– Я американка, а поэтому не понимаю, что такое «придворная дама», – сказала Вирджиния, – но я уверена, что вы наверняка прекрасно справляетесь с этим.

– Хотя мне не пристало говорить так, но это правда. В этом доме ничего не происходит без моего ведома. Так я пытаюсь защитить ее светлость от волнений и неприятностей. У нее хрупкое здоровье, и она не так молода, как в минувшие годы. Мне не удается внушить герцогу, что если он хочет видеть свою мать счастливой, то должен позволить ей в известной степени делать то, что она хочет.

– А она не делает?

Вновь на лице мисс Маршбанкс появилось таинственное выражение.

– Какой женщине это позволено? – спросила она уклончиво. – Я готова раскрыть вам, мисс Лангхолм, очень большой секрет. Но конечно, я уверена, что вы сохраните его в тайне.

– Естественно, я не повторю ни одного слова из того, что вы конфиденциально расскажете мне, – заверила ее Вирджиния.

Мисс Маршбанкс снова наклонилась через стол.

– Очень хорошо, – сказала она. – Я социалистка!

– Социалистка! – воскликнула Вирджиния. – Но я думала, что социалисты против богатых!

Так оно и есть, – подтвердила мисс Маршбанкс. – Единственным исключением является ее светлость. Если бы я рассказала вам хоть четверть того, что я видела в этом замке, то у вас волосы встали бы дыбом! На самом деле я против аристократии и всего того, за что они выступают.

Вирджиния сдержала улыбку. Она не могла не думать, что мисс Маршбанкс почувствовала бы себя потерянной и очень несчастной вне аристократической атмосферы, которой она явно наслаждалась.

– Вы не расскажете об этом ее светлости, не правда ли? – спросила мисс Маршбанкс. – Она рассердится, если узнает, что я исповедую такие идеи. Но это так, я всегда была мятежницей.

Вирджиния снова улыбнулась, а затем, поскольку ее мучило любопытство, попыталась вернуться к вопросу о леди Шелмадин:

– Я видела очень привлекательную даму, когда проходила через холл сегодня вечером. Возможно, это была та особа, о которой вы говорили. Она очень элегантно одета, у нее темные волосы и удивительно белая кожа.

– Это леди Шелмадин, – подтвердила мисс Маршбанкс. – Сама я думаю, что порой она похожа на ведьму! Я не поручилась бы, что она не способна на какое-то пагубное колдовство, если, по ее мнению, она сумеет извлечь из него выгоду.

– С ней был какой-то мужчина. Мне показалось, что она называла его Маркус.

– О, это капитан Маркус Рилл. Очаровательный молодой человек. Он, конечно, является возможным наследником!

– Наследником чего?

Герцогства. Его отец был младшим братом покойного герцога, и, если что-то случится с его светлостью и он умрет, не оставив детей, – что по причинам, о которых я не хочу упоминать, кажется весьма вероятным, – капитан Маркус станет наследником.

– В таком случае он ведь не может иметь титула? – уточнила Вирджиния.

– Действительно, не может! Младшие сыновья герцогов сохраняют почетный титул лорда, но их сыновья не имеют отличительного ранга.

– Мне никогда не удастся запомнить все это!

– У нас есть книга, в которой все это изложено, – успокоила мисс Маршбанкс, – так что это не так трудно. И конечно, когда находишься постоянно с такими людьми, то постепенно начинаешь понимать, что правильно, а что – нет. Должна сказать, мне нравится капитан Маркус, – призналась она. – Он всегда готов пошутить, неизменно доброжелателен и не впадает в мрачное настроение, как многие, которых мы могли бы назвать!

– Вы имеете в виду герцога?

– Никогда не знаешь, в каком настроении будет его светлость, – ответила мисс Маршбанкс, понизив голос. – Два дня назад я проходила мимо него по лестнице, и, говорю вам так же верно, как то, что я сижу здесь, он даже не заметил меня. Конечно, он вышел от ее светлости, вновь сердил ее – изводил ее, как я называю это, – и оставил герцогиню чуть ли не в слезах. Хотелось бы мне одолжить ее светлости частицу своего разума, но что хорошего из этого вышло бы? Герцогу безразлично, что говорят или думают другие, он все равно идет собственной дорогой, и больше всего страдает от этого его мать.

– Должна ли она жить с ним, если они так несчастливы вместе? – спросила Вирджиния. – У нее нет собственных денег?

Я не могу обсуждать это, мисс Лангхолм, – смутилась мисс Маршбанкс. – Я храню большой запас секретной информации, которая не должна слетать с моих губ. Но скажу вам одно: ее милость предполагала переехать в Дауэр-Хаус. Она сказала мне как-то: «Марши, я думаю, мы были бы очень счастливы там, ты и я. Мы принимали бы людей, которых хотим видеть, и имели бы массу собственных развлечений». Но герцог не захотел и слышать об этом. Нет, он настоял, чтобы она осталась в замке. По-моему, это проявление страшного эгоизма.

– Похоже на то. Но что будет, если сюда приедет его жена и станет жить здесь? – Вирджинии не удалось побороть искушения задать этот вопрос.

