– Ничего. Ничего.

Мои тихие слова привлекают ее внимание, и на секунду Саша затихает. Я вижу, как дрожат ее плечи, сажусь рядом и аккуратно обнимаю ее.

– Мне так стыдно. Боже. Мне так стыдно.

Поправляю ей растрепавшиеся волосы, забрасывая их на спину, и не спеша снимаю невидимки с белого помявшегося цветка.

– Ты ничего плохого не сделала.

– Я ведь… Боже… Я ведь могла. Я ведь хотела.

– Но не сделала, – с нажимом говорю я. – Ты выпила лишнего, ничего в этом страшного нет.

– Да, но… – Она замолкает, потом поворачивает ко мне лицо и с заплаканными глазами тихо произносит: – Если бы не ты, Лер… Если бы ты не подошла ко мне, я бы сейчас изменяла Ване, и…

– Этого не случилось бы! – перебиваю я. – Ясно? Ничего плохого бы не случилось.

– Потому что ты была рядом. Меня словно одурманили… Не понимаю, как я могла так поступить… Как позволила чужому мужчине делать со мной, что ему хотелось? Я ведь очень люблю Ваню… Очень… Я бы разбила ему сердце…

– «Бы» здесь главное. А эти стриптизеры, кажется, решили подработать.

– Мне ужасно стыдно… Перед Ваней, перед собой и…

– В этом нет ничего плохого, Сань. Я уверена, что ты взяла бы себя в руки, просто мне стало так плохо, что я решила поскорее выйти оттуда и по пути увидела, как ты…

– Не успокаивай меня, Лер. Я этого не заслуживаю. На секунду в голове промелькнула мысль, что, возможно, Ваня сейчас прикасается к другой девушке, и меня как будто переклинило… Я представила, как он целует ее, а Марк стоит рядом и улыбается, потому что его план удался… Я подумала, чем я хуже, и…

Я обнимаю ее за плечи, а Саша, сотрясаясь от слез, склоняет голову на меня. Мы сидим в тишине несколько долгих минут, видя сквозь узкие щели кустарника свет автомобильных фар. Меня гнетет мысль о том, что Ваня мог поддаться пагубному влиянию Марка, но я стараюсь делать вид, что Саше не о чем волноваться.

Не спеша кручу в руках помятый цветок и, улыбнувшись, протягиваю его Саше. Она долго смотрит на помятые лепестки, потом берет его в руки и спокойно спрашивает:

– Ты когда-нибудь любила?

– Да, – отвечаю я тихо. Устало опускаю голову на Сашину и закрываю глаза. – Но это было давно.

– А ты когда-нибудь хотела… Ты смогла бы причинить этому человеку боль?

– На тот момент – нет.

Мы снова молчим, а потом слышим, как недалеко от входа останавливается машина, и громкие мужские голоса вываливаются на улицу.

– Девочкам, должно быть, весело, – вяло усмехается Саша, кинув цветок в сторону. – Надеюсь, они не видели, как я…

– Не переживай, им было не до тебя. Думаю, завтра они будут краснеть и стыдливо прятать глаза.

Саша улыбается и внезапно крепко прижимается ко мне. Мы долго обнимаемся, пока шорох в кустах не привлекает наше внимание. Одновременно поворачиваем головы к источнику шуршанья и с удивлением видим, как сквозь густую растительность пробирается Ваня, упираясь ладонями в рыхлую землю.

– Эй! Что… Что случилось? С вами все в порядке? Я увидел твою сумочку здесь, на асфальте, и чуть было с ума не сошел!

Он пролезает на коленях к нам и, кинув на меня обеспокоенный взгляд, садится возле Саши и крепко обнимает ее.

– Я буду здесь… за кустом, – мямлю я и, шатаясь из стороны в сторону, вылезаю на четвереньках.

– Знаешь, меньше всего на свете я думал увидеть тебя в кустах, да еще и в такой аппетитной позе.

Задираю голову на мужчину в черных джинсах и стильных кедах с белоснежной подошвой и с трудом пытаюсь подняться. Издав смешок, Марк наклоняется, не мешкая кладет руки на мою талию и помогает встать на ноги. Я снова спотыкаюсь и упираюсь локтями в крепкую грудь.

– Спасибо, – мямлю я тихо, стараясь отодвинуться от него.

– Боюсь спросить, что ты там делала?

– Не твое дело. И уж совершенно не то, о чем ты там подумал.

– А о чем я мог подумать, по-твоему? – Квадратное лицо озаряет улыбка, и острые клыки привлекают мой хмельной взгляд.

– Хватит держать меня! – протестую я, упираясь руками.

– Мне нравится прикасаться к тебе, что в этом плохого?

Я замираю, глядя в темные глаза, прикрытые полуопущенными веками, и долго не знаю, что сказать в ответ. Марк выжидающе глядит на меня, а его длинные темные ресницы колышет легкий ночной ветерок.

– Ваш… Ваш мальчишник подошел к концу?

– Да, зайка.

– Не называй меня так!

Он долго смотрит на меня и шепотом добавляет:

– А как ты хочешь, чтобы я называл тебя?

– Эй! Я сейчас вам морду набью, уроды! – кричит Леня, вылетев из входных дверей.

Мы с Марком поворачиваем головы, и, с неохотой убрав от меня свои руки, он направляется к другу.

– Они меня вообще не понимают! Я говорю, что хочу встретиться с подругами, но рыжеволосая девка не пускает меня туда!

– У них заказано вип-ложе, дурак! Стой здесь, я попробую все уладить.

Марк заходит внутрь, а мы с Леней стоим на улице. Глядя друг на друга, мы почему-то начинаем смеяться. Его красная рубашка поло потрепана, воротник неряшливо торчит, а у меня помятое платье и ноги в грязных пятнах от земли.


Глава десятая


Автомобили приезжают быстро. Леня, Настя, Саша и Ваня занимают одну машину, а нам троим достается вторая. Света, едва держась на ногах, залезает на переднее сиденье и ударяется головой о дверную арку, заругавшись так громко, что несколько прогуливающихся человек, поворачивают к ней головы. Должно быть, русские.