рукой и отвернулась, часто моргая, но Ангелина всё же успела увидеть, как предательски блеснули её глаза.

- Как же она выжила? – только и смогла шепнуть она, глядя на девочку.

- Я тоже всё время задаю себе этот вопрос: для чего она боролась? И мне кажется, просто она уже тогда знала, что скоро за ней придут её родители.

Все помолчали. Каждый думал о своём. Наконец Ангелина справилась с эмоциями и спросила:

- А кто… её… мама?

Валентина Павловна внимательно посмотрела на бледное лицо Ангелины, на руки, судорожно сжимающие маленькую икону, и улыбнулась своей тёплой, обнадёживающей улыбкой:

- Ты.

- Я, - согласно кивнула Ангелина, - я!

- А родила его молодая девушка. Она сама сирота. Не понимает, что творит. Жизнь у неё тяжёлая. Старшему её сыну два с половиной года. От него она тоже отказалась. Он живёт в патронатной семье. Мама, новая, настоящая мама, лежала с одним из детей в больнице, увидела Славика и не смогла здесь оставить. Вот уже два года он у них. Мальчик – картинка. А эту малышку Оксана, её Оксана зовут, родила от другого отца. И сразу отказалась. И муж приходил, тоже отказ написал. Статус Нике дали в прошлую среду, так что смело можно идти в опеку.

Ангелина понимала, что надо подробнее расспросить про здоровье малышки, но не могла, никак не могла. Она смотрела в спокойное лицо спящей девочки, и ей было всё равно, как у малышки со здоровьем.

- Как она на тебя похожа, родной, - наконец еле слышно прошептала она.

- Только я хотела об этом сказать, - засмеялась тихонько Валентина Павловна, - ведь невероятно, но так и есть.

- Да? – удивился Вадим и расплылся в счастливой и гордой улыбке.

- Да, - кивнула Ангелина, тщетно пытаясь остановить слёзы, беспомощно похлюпала носом и поинтересовалась:

- А почему она Ника?

- Мама назвала. Её спросили, она решила так. Но теперь её нашли настоящие родители. Вот вам и решать, как девочку будут звать.

Они пробыли в палате ещё около часа. Говорили обо всём на свете. С Валентиной Павловной Валдайцевым было легко, будто бы они знали её всю жизнь. Наконец, медсестра поднялась и строго сказала:

- Ну-ка, ребята, давайте прощайтесь с Никушей, - и домой. Вам ещё ехать далеко. Приезжайте завтра с утра. Документы привозите, поедем в нашу опеку.

- А можно… можно мы икону Богородицы в изголовье поставим? – дрогнувшим голосом спросила Ангелина.

- Конечно, - просияла Валентина Павловна, забирая Нику у Вадима. Девочка за всё время разговора так толком и не проснулась. Лишь один раз приоткрыла глазки, сердито посмотрела на склонённые над ней лица, вздохнула и снова погрузилась в сон.

- Значит, вы тоже верующие? Как хорошо! Я так люблю деток пристраивать своим. А я поняла уже, что это так Знаете как? А вы про болезни не спросили. Когда приходят верующие, они и не выбирают никогда детей, и болезнями не слишком интересуются. Знают, что на всё воля Божья... Ангелиночка, ставь икону вот сюда, детка.

Медсестра подошла к кроватке, положила малышку, перекрестила её, поправила икону, прикрыла девочку фланелевой пелёнкой и снова подпихнула Валдайцевых к выходу:

- Хорошо, что я её не окрестила пока.

- Не окрестили? – не понял Вадим.

- Да я, когда детей долго не берут, вот как вашу девочку, договариваюсь с батюшкой нашим, и он приходит сюда Таинство Крещения совершать. Как раз собиралась с ним на этой неделе поговорить. А тут вы позвонили и приехали. Как же хорошо! Слава Богу!

- Спасибо! – снова попыталась удержаться и не заплакать и снова не слишком преуспела в этом Ангелина. Валентина Павловна перекрестила и её:

- Иди, деточка. Я за вашей дочкой пригляжу, не волнуйтесь. И постарайтесь получше высыпаться. Скоро вам будет не до этого.

Оказавшись на улице, Валдайцевы медленно пошли по лужам, не обращая внимания на моросящий дождь.

- Ну что? – повернулась к мужу Ангелина. – Наша?

- Наша, - твёрдо согласился Вадим.