— Не смей к ней прикасаться! — снова вскинулся сэр Эдгар.

Вперед выступил один из людей Экстона и положил ладонь на рукоять меча. К тому времени все, кто находился в дворике, побросали свои занятия и стали подтягиваться ближе к часовне, чтобы поглазеть на стычку между старым лордом и человеком, отобравшим у него замок.

Экстон поручил Линни заботам своих людей, а потом повернулся к своему противнику, исходившему злобой. Линни заметила его леденящее спокойствие и поняла, что ее отец находится на волосок от смерти. Чего стоило ее намерение спасти Беатрис, если она не в силах уберечь от смерти родного отца?

Вырвавшись из рук державших ее людей, она бросилась вперед и настигла Экстона на четвертой ступеньке у входа в часовню. Ее отец стоял на пятой, но, поскольку Экстон был много выше ростом, их лица оказались на одном уровне. — Не смей его трогать!

— Держись отсюда подальше, — рявкнул Экстон. — Но он сам не понимает, что говорит! — Он бросил мне вызов, и я всем сердцем готов его принять!

— Я здесь господин! — продолжал, надсаживаясь, кричать сэр Эдгар. Он был красен как рак, глаза у него едва не вылезали из орбит, а вены на шее вздулись от напряжения.

«Он окончательно рехнулся», — решила про себя Линни. Но, как бы то ни было, она не могла оставить его на растярзание Экстону.

— Выслушай меня, Экстон, прошу тебя! Теперь мужчин разделяли всего несколько дюймов рука Линни, которую она положила Экстону на грудь, хотя эта преграда была довольно хрупкой. Зато с ее помощью Линни ощутила напряжение, сковавшее тело мужа, и его готовность в любой момент нанести разящий удар.

— Уходи отсюда, дочь…

— Успокойся, отец, прошу тебя! — взмолилась Линии. Свободной рукой она все время отталкивала его от Экстона, и, к ее удивлению, он не слишком этому противился. Линни снова решила воззвать к его разуму.

— Отец, прошу тебя, вспомни о том, что господин в замке сейчас Экстон и он мой муж. Я не хочу, чтобы ты с ним ссорился…

Она замолчала, заметив выражение скорби, которое сменило на лице у отца исступление и злость. В его взгляде появилась такая глубочайшая безнадежность, что у Линни защипало в глазах. Плох был сэр Эдгар или хорош, но она была обязана ему жизнью — он породил ее, и он же спас. В замке известно было предание о том, что леди Хэрриет добивалась смерти Линни, а сэр Эдгар ее отстоял.

Линни смахнула навернувшиеся на глаза слезы. Она была просто не в силах наблюдать за тем, как душевная болезнь все больше и больше завладевала сэром Эдгаром.

— Прошу тебя, отец, прекрати оскорблять Экстона. Пользы от этого не будет никому. Позволь мне отвести тебя в твою комнату.

Сэра Эдгара теперь била дрожь. Казалось, еще немного — и он осядет на каменную лестницу. Вся его былая злость и боевой задор сменились огромной, всепоглощающей печалью, от которой она, Линни освободить его была не в состоянии. Он качнулся на каблуках и, не поддержи его Линни, наверняка бы свалился со ступенек.

— Сюда, отец, иди сюда, — зашептала она, вкладывая его руку в свою ладонь, — я отведу тебя в покои. Поддерживая сэра Эдгара, она осторожно спустилась вместе с ним по ступеням. Минуя Экстона, она подняла глаза и с вызовом на него посмотрела. Его лицо было словно высечено из гранита, и на нем с легкостью читалось одно — сильнейшее желание скрестить мечи с де Валькуром и отправить его на небо.

— Экстон, — пробормотала она, встретившись глазами с его ледяным взглядом, и хотела что-то добавить, но отец дернул ее за руку, и момент объяснить мужу хоть что-нибудь из того, что она чувствовала, был упущен. «Что ж, я по крайней мере спасла жизнь отцу» сказала она себе, сворачивая в закуток, где открывался проход в убогую комнату, в которой был вынужден проживать отныне лорд Эдгар де Валькур. Экстон де ла Мансе вполне убить его, но этого не случилось.

Тем временем кучки ротозеев, собравшихся поглазеть стычку, стали постепенно редеть. Продолжения не предвиделось, и люди разбредались в стороны, не забывая, однако взглянуть напоследок на Линни, которая, поддерживая руку отца, удалялась с места событий.

Куда делся Экстон, что он думал и какие планы вынашивал, оставалось для Линни секретом. Сейчас ее занимало одно — поудобнее устроить отца, которого уже отказывались держать ноги. Усевшись, он зарылся лицом в ладони и замер. Вероятно, он плакал, но так тихо, что понять, так или нет, было невозможно. Линни же опустилась на колени перед раскрашенной деревянной статуей Святой Девы, стоявшей в нише, и принялась горячо молиться.

Экстон большими шагами шел по двору. Никто с ни не заговаривал, никто не пытался привлечь его внимание даже подойти к нему поближе. Гнев, который он источал можно было, казалось, потрогать рукой, и поэтому люди боялись попадаться ему навстречу.

