Ада Ридель - Непорочная для бандита. Я тебя сломаю

– Не твоего ума дело, – гаркает, как животное. Его кулаки сжимаются в карманах брюк. – Я здесь за другим. Ты ведь не хочешь разбираться со всеми делами. С Климовым разделался, и всё, прощай. Да не так всё просто. Он оставил завещание перед своей смертью.

– И? – мне неинтересно. Ни капли. Официально подтверждённая дочь у него одна. Та наркоманка, что объездила каждый член. И мой тоже. Но там обдолбанная баба, не знающая, что творит.

Скучная. Неинтересная. Пресная.

И ей всё и останется. Но мне насрать. Она ничего не сделает.

У Климова была власть. Был бизнес. Были люди, связи. Теперь всего этого нет. Как и его. Та шлюха, что не помнит даже вчерашний вечер, не справится. Пустит всё на дно. А мне похуй.

Не мои проблемы.

– Завещание составлено на Майю.

Напрягаюсь и поднимаю взгляд с пола на лицо Назара. Баба позади резко начинает бесить. Обхватываю её ладони и грубо отталкиваю. Она вскрикивает, начинает возмущаться. И я не выдерживаю. Опять теряю контроль.

Я всегда сдержан. Думаю на трезвую голову в любой ситуации.

Но когда встретил ту девчонку, что не даёт покоя, эмоции сами лезут наружу. Злость. Ярость. Гнев.

Три чувства, что смешиваются воедино. Создают ещё большую агрессивную смесь. Почти ядерную.

И вновь реагирую не так, как нужно.

– Уйди нахрен! – гортанно рычу, сконцентрировавшись на одном человеке.

Деваха быстро слетает с кровати и бежит к двери, мелькая своей голой задницей. А у меня на неё не шевелится.

Когда дверь захлопывается, обращаюсь к бывшему другу.

– Ну? Ты хочешь сказать, он знал о дочери до этого?

Это типично, банально. Я уже понял это тогда, когда он произнёс, что она – мусор. Но для него все люди являются им.

Меня удивило, что он всадил себе пулю из-за только появившейся на горизонте девчонки. Списал это потом на то, что он всё равно сдох бы через два дня из-за истощения и своего здоровья.

Возможно, знал, что я буду пытать его. Издеваться. Хоть я и собирался сделать это по-другому. Вот и пальнул в себя.

Но что же это получается…

Он знал, что она - его родная дочь, и, убив себя, оставил ей всё наследство? Нахрена? Оно огромное. Майя не справится. И чего он добивался этим?

– И что там? – стараюсь контролировать себя. Вся эта ситуация калит. Бесит. Я не хочу ввязываться в это дерьмо.

– Стало интересно? – усмехается. А у меня кулаки сами сжимаются. Чешутся. Бурлят от того, что треснуть кого-нибудь хочу.

– Ближе к делу. Зачем пришёл?

В глазах Маратова загорается огонёк насмешки. Но что-то ещё. Не пойму.

– Он оставил крупное наследство. Всё. Все деньги, все счета. Не подчинённых. Те уже расформировались, кроме одного юриста. Тот предан до мозга костей. Не суть. Там есть пункт. Все деньги Майе перейдут только после того, как она выйдет замуж и проживёт в браке три года.

– Зачем? – один - единственный вопрос. Глупо. Всё это тупо. Оставлять все деньги дочери, что ненавидишь.

– Я разговаривал с тем юристом, – Назар идёт к креслу. Надоело ему стоять. А если садится, разговор долгий. – Не самостоятельно он рассказал, но пришлось попотеть. Сказал, что это не из-за большой любви к дочери. Нет. Для того, чтобы его деньги попали в нормальные руки, а не государству, или вообще спустились в унитаз. Поэтому он сделал это условие.

– И что? – отвечаю скучающе. Не понимаю – причём здесь я?

– Ты ещё не понял? При жизни Климов был ублюдком похлеще тебя. Хотя ты скатываешься до него же, – если он скажет что-то ещё, то точно разобью ему нос. – Он знал, что ему осталось немного. И устроил игру. Борьба за его дочь, к которой был равнодушен. Но дело было совсем не в этом. В азарте. Если бы ты не бухал и не трахался сутками напролёт, то…

Ага, блять. Ещё бы я трахался.

– Знал бы, что пару дней назад информация о завещании стала известна всей нашей подполке*. Каждая собака, что теперь ищет Майю. Куш большой, грех не поохотиться. Ещё же и девицу прихватишь и деньги потом получишь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да-а. Девчонка явно родилась не в той фазе луны. Всё идёт против неё.

– Никто её не знает. Он же не написал её данные в завещании и не приложил фотку? – усмехаюсь, и понимаю – надоел. Мне нет никакого дела до Климовой. Её всё равно не найдут. Выйдет замуж, станет миллиардершей. И жизнь наладится. Работать перестанет. Семью заведёт, ребёнка.

Встаю с дивана.

Дослушаю и уеду.

– Ошибаешься. Именно поэтому я и пришёл к тебе, – Назар встаёт следом. Делает шаг вперёд, подходит вплотную. Как в старые добрые, когда мы ударили друг друга по носу. Смотрит на меня свирепо. Огнём почти дышит. И из-за чего? Незнакомой девчонки?

