Гена жмурится и быстро кивает, а все вокруг начинают громко хохотать и аплодировать пятидесятилетней женщине, без труда уделавшей мужика на две головы выше нее.

– Я в шоке, – хлопаю, все еще не веря собственным глазам. – Теперь рядом с ней надо держать рот на замке.

– Скажешь тоже! Ты босс, тебе все можно, к тому же от тебя весь наш женский коллектив без ума, – смеется Женька и наливает в свой стакан еще пива. – Может, все-таки выпьешь?

– Нет, мне, вообще-то, пора ехать, – смотрю на часы и быстро просчитываю время, которое займет на обратную дорогу. – Повеселитесь, а у меня еще есть дела.

Жмем друг другу руки, и я незаметно покидаю вечеринку, которую весь отдел ждал с самого начала этого года. Обычно новогодний корпоратив проходит куда веселее, потому что, сколько себя помню, главным героем елочной вечеринки всегда был я. Напивался, устраивал пошлые конкурсы, после которых никто не мог несколько дней смотреть друг на друга в рабочее время, а сейчас совершенно трезвый и самый первый еду домой.

Домой!

Я как будто монашкой стал, ей-богу.

Пару раз на этой неделе встречался с приятелями в «Абрамсе» и вместо того, чтобы заказать себе стаканчик вискаря, как и все, пил какой-нибудь фруктовый чай, ссылаясь на больную печень. На самом деле просто ничего не лезет в горло. Как будто все осточертело. А хуже всего то, что в ближайший месяц мне не удастся спрятаться на работе, потому что с подписанием проекта все ушли на каникулы.

Выезжаю на трассу, ведущую к городу, и задумываюсь над дальнейшей жизнью. Чем мне можно будет заняться в ближайший месяц?

Мысль о ремонте сразу выбрасываю в импровизированное ведро. Делать мне как будто нечего больше!

Может, поехать к отцу в Таиланд? Дать себе возможность отдохнуть от всего, бесконечно наслаждаться массажами и тайскими блинчиками.

Нет уж. Куда угодно, но только не к отцу, он же мозг мне вынесет.

Тогда поеду на Бали. Освою, наконец, серфинг, поживу в какой-нибудь хижинке и постараюсь вернуть себя прежнего. Точно, завтра же поеду в агентство и с огромным удовольствием свалю из этого города. Окрыленный задуманным, я даже улыбаюсь. Здорово жить в собственное удовольствие и иметь материальные средства для исполнения молниеносных желаний.

И хорошо ездить по ночным дорогам, когда большинство жителей уже спят в своих постелях. Можно хотя бы спокойно доехать до дома без пробок и ругани на каких-нибудь оленей, из-за которых происходят аварии.

Останавливаюсь перед красным сигналом светофора, наблюдая за одинокими автомобилями, проезжающими широкий перекресток. Падающий снег и свет уличных фонарей невольно возвращают мои мысли в прошлое, в теплую Барселону, где я был обыкновенным мужиком, жаждущим завлечь в свою постель как можно больше девчонок. Моя жизнь была полна веселья и простоты, но ровно до той самой минуты, когда мне вдруг не стрельнуло в голову переспать с самой загадочной девушкой, когда-либо встречавшейся на моем пути.

И в тот момент, когда мой мозг охотно воспроизводит видеофайл с хохочущей Лерой, скатившейся с одной из грохочущих техасских горок, перекресток плавно пересекает черный «Лексус», сверкающий чистотой от света фонарей.

Моргаю и буквально ложусь на руль, чтобы еще раз посмотреть на взволновавшую мои чувства машину.

Это может быть вовсе и не она, таких тачек тысячи. Но тогда почему же за все то время, что я нахожусь в городе, еще ни разу мне не повстречалась эта машина? Опять судьба?

Слишком много совпадений. Как только я решился уехать из города, чтобы вновь стать тем, кем я был, она снова появляется в моей жизни. Проносится перед глазами, не давая возможности забыть о себе до конца.

Загорается зеленый, и, словно повинуясь воле кого-то извне, я сворачиваю налево и сильнее жму на педаль газа, чтобы найти черный «Лексус» и еще раз визуально прикоснуться к Лере. Я чувствую, что это ее машина.

И когда мой взгляд цепляется за узкие красные огни черного автомобиля, сворачивающего во дворы новых девятиэтажных домов, я сбавляю скорость и включаю поворотник.

Наверное, она живет здесь. Вижу, как «Лексус» криво паркуется у самого подъезда, а сам останавливаюсь за мусорными баками, прячась, как настоящий придурок.

Несколько минут из машины никто не выходит, а потом пассажирская дверца не спеша открывается, и на улице появляется какой-то худощавый мужик в узких джинсах, серых уггах и огромной бесформенной парке с глубоким капюшоном.

Мое нервное возбуждение тут же перерастает в злость, и, как только этот черт обходит машину и наклоняется к водительскому окну, меня накрывает дикая ярость. Я уже готов выскочить из машины и, мягко говоря, поправить рожу этому сосунку, но огни «Лексуса» загораются, и он проезжает вперед, скрываясь между рядами припаркованных автомобилей.

Нервно сглатываю и еду за ним, придерживаясь дистанции. Не знаю, помнит ли Лера мой автомобиль, но если вдруг у этой девчонки отличная память на такие вещи, я не хочу, чтобы она заметила, как я слежу за ней. Я и сам до конца не понимаю, зачем вообще это делаю.

