Боже, моя машина. Теперь она разбита, и остается только гадать, сколько времени понадобится на ее восстановление. Такое чувство, что от меня оторвали ноги, ведь теперь мне придется обходится без моего железного панциря, с которым мы – единое целое. От этих мыслей в голове снова начинает пульсировать. Закрываю глаза, пытаясь успокоиться, но мысли тут же возвращают меня на несколько часов назад, когда в зеркале заднего вида я вдруг заметила черный «Ровер» с ярко-белым светом фар. Моментальный страх парализовал мое тело, и сказать, что я испугалась – ничего не сказать.

Меня преследовал человек, которого меньше всего на свете я хотела видеть. Более того, за последние почти полтора месяца я ни разу не встретила его на дороге, хотя первые несколько недель жутко боялась ненароком наткнуться на черный внедорожник. Я как будто привыкла и свыклась с мыслью, что Тюмень – резиновая, и наши пути с Марком теперь навек разошлись. Но реальность снова дала мне пинок под зад.

Я не помню, как случилось то, что привело меня в стены этой больницы, где в коридоре пахнет гречневой кашей, а в палате, куда меня определили до восьми часов утра, – странным кисловатым запахом, словно где-то в углу уже который день скисает молоко.

– Ну, что за люди? – ворчит женщина в салатовых бриджах и розовой футболке. Она пыхтит, цепляет носками черные резиновые тапочки и поднимается с кровати. – Как будто здесь нет никого! Я что, не человек? Мне спать не надо, что ли?

Громко шаркая, она подходит практически к самой двери и хлопает ладонью по выключателю. Свет тут же гаснет, и меня невольно начинает подташнивать от кислого запаха и жутких шорохов по полу, которые я никак не могу отследить. Ничего не видно, хоть глаз выколи.

Включаю телефон и убавляю яркость дисплея, не хватало еще, чтобы и мне влетело от этой бомбиты. Десять минут пятого, слишком рано, чтобы звонить Славе. Собственно, чем он сможет помочь мне сейчас?

Женщина начинает храпеть, да так громко, что мне становится дурно. Почему-то мне кажется, что ее рот открыт и струйка слюны стекает на подушку. От этой мысли и жуткого запаха тошнота подбирается к самому горлу. Свечу экраном на сумку, беру ее и тихонько выхожу из палаты, потому что больше я не смогу выносить кислые пары и грохочущий женский храп.

– Что-то случилось? Вам что-то нужно? – Быстрым шагом ко мне направляется та самая девушка, что предлагала воды. Она останавливается возле меня и бегло осматривает с головы до ног, словно я только что вышла из логова какого-нибудь маньяка-садиста.

Фу. Откуда такие мысли?

– Можно мне выйти на улицу? Здесь дышать невозможно, запах кругом отвратительный.

Девушка хлопает глазами:

– Извините, но… Вам нужно прилечь и отдохнуть.

– Ладно, где здесь туалет?

– В конце коридора.

Я раздраженно киваю и разворачиваюсь на пятках. Сполоснув лицо прохладной водой, ощущаю, что мне становится значительно легче. Я чувствую усталость, но знаю, что смогу отдохнуть только в собственной постели или в уютной палате, где рядом со мной не будет храпеть чужой мне человек и что-то недовольно бубнить себе под нос.

– Вам плохо? – снова спрашивает меня девушка, как только я открываю дверь туалета. Мне даже в коридор не удается выйти. – Вот, возьмите воду. Выпейте.

Бросаю на нее подозрительный взгляд и забираю предложенный стакан.

– Вы ко всем так внимательны? – вырывается у меня.

– Я лишь выполняю свою работу. К тому же меня попросили… уделять вам внимание.

Делаю несколько глотков, но привкус такой жуткий, металлический, что я не сдерживаюсь и кривляюсь.

– Извините, другой нет.

– Ничего.

Выхожу и сажусь на пустующую лавочку, выкрашенную белой краской.

– Так и будете смотреть на меня? – не выдерживаю я.

– Не расстраивайтесь. Вам бы отдохнуть немного.

– Я смогу это сделать в другом месте, но не здесь.

Девушка вздыхает, а я вдруг хмурюсь, снова прокрутив в голове ее слова.

– Вам сказали уделять мне внимание?

Она явно краснеет.

– Доктор?

Тут же вспоминаю его улыбку, и почему-то теперь мне становится дурно. Быть может, с беременностью у меня вырабатывается гормон «фу-этих-мужиков»?

– Нет, мужчина, что приехал с вами. Уж очень буйный он у вас.

– Чего? Какой мужчина?

– Высокий, темненький такой. Он здесь такой скандал закатил, что его пришлось силой выпроваживать.

Только этого мне не хватало. Боже, ну что же это творится под конец года?!

– Он попросил меня ухаживать за вами. Чтобы вы ни в чем не нуждались.

С чего бы это? Сначала преследовал меня на дороге, напугал до чертиков, и я чуть было… Нет, нет! Даже думать не хочу, что из-за аварии я могла потерять ребенка. Инстинктивно обнимаю еще не округлившийся живот и закрываю глаза.

– Вам нужно вернуться в палату, – тихим голоском добавляет девушка.

