По правде говоря, на ее решение повлияла и двухмесячная разлука со Слоаном. Бывали моменты, когда Сабрине отчаянно хотелось увидеться с ним. В такие минуты ее влекло к Слоану, как мотылька к пламени, но Сабрина напоминала себе, что пламя жжет и ранит. А бывало, Сабрина старательно отгоняла воспоминания о Слоане, делая вид, что между ними ничего не произошло. Она знала, что не создана для жизни на Западе. Она радовалась возможности побыть рядом с беременной сестрой, но все чаще задумывалась: не передумал ли Слоан сохранять брачные узы в течение всей жизни. Может быть, она невольно убедила его в том, что развод станет наилучшим выходом для них обоих? Сабрина помнила, как в минуту слабости пообещала Слоану вернуться в Дакоту вместе с Ястребом и Скайлар, и сдержала обещание.

Дни летели один за другим, складываясь в недели. Сабрина была счастлива в Мэйфэйре. Она с удовольствием помогала сестре готовиться к рождению ребенка. Но время от времени ее посещала тягостная мысль: она могла бы родить почти одновременно со Скайлар. Сабрина и не предполагала, что потеря ребенка причинит ей такую боль. Оказалось, она чувствовала зародившуюся в глубине ее тела жизнь. Сабрина не завидовала сестре, но с тоской вспоминала о собственной потере. Надо было забыть о случившемся. Теперь, когда они возвратились домой, Шотландия и поспешная свадьба казались Сабрине страшным сном.

А ее знакомство со Слоаном в Золотом городе состоялось целую вечность назад, в другой жизни, но иногда, в минуты странного трепета, она припоминала его до мельчайших подробностей. Чтобы вернуться к жизни, следовало поскорее обо всем забыть, и Сабрина старательно пыталась сделать это.

Но иногда мысли и чувства отказывались подчиняться ей… Несмотря на все усилия, она часто гадала, где сейчас Слоан и что с ним.

В самый разгар зимы, несмотря на холод, а может, именно поэтому, Ястреб и Скайлар решили устроить импровизированный прием. Пригласили всех соседей — на обширных землях Дакоты соседями считались те, кто жил на расстоянии нескольких дней пути верхом. Среди них оказались военные и предприниматели из Золотого города с женами и родственницами, несколько рудокопов, разведчиков и даже слуг. Последние прислуживали гостям и веселились по очереди.

Для приема выбрали чудесный вечер, приготовления оказались чрезвычайно увлекательными. Сабрина и Скайлар вместе придумывали наряды, смеялись и перешучивались, уверяя друг друга, что выглядят модно и неотразимо. Скайлар уговорила сестру надеть бархатное платье ярко-синего цвета на редкость женственного покроя, сама Скайлар остановилась на темно-зеленом туалете. Обе сестры оставили волосы распущенными.

Стоя на крыльце рядом с Ястребом и Скайлар встречающими гостей, Сабрина с наслаждением вдыхала прохладный воздух, ощущая его бодрящую чистоту. Наступал один из тех редких зимних вечеров, когда температура неожиданно поднялась до пятидесяти градусов (По Фаренгейту.). Завтра она вновь опустится ниже нуля, а пока погода стояла отменная. Землю покрывал пушистый, свежевыпавший снег, небо приобрело чистый кобальтовый оттенок, пронизанный золотым отблеском лунного света. Сабрина тепло поприветствовала Генри Пирпонта, своего давнего знакомого и поверенного Ястреба. Двоюродный брат Ястреба, Вяз, привез свою миловидную белую жену Лили. Военные прибывали вместе с женами; несколько матрон из Золотого города вывезли в свет дочерей, достигших брачного возраста, стремясь познакомить их с холостыми молодыми офицерами.

Уже в начале вечера дом был переполнен. Сабрина с удовольствием развлекала пестрое сборище гостей. Офицеры кавалерии все как один держались любезно и предупредительно, и Сабрина вновь чувствовала себя юной и жизнерадостной. Легкий флирт, шутки, восхищенные мужские взгляды доставляли ей неизъяснимое наслаждение.

Она танцевала с офицерами, которые были очарованы ею, но твердо помнили, что это жена Слоана.

— Мэм, вы затмили всех местных красавиц, — уверял ее во время танца лейтенант Блейк, рослый юноша с серьезным лицом.

— Вы неисправимый льстец, лейтенант. Оглянитесь: нас окружает множество прелестных девушек.

Лейтенант вздохнул:

— Одна-две — не больше. Но по-настоящему красивые женщины всегда оказываются замужем! — Он вновь добродушно улыбнулся. — Впрочем, вы сделали удачный выбор.

— Благодарю.

— Майор Трелони — удивительный человек. Путешествуя в одиночку, он способен за два дня преодолеть расстояние, на которое другие тратят целую неделю. Он знает окрестные земли лучше, чем кто бы то ни было. Майор издалека слышит засады и, как бы ни бушевали стихии, неуклонно движется вперед. Он способен уберечь своих спутников даже в бурю. За таким человеком я готов следовать куда угодно!

Сабрина приподняла бровь, размышляя, не добивается ли юноша таким образом продвижения по службе: Слоан предупреждал ее о подобных случаях.

— Но ведь майор Трелони наполовину индеец, — на помнила она Блейку, стараясь изобразить непринужденную улыбку.

