Он болван. Это точно.

Как он мог забыть! Задвинуть на второй, третий план то, что она уникальный специалист по Индии, что у его жены редчайшая профессия, невероятные знания и удивительное призвание. Она в индийской теме так естественна, словно это ее вторая жизнь.

За своими переживаниями, работой и делами, за собственным творчеством он совершенно забыл, что составляет часть сути его жены, ее души, и так преступно мало интересовался этой стороной ее жизни.

Этой огромной частью ее жизни. Половиной.

Ярый вдруг осознал, что практически с самого первого дня их жизни воспринимал Алису как просто жену – великолепную, чудесную, подарок небес, но все же просто жену – сидит дома с детьми, встречает его с работы, ведет их Ковчег своей маленькой твердой ручкой. И так все у них в жизни уютно и по-домашнему правильно: тапочки, чайнички, варенья, пироги, Ковчег со всегда правильной «средней температурой по больнице» и общая благость.

Он забыл, а может, и не хотел помнить и осознавать до конца, насколько она неординарная яркая личность. Необыкновенная. Многогранная.

Звезда. Его звезда.

Попасть в текучий и расслабленный ритм Гоа Красноярцеву удалось день на пятый их пребывания, вот тогда-то он и понял, о чем говорила Алиса, – это внутреннее состояния спокойствия. Когда исчезли из подсознания вечные беспокойство и суета, не дававшие забывать, что надо спешить, все время спешить – что-то сделать, и это успеть, и это не забыть, – весь этот тремор испарился из сознания, и наступила душевная рас-сла-бу-ха!

И вот тогда он словил полный кайф!

Они как раз всем семейством, кроме Алисы, отдыхали на пляже. И в какой-то момент с ним произошло это чудо, и, лежа на шезлонге, Алексей вдруг почувствовал спокойствие и внутреннюю тишину. Класс!

Сезон дождей только начинался, и семейство еще успевало и на солнце понежиться, и поплавать, и погулять по окрестностям, и в магазины интересные съездить и на экскурсии. А еще у всех были процедуры – полный балдеж и улет!

Спа-процедуры, расслабляющие и серьезные медицинские массажи, специальные упражнения на расслабление и прогонку всех мышц и даже обучение медитированию.

Каждый день для Алексея проходил как праздник!

Отдыхали все, кроме Алисы – она была занята своими делами в центре и присоединялась к ним только во время трапез и кормления дочки.

Завтракали они, как правило, дома. Или Алиса готовила, или им приносили еду, когда она утром отсутствовала, успев уйти по каким-то своим загадочным делам. А вот обедали и ужинали в апартаментах ее родителей всей большой семьей, и каждый раз это проходило замечательно, с удивительными вкуснейшими блюдами, со смехом и интересными беседами в состоянии размеренного теплого счастья.

Несколько раз Красноярцев с Виктором Марковичем уединялись в его комнате и беседовали. Каким-то непостижимым для Алексея образом каждый раз он начинал что-то рассказывать тестю про себя, про свою жизнь и свою работу.

И однажды во время их разговора Красноярцев поделился своей задумкой снять серию фильмов об Индии, о религии страны, о ее многообразии и, разумеется, о йоге, раз уж у него родня такая неординарная попалась.

Виктор Маркович, улыбнувшись своей таинственной улыбкой Будды, поддержал эту идею, но не дал ни одного обещания.

Красноярцев вышел от него, так и не поняв, сказал тесть «да» или просто похвалил за креатив. Но с этого дня чудеса для Алексея начались такие, что он совсем окончательно обалдел и пребывал все оставшееся время в непроходимом шоке.

На следующее утро Алиса разбудила Алексея в четыре утра, тихонько потряся за плечо:

– Леш, вставай.

– А, что? – подскочил он спросонья. – Лялечка?

– С ней все в порядке, – тут же успокоила Алиса. – За тобой мама пришла, тебя папа зовет.

Виктор Маркович ждал его у входа в центральный корпус, поклонился, приветствуя зятя, и повел в ту часть комплекса, куда заходить не разрешалось никому, кроме продвинутых адептов.

Вот там первый раз Алексей и увидел, что такое настоящая йога. А вернувшись в тяжелой форме обалдения, только спросил у Алисы:

– Ты знала? Видела такое?

– Ну конечно, Леш, видела, и не раз. Но они только адепты, а мастера могут намного больше, и это совсем за пределами нашего обычного представления о человеческих возможностях. Европейский разум не в силах постичь простую истину – все в голове! Абсолютно все! И не тело управляет нами, и не люди и окружающая среда, а сам человек формирует пространство вокруг себя, свое тело и возможности. Для полного понимания этого, как ни странно, следует удалиться, отойти от технического прогресса и цивилизации, основанной на техническом развитии. А у азиатов это в генной памяти заложено. Они выживут в любых условиях, у них намного меньше привязки к комфорту в нашем понимании, в их понимании комфорт – это гармония с самим собой и природой.

– А ты такое тоже умеешь? – дивился он.

– Пока нет, чтобы достичь такого уровня, требуется жить йогой. Я все же больше русская и живу иной жизнью. Но стремиться есть к чему.