– Там воняет, женщина рядом храпит, как паровоз, и если ее разбудить, то уверяю, она тут же набросится на меня. Если мне нельзя никуда выходить, тогда я просто посижу здесь и подожду, когда, наконец, смогу уехать отсюда.

Звонит телефон за стойкой дежурного, и девушка убегает. Я облегченно вздыхаю и удобнее располагаюсь на скамейке. Минут через тридцать у меня начинает болеть спина. Голова нуждается в отдыхе, хотя бы в получасовом сне. Но стоит только вспомнить вонь в палате, тошнота тут же дает о себе знать.

– Валерия?

Поворачиваю голову в сторону приближающегося доктора. Сейчас я настолько лишена сил и энергии, что даже не могу почувствовать смущение, когда пара темно-синих глаз внимательно осматривает меня.

– Почему вы не в палате? Вам плохо?

Господи, Марк и ему заплатил за этот дурацкий вопрос?

– Ладно, – кивает он, понимая меня без слов. – Из вашего роддома звонили, сказали, что машина уже едет.

Во мне тут же распечатывается запасной заряд энергии, и я улыбаюсь.

– Ксюша проводит вас, а я отдам все бумаги бригаде, что приедет за вами.

– Спасибо большое.

Еще несколько секунд мужчина улыбается, внимательно глядя на меня, и как будто хочет добавить что-то еще.

– Всего хорошего, – только и говорит он, хотя я чувствую, что ему хотелось сказать мне совершенно другое.

Через двадцать минут за мной приезжает микроавтобус, оборудованный медицинской техникой. Когда мы приезжаем в пятиэтажное здание в форме свечки, я совершенно не чувствую сил.

– Валерия, судя по данным осмотра, ребеночек не пострадал, – говорит мне женщина, что приехала за мной. – А как вы себя чувствуете?

– Я устала. Хотела бы отдохнуть.

– Вы можете поспать немного в палате, а в десять утра вам сделают УЗИ. Убедимся, что все в полном порядке, и тогда вы сможете отправиться домой.

Меня устраивают в одноместной комфортабельной палате с телевизором и душистыми простынями. Никакой кислятины и храпа. Проваливаюсь в сон, едва коснувшись головой подушки, и с трудом просыпаюсь, когда меня будит медсестра.

После УЗИ, которое, к моему огромному облегчению, не выявило никаких проблем, я возвращаюсь в палату и звоню Славе. Он пребывает в шоке, когда я рассказываю ему о случившемся, потом начинает ругаться трехэтажным матом – и это Слава-то! – и, выплеснув негативные эмоции мне в трубку, заверяет, что приедет за мной в течение часа. И, пока у меня есть немного времени, я с интересом разглядываю палату, в которой, возможно, буду находиться после родов. Со своим малышом.

Заботливо кладу ладони на живот, с каждым днем все сильнее ощущая в нем что-то вроде взбитой подушки, и, улыбаясь, заглядываю в небольшую душевую с бежевой плиткой.

Через семь месяцев моя жизнь изменится самым невероятным образом, и я стану мамой. Боже, я стану мамой!

Обхватываю голову руками, радуясь своим сказочным мыслям, и даже моя разбитая машина, которая сейчас находится не пойми где, не сможет очернить эти воздушные мечты.

В палату стучат. Улыбаясь, я подхожу к двери и опускаю ручку. Завидев незваного гостя, мыльные пузыри моих мечтаний тут же с треском лопаются.

Марк оценивающе смотрит на меня, склонив голову набок. Он как будто ждет чего-то, но сейчас я вряд ли могу собраться с мыслями и что-то сказать.

А в голове тем временем проносятся тысячи вопросов. Откуда он знает, где я? Кто сказал? Зачем приехал?

– Я могу войти? – наконец спрашивает он глубоким голосом.

Боже, у меня даже мурашки побежали по телу.

Я лишь киваю, не в силах что-либо ответить. Мужчина заходит в палату, которая с его появлением становится заметно меньше. Он внимательно оглядывается, останавливает взгляд на телевизоре и распахнутой двери в душевую.

И пока он сканирует помещение, внутри меня разгораются страсти. Могла ли я подумать, что встречусь с ним снова, да еще и в палате частного роддома?

Вот черт! Мы же в роддоме!

У меня кружится голова, на дрожащих ногах подхожу к креслу в углу комнаты, рядом с бесполезным круглым столиком, на котором может поместиться разве что ваза с цветами, и медленно опускаюсь в него.

– Как себя чувствуешь?

Бархат, обтянутый колючей проволокой. Вот каким мне кажется его голос.

– Нормально.

Решаю взглянуть на него и тут же жалею об этом. Я как будто маленькая забитая в угол мышь, страшащаяся огромного дикого котяры.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Марк, выделив второе слово.

Зачем он говорит так медленно?

– Да, – встряхиваю головой для уверенности. – В полном.

Снова поднимаю на него глаза и тут же встречаюсь с пронзительным и колючим взглядом. Марк молчит и ждет неизвестно чего.

– Что нового? У тебя.

Никак не могу понять его настроение. Злится? Усмехается? Или нервничает?

– Мм… Ничего, – отвечаю я, разведя ладонями. Боже, я даже сама не верю своим словам. Вот-вот, и мой голос превратится в тонкую струну, издающую противный писк. – Мне надо собираться.