Лейтенант Блейк удивленно нахмурился.

— Здесь повсюду индейцы, мэм. Любой человек, кого ни возьми, оказывается наполовину или на четверть сиу или шайеном, — добавил он и пожал плечами. — Более того, мы часто пользуемся помощью следопытов кроу и ри, хотя и те и другие — заклятые враги сиу. В армии белые уживаются с индейцами. Лично мне нравятся шайены, «настоящие люди», как они себя называют. Их жизненные принципы слишком высоки, но… — Он снова пожал плечами. — В чужой монастырь со своим уставом не ходят, верно?

Сабрина рассмеялась: лейтенант ей нравился. Вряд ли он добивался повышения по службе.

— Вы правы. Пожалуй, мало кто из белых согласился бы жить среди индейцев.

— Это точно.

— Но ведь вы служите в кавалерии. Вам приходится сражаться с ними.

— Я — выпускник Вест-Пойнта, мэм. Я привык исполнять приказы.

Кружась по комнате в танце, Сабрина нахмурилась.

— Я встречала немало людей, уверенных, что хороший индеец — мертвый индеец, а военные часто дружат с ними.

Слишком уж жестока эта война.

Блейк пожал плечами:

— Она не так жестока, как война с мятежниками, мэм, хотя в то время мне не довелось сражаться. Тогда многим приходилось убивать старых товарищей, командиров, наставников… Должно быть, они прошли сквозь ад!

— Несомненно.

— Впрочем…

— Продолжайте.

— Видите ли, мэм, солдаты любят славу и награды. Возьмем того же Кастера! — Блейк вспыхнул и понизил голос. — В Вест-Пойнте никто не получал таких низких отметок, как он, его то и дело наказывали, но в начале войны он познакомился со старым Уинфилдом Скоттом и попал во второй кавалерийский полк, прославившийся в первой битве при Булл-Ран! А все почему? Этот человек — прирожденный солдат. Представьте себе, ему нравится воевать!

По спине Сабрины пробежал холодок, хотя быстрым движениям танца полагалось согревать ее.

— Стало быть, — пробормотала она, — войны ведутся ради славы?

Блейк в очередной раз пожал плечами.

— Победы необходимы военным как воздух, но эта война ведется ради золота и утоления алчности. Только умоляю вас, не выдавайте меня! Майор Трелони подтвердит мои слова. Вспомните, пока в Блэк-Хилс не обнаружили золото, никому и в голову не приходило отвоевывать у сиу их земли.

По правде говоря, индейцы часто помогали первым поселенцам, направлявшимся на Запад. Белые вызывали у них любопытство. Поначалу казалось, что земли всем хватит, а потом выяснилось, что мирное сосуществование двух столь разных народов немыслимо!

Музыканты неожиданно прекратили играть. Сабрина и лейтенант остановились и присоединились к общим аплодисментам. Затем лейтенант Блейк предложил Сабрине бокал пунша.

— Не откажусь, лейтенант. Я подожду вас у двери. Сегодня чудесная ночь!

Улыбнувшись, Блейк направился к накрытому столу, а Сабрина медленно побрела к застекленным дверям в глубине комнаты. Двери были открыты. В переполненной комнате царила духота, и, должно быть, не только у Сабрины возникло желание подышать прохладным ночным воздухом.

Накинув на плечи вязаную шаль, Сабрина вышла на веранду и застыла в изумлении. Перед ней расстилалась живописная местность: далеко на западе, словно мрачные левиафаны на фоне лунного неба, громоздились горы Блэк-Хилс, неожиданно напомнившие Сабрине о Шотландии. Теперь она понимала, почему отец Ястреба Дагласа, шотландец, так любил эту землю.

Она прислонилась к столбу, поддерживавшему крышу веранды, но тут же вздрогнула, заслышав приглушенные голоса. В креслах-качалках в дальнем конце веранды расположились две женщины. Они потягивали пунш, наслаждаясь свежим воздухом. Одной из незнакомок оказалась блондинка с хорошеньким круглым личиком, обрамленным тщательно уложенными локонами, другой — женщина постарше, в которой было что-то от старой девы или классной дамы. Она была тонкой как жердь; длинное лошадиное лицо и темные волосы не красили ее. Медленно потягивая пунш из бокала, она небрежно покачивалась в кресле и говорила о… О ней, Сабрине!

— Только учти, Нора, — говорила незнакомка с лошадиным лицом, — я не знаю точно, что странного в этом браке, но я много лет сопровождала отца по фортам и гарнизонам и кое-что повидала! Уверяю тебя, у майора Трелони и в мыслях не было обзаводиться семьей. Произошло что-то неожиданное, и, по-моему, именно она повела себя совсем не так, как подобает леди!

Хорошенькая блондинка Нора вздохнула:

— Как все это странно, Луэлла! Должно быть, в ней есть нечто особенное.

Луэлла громко фыркнула.

«Подобные манеры тоже не назовешь приличными для леди», — с раздражением отметила Сабрина. Она понимала, что подслушивать чужие разговоры не следует, но удержаться не могла.

Впрочем, почему бы и нет? Правила приличия нарушают сами незнакомки, сплетничая о ней.

— Знаешь, в чем тут дело?

— Нет. В чем?

— По-моему, она слишком своенравна и взбалмошна.

Должно быть, она сама бросилась в объятия майора Трелони и… обманом женила его на себе.