– О, тогда, по моему мнению, ее светлость уедет. Но похоже, ничего подобного не случится. Судя по всем отчетам, новая герцогиня так и не пришла в сознание после свадьбы. Ах, здесь есть какая-то тайна, мисс Лангхолм! Совершенно неожиданно его светлость поехал в Америку, – тогда он, конечно, еще не унаследовал герцогство, потому что его отец был жив, – и затем мы узнали, что он женился! В газетах только об этом и писали! А его жена… она впала в кому сразу после церемонии!

– Возможно, когда-нибудь вы узнаете правду, – предположила Вирджиния.

– Уверена, что узнаю, – с готовностью согласилась мисс Маршбанкс, – и если случилось несчастье, то я знаю, кого в нем винить. Мужчины все одинаковы, и я буду очень удивлена, если вы покинете замок без ощущения, что самое лучшее для всех женщин было бы бороться за женскую независимость. Если бы я не была так занята, то уехала бы отсюда и вступила бы в организацию в Лондоне, вот что я сделала бы.

– Наверняка ее светлости это не понравится, – с улыбкой заметила Вирджиния.

– Действительно, не понравится, она пропадет без меня. Но в один прекрасный день я разверну флаг в защиту прав женщин, – заверила ее мисс Маршбанкс, – а потом посмотрим, удастся ли мужчинам помыкать нами. – Она обернулась и, посмотрев на часы над камином, поднялась. – Я должна немедленно вывести на прогулку мопса ее светлости, – сказала она. – Бедный старый пес страдает ревматизмом, а эти молодые лакеи торопят его. Как часто говорит мне ее светлость: «Никому я не могу доверить бедняжку Диззи, – он назван в честь Дизраэли, одного из наших известных премьер-министров, – кроме тебя, Марши!» Так что каждый вечер приблизительно в это время я вывожу его на прогулку. Я скоро вернусь.

Мисс Маршбанкс вышла из комнаты, и Вирджиния с улыбкой откинулась в кресле. Ее позабавил поток сплетен, рассказанных мисс Маршбанкс, но она обнаружила, что сведения, которые она получила, все больше и больше озадачивают ее.

Почему герцог так запугивал свою мать и чем объяснялось его поведение? Затем ювелиры, почему их не впустили в дом? И еще одно, что явно ускользнуло от орлиного взора мисс Маршбанкс или ее осведомителей: леди Шелмадин, даже если она и охотилась за герцогом, как подозревала мисс Маршбанкс, была очень увлечена капитаном Маркусом Риллом.

Сейчас, сказала себе Вирджиния, все это напоминает запутанную головоломку. Ни один из ее фрагментов, кажется, не подходит к другому, и все же она чувствовала, что где-то близко находится ключ. Внезапно Вирджинии захотелось выйти на воздух. Было что-то в этом замке, что заставляло ее чувствовать себя подавленной, к тому же она уже оказалась втянута в интриги…

Переодеваясь к обеду в простое платье из бледно-зеленого шифона, Вирджиния захватила с собой шаль такого же цвета. Сейчас она взяла ее с кресла и, выйдя из гостиной, прошла к главному холлу. Поблизости никого не было, так что она сама открыла парадную дверь и спустилась по каменным ступенькам. Она пересекла подъездную дорожку и направилась по мягкой траве к озеру.

Вечер был очень теплый, безветренный. Солнце, окруженное золотистым сиянием, садилось за отдаленный лес. Все еще было светло, но высоко в небе появилась первая вечерняя звезда. Вирджиния дошла до озера. Лебеди плавали по его гладкой поверхности; островок в центре пламенел розами, а небольшой белый храм, который она видела из окон замка, отсюда был почти скрыт цветущей жимолостью и серебристо-белыми березами.

Вирджиния обошла озеро, и тропинка привела ее к небольшой аллее, обсаженной кустарником. Птицы встрепенулись на деревьях, кролики поспешно удирали с тропинки в кусты при ее приближении. Было по-домашнему мирно, и Вирджиния почувствовала, что все переживания, которые не давали ей покоя с момента прибытия в Англию, постепенно уходят.

Она села в беседке, увитой зеленью, травянистая тропинка перед ней вела к красивой статуе танцующего фавна. Вирджиния задумалась.

– Все это так сложно, – вслух произнесла она.

– Что именно? – произнес голос, напугавший и заставивший девушку вздрогнуть. На дорожке, противоположной той, по которой она пришла к беседке, стоял герцог. Он был одет в вечерний костюм, и грудь его белоснежной сорочки ярко выделялась на фоне темных деревьев.

– На мгновение мне показалось, что вы Дама в белом, – с улыбкой произнес он. – Я с облегчением услышал, что вы говорите.

– Дама в белом?

– Она – наше фамильное привидение. Но появляется только в том случае, если предстоит умереть одному из членов семьи.

– Что ж, я рада, что не оказалась провозвестницей плохих новостей, – улыбнулась Вирджиния.

Герцог подошел и сел рядом с ней на скамью.

– Как вы нашли дорогу сюда? Очень редко люди заходят на эту маленькую полянку.

– Похоже, я случайно забрела сюда, – просто сказала Вирджиния. – Я вышла погулять, потому что… – Она умолкла, чувствуя, что было бы невежливо сказать ему, что ей захотелось убежать из замка.

– Я понимаю, почему вы пришли. Вы почувствовали, что замок слишком давит на вас, и на мгновение вам захотелось убежать из него.