Ему сейчас было просто необходимо кого-то убить, пролить чью-то кровь или найти разрядку в жестокой схватке с врагом. Однако врагов поблизости не было ? за исключением несчастного, тронувшегося умом де Валькура, победа над которым, впрочем, не принесла бы ему чести. Встреча с равным ему противником сегодня не предвидела он даже не решился бы предложить кому-нибудь из с людей вступить с ним в учебный поединок, ибо риск убить или ранить своего человека был слишком велик. Экстон сейчас не владел собой.

Открыв дверь в оружейную, он схватил первый попавшийся под руку меч. Это было тяжелое, грозное оружие с очень длинным клинком, которое требовалось держать двумя руками. Даже не потрудившись закрыть за собой Экстон, словно буря, снова устремился во двор, где находились манекены, предназначенные для обучения фехтованию на мечах.

Несчастная, набитая опилками кукла не имела ни малейших шансов устоять перед его ударами. Экстон набросился на нее, представляя себе, что перед ним не безвредный манекен, а сам Эдгар де Валькур — только моложе нынешнего двадцатью примерно годами. Наступая, нанося молниеносный удар клинком и снова отступая назад, Экстон пытался избыть бушевавшую у него в груди злобу.

Если свидетели этого странного сражения и имелись, они предпочитали наблюдать за поединком лорда с манекеном на значительном расстоянии. Дворик замка будто вымер, нигде не было видно ни души, что в ясный солнечный день представлялось почти невероятным.

«А где же кузнецы, оружейники, конюхи, наконец?» — думал Экстон, с яростью нанося удары по, ни в чем не повинному, пугалу. Или уже ни в ком не осталось чувства ответственности? Или он, Экстон, обязан лично тыкать каждого носом в порученное ему дело?

Последним могучим ударом Экстон разрубил цепь, удерживавшую манекен на мощном деревянном брусе, отчего чучело пролетело через весь двор и свалилось на землю бесформенной грудой, подняв облачко пыли. Экстон смерил взглядом остатки того, что еще недавно было нужной в военном обиходе вещью. Руки его дрожали от напряжения, а грудь тяжело вздымалась. При всем том желанного облегчения он так и не получил.

Беатрис не должна была вмешиваться в его дела с сэром Эдгаром!

Потом, правда, Экстон одумался и покрутил головой. Даже он вынужден был признать, что она не могла остаться в стороне и равнодушно наблюдать за тем, как он, Экстон, всех унижал ее отца. Но она не должна была уходить с презренным стариком и оставлять его, Экстона, в одиночестве! Она, черт возьми, теперь его жена! И обязана хранить ему верность и преданность.

Экстон проткнул острием меча поверженный манекен, он сделал бы в случае, если бы на земле лежал просивший о пощаде враг, после чего прислонил оружие к стене сарая. «Этой женщине придется ответить на некоторые вопросы», — с раздражением подумал он, обводя взглядом пустынный дворик. Если она и впредь намеревается проявлять заботу об этом мерзком старике де Валькуре, а ему, Экстону, в ней отказывать, она очень скоро узнает, что значит быть достойной женой Экстона де ла Мансе.

Первым ее разыскал Питер и поведал ей то, о чем она уже догадывалась.

— Отправляйся к нему и попытайся его утихомирить. Иначе, его гнев спалит нас всех.

Линни взглянула на отца, но тот, казалось, ничего уже не видел и не слышал. Он сидел на грубой деревянной скамье, вытянув перед собой руки, и остановившимся взглядом смотрел в одну точку. Линни вздохнула и, ничего не ответив Питеру, направилась к выходу. До чего же она устала от бесконечных склок, ругани, моря лжи вокруг нее и неослабевающего внутреннего напряжения!

Но главнейшей была все-таки ложь — ее собственная ложь, а самый большой скандал в замке разразился бы в том случае, если бы она решилась открыть истину. Словом, опять-таки благодаря ей.

— Ну и где он?

— Во дворе. Там, еще фехтуют.

Питер придержал перед ней дверь, а потом двинулся следом, не отставая ни на шаг. Линни чувствовала, что за ней наблюдают десятки глаз. Сознание того, что от ее вмешательства зависит благополучие многих людей, тяжким бременем давило на плечи. Однако выбора у нее не было ? как хозяйка замка она обязана была это бремя нести до тех пор пока… пока ее не освободят от него. Впрочем, думать об этом ей не хотелось. Она скосила глаза на Питера.

— Он что же, вымещает злость в учебном поединке.

Юноша мрачно ухмыльнулся.

— Никто не осмелится скрестить меч с Экстоном в таком состоянии — даже в учебном бою.

Линни вздрогнула при мысли о том, сколь грозен Экстон в гневе. Однако не могла не оценить и некую забавную деталь в этой ситуации.

— Получается, стало быть, что самые сильные мужчины в замке боятся приблизиться к Экстону? И потому послали за мной?

Они спускались по лестнице, которая выводила во двор.

— Не бойся, тебя он не обидит.

Линни тоже на это надеялась. Но, когда увидела опустевший двор, на котором не было видно даже курицы, надежды у нее поубавилось. Только бадьи с замоченным в горячей воде бельем, от которых струился пар, являлись немым свидетельством того, что совсем недавно во дворике кипела жизнь. На противоположном его конце, в тени, лениво разлеглась гончая, время от времени колотившая по земле похожим на прут хвостом. Помимо этого собачьего хвоста, ничто во дворе не двигалось.