Мы выезжаем на дорогу, и мне удается спрятаться за старинным микроавтобусом. Проезжаем один мост, затем другой, движемся в сторону центра. Интересно, в столь поздний час она едет домой или к очередному дружку?

Мои мысли путаются, ведь после рассказа Вани я убедил себя, что после смерти мужа у Леры был только я. Это мысль даже утешала меня. Но стоило увидеть, как какой-то сосунок наклоняется к ней с поцелуем, у меня снова упала планка, и я готов придушить ее голыми руками. Я уже не могу отделить правду от лжи, и это по-настоящему убивает меня.

Выезжаем на центральную улицу, и, сам того не заметив, я еду в трех метрах от «Лексуса», а микроавтобуса, что так хорошо скрывал меня, уже нет. Внезапно черный автомобиль резко увеличивает скорость, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять – Лера заметила меня.

Чем я руководствуюсь, когда впечатываю педаль газа в пол и мчусь за ней по трехполосной центральной улице? Одному богу известно.

Я знаю, что ей не уйти от меня, но для чего же я тогда пытаюсь догнать девушку, которая перевернула мою жизнь вверх дном?

За считанные секунды минуем несколько нерегулируемых перекрестков, и мне остается совсем немного, чтобы поравняться с «Лексусом». Внезапно черный автомобиль перестраивается в правую полосу и с заносом сворачивает на очередную прилежащую улицу. Я проделываю то же самое.

Неужели она и впрямь надеется, что ей удастся скрыться от меня?

Вошла в мою жизнь, потопталась, и все?

Каждое утро я чувствую себя лохом, ведь первое, что я вижу – ее. Фотография с выставки Саши висит прямо перед кроватью, и всякий раз, когда я смотрю на мягкую улыбку, в груди появляется дурацкое, гнусное чувство надежды хрен пойми на что!

Сегодня же выброшу это чертову фотографию! На кой она вообще мне понадобилась?!

Выругавшись, я впечатываю в пол педаль газа и нагоняю источник всех своих проблем в считанные секунды. Я загоню ее в угол, прикажу больше не появляться в моей жизни и исчезнуть раз и навсегда.

И пока мой воспаленный мозг пытается доказать мне, что все, о чем я сейчас думаю полная бессмыслица, «Лексус» резко подрывается и вылетает на середину дороги.

Мой взгляд устремляется вперед и цепляется за медленно переходящего дорогу мужичка. Грудь резко сдавливает.

Бью кулаком по центру руля, не то для этого сонного простофили, чтобы посмотрел на дорогу, не то чтобы Лера сбавила скорость, но каждый мой удар как будто замедляется в воздухе, и звуки акселератора становятся глухими и едва слышимыми.

«Лексус» резко тормозит и тут же уходит в занос, проносясь боком по пустынной дороге и выбрасывая из-под колес только что выпавший снег. Автомобиль раскручивается, словно юла, и останавливается поперек дороги, возле железного забора, чудом никого не убив и не задев.

А через пару секунд мимо меня пролетает какой-то седан, издавая грохочущие звуки, и с грохотом врезается в бочину «Лексуса», так и не успев затормозить или ловко объехать замерший на месте автомобиль.

Все, что происходит дальше, можно назвать сном. Я останавливаюсь прямо на дороге и, поскальзываясь, отчаянно несусь к двум машинам с включенными аварийными сигналами. И по мере того, как я приближаюсь к искореженным автомобилям, воздуха в легких становится все меньше, а грудь больно сжимается.

– Лера! – ору я, выпуская клубы пара.

Останавливаюсь у пассажирской двери и с силой дергаю ручку. На сей раз она поддается мне, но то, что я вижу, заставляет меня на несколько секунд замереть на месте.

Лера буквально повисла на ремне безопасности, ее голова безжизненно свисает, а волнистые волосы падают на лицо. Я вижу две раскрытые подушки безопасности, но они взорвались только на пассажирском месте.

И когда мой мозг дает мне сильный пинок, я дрожащими руками смахиваю мягкие волосы и аккуратно поднимаю ее голову.

– Лер? Ты слышишь меня? – говорю я незнакомым для себя голосом. – Пожалуйста, очнись, Лера.

– Я вызвала скорую! – кричит девушка где-то сзади. – Сейчас они будут!

Вокруг нас постепенно сгущается гул, машины останавливаются, а я с ужасом прощупываю руками голову Леры, лицо, шею и туловище, в надежде не обнаружить никаких повреждений.

– Девушка без сознания! – говорит кто-то за моей спиной. – Она дышит?

– Она просто испугалась, – шепчу под нос, скорее для собственного успокоения. – Просто уснула. Это я виноват. Это я виноват. Лера, пожалуйста, очнись. Пожалуйста!

Благо медики приезжают быстро. Меня настоятельно просят не мешать им работать, и я отхожу в сторону, не выпуская из виду Леру.

Когда я вижу, что она шевелится и уже пытается что-то сказать, с трудом шевеля языком, тут же кидаюсь к машине, но медработник просит меня не мешать и ждать в стороне.

Через пару минут подъезжает наряд ДПС. Водитель врезавшегося седана с разбитым лицом рассказывает, что и как произошло, а я все жду и жду, когда мне дадут возможность подойти к Лере.