Киваю и протягиваю апельсиновый сок. Непривычная для меня ситуация, обычно я не позволяю себе встречаться с коллегами в нерабочее время, но сегодня я нарушила собственное правило. Не понимаю почему.

– Ну, рассказывай! – говорит мне Слава, поставив стакан на стол.

Я краснею.

С чего бы это?

– Мм… Что именно?

– С самого начала.

– Прости, но…

– Да брось ты! – усмехается он по-доброму. – Странно, что другие девочки не замечают, как ты изменилась после поездки в Испанию. Вот-вот, именно об этом я и говорю. У тебя сразу же глаза становится безжизненными, прям как сейчас.

Быстро моргаю и снова делаю несколько глотков сока. Если бы он только знал, какая боль разливается в груди, когда воспоминания возвращают меня на четыре недели назад.

– Я видел тебя в продуктовом гипермаркете, – продолжает Слава, сцепив ладони между собой, – ты появилась в городе на два дня раньше. Хотел подойти, но почему-то мне показалось, что ты вряд ли хотела бы этого. Я правильно сделал, что не поздоровался с тобой тогда?

Молчу и неподвижно смотрю на Славу.

– Хорошо, что у меня есть интуиция, которая никогда меня не подводит! – улыбается он и снова поднимает стакан с виски-колой. – Хотя нет, однажды она подвела меня. В школе в одиннадцатом классе мне безумно нравилась одна девочка, моя одноклассница. Мы общались с ней, постоянно созванивались после уроков и могли болтать обо всем, но чаще всего мы ржали, как кони, по всякой ерунде. И вот однажды мне вдруг стрельнуло в голову предложить ей встречаться. – Слава улыбается, делает глоток темного напитка и весело продолжает: – Мы возвращались домой на одном автобусе. Держались за один поручень, и наши пальцы практически касались друг друга! – Бросив театрально-опечаленный взгляд в сторону проходящей мимо нас официантки, Слава несколько раз моргает, словно сдерживает слезу, а я с трудом скрываю зарождающийся во мне смех. – И я вдруг говорю ей: «Ты очень красивая, Катя. И я тоже красивый. Может, нам стоит объединить наше обаяние, и…»

– Ты серьезно? – сжимаю я губы. – Ты так и сказал? Объединить наше обаяние?

– Да мне было-то семнадцать с хвостиком! – защищается он. – Ты ведь знаешь, что мальчики немного отстают от девочек в плане созревания. А мое в тот момент, видимо, вообще остановилось на четырнадцатилетнем возрасте.

Я не могу сдержаться и звонко смеюсь, прикрывая ладонью губы.

– Короче, ясное дело, я сказал не то, что на самом деле хотел. В итоге моя Катя расхохоталась точно так же, как и ты сейчас. И знаешь что? Я был разбит вдребезги, как дорогущий сервиз моей мамы, который привезли из Германии родственники. Я, наверное, выглядел как полнейший идиот в том автобусе, потому что девчонка, которая мне очень нравилась, не стесняясь ржала надо мной! А ведь я практически признался в любви!

– В любви признаются не так, – хохочу я и тут же закашливаюсь. Делаю несколько глотков сока и пытаюсь успокоиться.

– Ну, в те времена это делали так. Разве тебе одноклассники не говорили ничего подобного?

– Говорили, но никто не прятал любовное признание за словами объединить наше обаяние. Прости, я пытаюсь не смеяться, но…

– Да ладно! Что уж там. Между прочим, это была первая и последняя девушка, которую я любил.

– Серьезно?

– Угу. Моя первая безответная любовь, так сказать. Нет, ты не подумай, девушки у меня были, но ничего серьезного.

– А сейчас?

– А сейчас у меня много подруг. – Он слабо улыбается и снова отпивает напиток. Его губы превращаются в кривую линию, голубые глаза останавливаются на мне, а потом резко и даже с долей опасения устремляются вниз.

– Ты влюблен? – улыбаюсь я, заметив, как узкое мужское лицо заливается краской.

Теперь я чувствую себя старшей сестрой.

– Скажем так, появился человек, такой же обаятельный, как и я.

– Вам необходимо объединить ваше обаяние! – добавляю я, улыбаясь. – И скажи мне тогда, почему же сейчас ты сидишь со мной, а не с ней?

Слава задумчиво улыбается, вновь бросает на меня быстрый взгляд и прячет его за широким стаканом с виски-колой.

Мне тут же становится плохо.

– О, – только и вырывается у меня.

– Что о?

Неужели он пригласил меня сюда, чтобы в свойственной ему манере признаться в любви?

Только этого мне не хватало!

– Слушай, я, наверное, сама виновата, да? Вела себя слишком свободно с тобой…

Слава начинает смеяться, накрыв узкими ладонями лицо. Его длинная челка, уложенная назад, подергивается, но от количества лака для волос никак не может упасть на высокий лоб.

– Боже, нет, Лер. Нет, я не думал, что ты так воспримешь это… Прости, я неправильно все формулирую. Фух, – выдыхает он, заметно успокоившись. – Это не ты, Лер. Ой, это так неприятно звучит…

Я выдыхаю так громко, что подошедшая к нам официантка, раскладывающая столовые приборы, кидает на меня оценивающий взгляд. Когда она уходит, я наклоняюсь к столу и шепотом говорю:

– Ты напугал меня до чертиков!