Под сильнейшим впечатлением от увиденного и разговора с женой Алексей проходил еще несколько дней, все больше поражаясь тому, что продолжил показывать ему тесть, познакомив с баба, как называли здесь человека, несущего определенное учение и имевшего «внутреннее зрение».

Человек этот также вызвал сильные чувства у Ярого – типичный в нашем представлении индийский отшельник. У него были седые волосы, борода и усы, раскрашенное лицо с красной полосой на лбу, а с губ не сходила улыбка. Он через Виктора Марковича объяснил Алексею суть своего учения, посмотрел его линии жизни, но тесть не стал переводить всего, что сказал баба.

– Никому не следует полностью знать свою судьбу, – объяснил потом он Алексею, – иначе человек не станет ее творить. Кстати, линии на ладонях обеих рук потому и отличаются, что на одной отражается то, что тебе предначертано и с чем ты пришел в мир, а на другой то, как ты меняешь свою судьбу, а вместе с ней и линии на руках.

Через два дня тесть познакомил Алексея с настоящим сикхом, потрясающе колоритным человеком, который объяснил Красноярцеву основную суть их монотеистического верования и основных устоев и заповедей.

Одним словом, информация, что получил за это время Красноярцев, настолько перетряхнула его мировоззрение, что он пребывал в некой форме шоковой прострации, словно попав в великолепную, сверкающую, недосягаемую восточную сказку.

Но! Полного кайфа и уж совершенного расслабления не получилось!

С интимной стороной их жизни продолжались некие трудности. Он уже осознал, что именно случилось с ним и почему так происходит, но вот изменить пока ничего не мог. И доставлял жене удовольствие, как мог, но сам отстранялся и душой и телом.

И когда Алиса, после своего одиночного финала, ничего не говоря, тихо отворачивалась от него на другой бок, сворачиваясь калачиком, это была пытка для него, для них обоих.

Но Алексей ни с кем не мог и не хотел это обсуждать. Даже тестю не удалось «загипнотизировать» Ярого на эти откровения, но перед отлетом семьи Виктор Маркович сказал:

– Не бывает просветления без преодоления в себе и в своем сознании неких ограничивающих установок, без духовного и физического очищения. Так и семейного счастья не бывает без преодоления личных ограничивающих установок, без совместно пройденных житейских трудностей и без совместного развития двух людей в их союзе. Как и без глубокого взаимного доверия. И порой, чтобы обрести такую драгоценность, приходится дорого заплатить и многое пройти. Тебе, Алексей, только предстоит понять и постичь это, – и улыбнулся своей бесконечно непостижимой улыбкой.

Когда они летели назад, Красноярцеву так хотелось поделиться этим разговором с Алисой, но он сказал только:

– Спасибо тебе огромное, Лисонька, за эту поездку. Она меня изменила.

Алиса смотрела молча какое-то время в глаза мужу, задумавшись, потом взяла его ладонь двумя руками и пообещала проникновенно:

– Все наладится, Леш. Обязательно. Мы справимся.

– Тебе папа сказал? – пошутил грустно Ярый.

– И папа тоже, – улыбнулась жизнерадостно она.


Но до «наладится» было далековато, как выяснилось по возвращении домой, и интимная сторона их жизни так и оставалась проблемой, тяготившей обоих все больше и больше.

Алиса несколько раз затевала разговор на эту тему и все порывалась отправить мужа к психологу, но Алексей отказывался. А в первых числах июня сообщил, что снова отправляется в командировку со своей группой снимать Верхоянский хребет вдоль течения Лены в Якутию. И отбывают они через неделю.

– Ты снова сбегаешь, – прошептала Алиса, уткнувшись ему в ключицу носом, когда он обнял ее и прижал к себе после сделанного заявления.

– Нет. На сей раз нет, – убедительно отрезал Ярый и сменил тон: – Ты прости меня, Лисонька. Ты права, мы обязательно справимся. И знаешь что… – Он отклонился назад, заглянув ей в лицо. – Я уже решил. Как вернусь, если само не пройдет, обещаю, пойдем вместе к твоему этому дурацкому психологу.

– Так ты скажи, что должно пройти, может, и сами справимся? – предложила в который раз она.

– Не могу, – подумав, все же отказался он, – я даже не знаю, как это тебе объяснить, сформулировать.

Провожали, как водится, всем Ковчегом с шумом, шутками-напутствиями, благословением, целой торбой пирожков и снеди для всей команды, с пролитыми украдкой слезами женщин, с весельем мальчишек, носившихся между взрослыми как угорелые, воплем Кутузова, которому кто-то из них наступил на хвост, громким, радостным, бухающим лаем Гоши, скороговорками Телеграфа. Кое-как Красноярцеву удалось выбраться из этой кутерьмы и медленно выехать за ворота, куда вышли все провожающие и еще долго махали вслед его уезжающей машине.

– Ну, что, – спросил Павел Наумович, когда джип Алексея скрылся за поворотом. – Пойдем чайку попьем. Нам-то Зоечка пирожков оставила или все герою досталось?