– Тогда ты привёл её в больницу. Думаешь всё так просто? Они похожи, как две капли воды. И даже седина Климова это не спрячет. Все помнят его. И все догадались, что та девушка с тобой – дочка Климова. О ней теперь знают. Ты же понимаешь, что все за всеми следят. На неё устроят охоту. Попадёт к такому же отморозку, как и ты. Если уже не сделала этого.

Прискорбно.

– От меня ты чего хочешь? – спрашиваю спокойно. Я не спасатель. Так на него похож? Или он предлагает мне выйти за Климову, чтобы денег срубить? Мне и так хватает бабок. Я не бедный.

Хоть и у Климова хватит состояния, чтобы занять главенство в городе. А тут у многих зуб на это.

Хозяина у нас как такового нет. Но, возможно, пора бы его занять…

– Ты вины даже не чувствуешь? – Назар плотно сжимает губы, из-за чего они превращаются в тонкую полоску. – Тогда это всё, друг. Клиника. Мне тоже насрать. Я волнуюсь только за свою девушку, которую может затронуть. Я-то её защищу. А вот остальное – на твоей совести.

– Ещё бы она у меня была, – усмехаюсь и ухожу в сторону. Иду на выход. Мне нет никакого дела до других. Я живу только ради себя. И только.

-------

*подпольный мир (криминальный)

– Эй, ты расцвела, – Дана улыбается и ставит стакан с чаем на поднос. – Впервые вижу тебя такой после…

Она замолкает. Подруга знает, что со мной случилось. Выводила из депрессии вместе с Владой.

Но про Назара я ей ничего не сказала. Забоялась. Она счастлива, и это главное. Да и тем более…

Не мне к ним лезть. Тот любит её, и это видно.

И он помог мне. Спас, получается.

Не стала рушить их отношения.

Киваю и продолжаю улыбаться.

Потому что мозг пустой. Ни о чём не думаю, не вспоминаю. Только прокручиваю один момент в голове. И кручу в руках букетик из жёлтых одуванчиков, что сейчас мне подарила незнакомая девочка.

Такое солнышко! На вид лет семь, с каштановыми волосами и двумя хвостиками. С папой пришла. Тот суровый очень.

И я очень сильно удивилась. Даже растерялась. И продолжила стоять с тухлым лицом, пока она не протянула маленький букетик и не сказала:

«Улыбнись! Ты очень красивая!»

И хоть это были обычные детские слова, на душе поселилось какое-то тепло. Знаю, что как только приду домой, всё разрушится.

Я снова лягу в кровать, буду пусто смотреть в потолок. И думать. Размышлять.

Но после этого детского поступка кое-что понимаю. Я хочу девочку. Такую же добрую, искреннюю.

С голубыми глазами и, наверное, со светлыми, такими же, как у меня, кудрявыми волосами.

– Да, настроение хорошее, – отвечаю и поднимаю голову, чтобы попросить повара: – Миш, положи больше шариков и шоколада. Я оплачу!

В ответ мне раздаётся ворчание, но через минутку перед носом встаёт красивая прозрачная посуда с двойной порцией мороженого. Надеюсь, после этого девочка не заболеет, но… Мне сейчас так радостно на душе. Не хочу упустить этот момент.

– Раз уж ты такая… – начинает Дана, всё это время стоявшая рядом. – Приходи ко мне. На ночёвку. Как раньше. Посмотрим кино!

Я пожимаю плечами. Не знаю. У меня нет настроения. Вообще ничего. В другое время суток. А сейчас…

– Ну, можно, – отвечаю, хотя не совсем и уверена в этом. – У меня рабочий день заканчивается через час. Нужно домой смотаться, за братом присмотреть, пока мама с работы не пришла. Он там с ума, наверное, один сходит.

– Ничего, – с предъявой кидает Дана и берёт поднос в руки. – Надо и маме твоей поработать. А то всё на твоей шее. А мелкий уже не младенец. Дом не спалит, сам поест. Тогда, договорились, буду тебя ждать у себя.

Киваю и ставлю одуванчики в стакан с водой. Чтоб не завяли. Не знаю, поможет ли это им…

Но хочется, чтобы они прожили как можно дальше.

Беру поднос и выхожу следом за Даной. Подхожу к столику, отдаю маленькой девочке, что подняла мне настроение, и весело произношу:

– Презент от заведения. Приятного аппетита, – мне хватает несколько секунд, чтобы насладиться радостью на этом милом лице. И понимаю – всё-таки я хочу дочку.

– Спасибо! – я улыбаюсь и ухожу. Да, ничего мне не испортит сегодня настроение. Мне нужна перезагрузка. И начнём как раз с этого. С ночёвки с подругой.

От ожидания оставшийся час пролетает быстро. Я переодеваюсь, хватаю сумку и иду на выход. Не через чёрный ход. Нет, тот стал для меня табу.

Поэтому выхожу через главный и иду по дорожке на улице, наслаждаясь погодой.

Впервые за такое долгое время.

Тёплое солнышко греет тело, а в душе растекается долгожданное тепло. Как лёд. Медленно тает.

А в пальцах те самые цветы. Жаль, что они скоро завянут…

Но ничего. Несмотря на это, мне хорошо.

Неожиданно пугаюсь, когда врезаюсь во что-то твёрдое. Так залюбовалась подарком, что не заметила впереди идущего человека.