– Прости! Я не подумал, что ты можешь понять мои слова иначе.

– А как еще их понимать? – смеюсь я облегченно. – Пригласил меня сюда и рассказываешь о своей первой неудавшейся любви, а потом переводишь тему на другую девушку, в которую ты влюблен! Слав, не пойми меня неправильно, ты очень симпатичный парень, но дело не в тебе, а…

– А во мне! – перебивает он, улыбаясь. – Успокойся, все в порядке! И будь я обыкновенным мужчиной, то запал бы на тебя с первого взгляда.

Он задерживает на мне внимательный взгляд и, сдержанно улыбнувшись, допивает свой напиток.

Кажется, в моей голове начинает проясняться. Прямой вопрос вертится на языке, но я никак не решаюсь задать его.

А ведь говорят, что геи для девушек – лучшие друзья. Интересный поворот.

– Ты так и будешь сидеть молча и таращиться на меня? – смеется Слава, а я заливаюсь краской от стыда. – Брось ты, не смущайся, все нормально.

– Прости, веду себя как дура.

– Перестань! Я просто думал, что ты догадывалась. Не всякий мужик может болтать о женских сумочках и противозачаточных таблетках, а? Ну, конечно, если он не гинеколог или дизайнер.

– Да уж. Просто я стараюсь не углубляться в чужие жизни.

Официантка приносит наш заказ. Слава просит ее повторить напиток, а я заказываю чай с чабрецом. Расставив все на столе, она желает нам приятного аппетита и удаляется.

– Пахнет невероятно! – говорю я, вдыхая аромат шашлыка.

– Я же говорил! А кусочки гляди какие аккуратные и во рту помещаются! Ну, приятного аппетита.

Несколько минут мы сидим молча, пробуя на вкус горячее, а потом тишину прерывает Слава, мой администратор-гей.

– А почему ты стараешься не углубляться в чужие жизни? Я правильно понимаю, ты держишься от людей на расстоянии, да? Ты вроде бы знакома с ними и все такое, но позволяешь им и себе общаться до определенного уровня.

Я улыбаюсь и киваю, поражаясь тому, как легко Славе удается понять меня.

– И зачем?

– Здорово ни к кому не привязываться. И безопасно.

– А разве не скучно так? Мне представляется сцена из американского фильма, где огромный город и там куча роботов. Они просто ходят и молотят все вокруг. Такое однообразие!

– По-твоему, я – робот?

– Точно, а я-то и думаю, кого же ты мне напоминаешь! На автомате приезжаешь в салон, работаешь-работаешь, потом так же на автомате уезжаешь. И я уверен, что у тебя даже кота нет, а был бы, то подох бы от голода!

Печально улыбаюсь и благодарю подошедшую официантку за напитки.

– Ты психолог? – интересуюсь я.

– Нет, но поверь, слышу эту фразу в сотый раз. Так почему же ты ограждаешься от людей?

– Я не ограждаюсь, – защищаюсь я, – просто стараюсь обходить проблемы.

– Какие проблемы?

– Которые возникают при тесном знакомстве.

– У нас тоже возникнут? Ты меня уволишь?

Недовольно выдыхаю и закатываю глаза:

– Нет. Почему-то с тобой я не чувствую желания поскорее закончить разговор.

Слава хитро улыбается и накалывает на вилку салат:

– Наверное, потому, что я – гей?

– Точно, в этом все дело, – улыбаюсь я, запивая золотистый рис оставшимся соком.

– Ну, что ж, раз все так отлично складывается и я тебя устраиваю в качестве собеседника, думаю, пришло время делиться секретами. И не удивляйся так. Я предупреждал, что беседа у нас с тобой будет душевная.

***

– Значит, свадьба так и не состоялась? – тихо спрашивает Слава, спустя полтора часа.

Пожимаю плечами:

– Понятия не имею. Во всяком случае, в социальных сетях нет ни одной свадебной фотографии.

Несколько минут Слава молчит, словно тщательно обдумывает услышанное, а мои мысли снова и снова возвращаются к тому злосчастному вечеру, когда Марк рассказал всем о нашей с ним связи.

Славе я рассказала не все. И несмотря на доброту в его голубых глазах, мой язык все же не повернулся поведать правду. Мерзкую и гадкую. И по мере того, как на узком гладко выбритом лице появляется выражение сомнения, все во мне как будто переворачивается.

– Знаешь, одного не пойму, если у Саши и этого Марка такие натянутые отношения, тогда… При чем здесь ты? Зачем ты уехала, если тебя это никак не касалось? Не пойму…

Вот оно. Сейчас я вновь упаду в грязь лицом из-за собственной похоти, которая и подвела меня к краю обрыва.

– Или все-таки касалось, – медленно и тихо добавляет Слава, не отрывая от меня глаз. – Расскажи мне о Марке, какой он?

К горлу поднимается горечь и странный железный привкус, стоит мне только вновь подумать о человеке, который публично унизил меня. Иной раз, когда мысли превращаются в огромный спутанный клубок, я заставляю себя поверить, что Марк ни в чем не виноват. У него своеобразный стиль жизни, но это его выбор. А то, что я на какое-то время решила стать подобной ему, – моя собственная ошибка. Я с самого начала знала, что он из себя представляет, и Саша всегда говорила только правду на его счет. Вот только я по собственной глупости не воспринимала ее слова всерьез, за что и поплатилась.