Дэниел сжал губы, наблюдая, как молодой человек ищет подходящий ответ на столь чуждое условностям заявление.

— Вы очень добры, донья Драммонд, — сказал дон Педро, склоняясь к ее руке. — Но еще большую доброжелательность проявил ваш муж, лишив себя вашего общества, чтобы другие могли насладиться им.

— Браво, сударь! — Генриетта восхищенно захлопала в ладоши. — Хорошо сказано.

— Однако я должен забрать свою жену, — заметил Дэниел. — Нам пора прощаться.

— Ну, разве он не самый красивый мужчина? — прошептала Генриетта, взяв мужа под руку.

— Вполне сносный, — резко ответил Дэниел, — если тебе нравятся маленькие бородки и выступающие скулы.

— Дэниел! — Генриетта остановилась как вкопанная у входа в гостиную. — Не смей ревновать!

— Ни в коем случае, — сказал он высокомерно. — Что за глупая мысль?

Она бросила на него быстрый взгляд из-под густых ресниц:

— Но ты ревнуешь!

— Нет! У тебя слишком высокое самомнение, дитя мое.

Генриетта облизала губы.

— Не думаю, сэр, хотя сегодня вечером я получила очень много комплиментов.

— Обычная манера поведения испанцев, — небрежно бросил Дэниел. — К этому нельзя относиться серьезно.

— Разумеется, — согласилась она, глядя себе под ноги.

Тотчас раскаявшись, Дэниел похлопал жену по руке.

— Это всего лишь шутка, милая. Сегодня ты выглядишь просто ослепительно, и неудивительно, что тебе расточают комплименты. — Видя, что она не отвечает и продолжает идти, опустив глаза, он потянул ее к окну, занавешенному роскошными шторами с узором из серебряных и лазурных нитей. — Я не хотел обидеть тебя, моя фея. Ты же знаешь. — Взяв жену за подбородок привычным жестом, Дэниел приблизил к себе ее лицо. В глазах Генриетты светились озорные огоньки.

— Ах ты, негодница! — воскликнул Дэниел. — На какой-то момент я действительно поверил, что расстроил тебя.

— Это так, и ты в этом виноват, — заявила Гэрри, вскидывая голову.

Возможно, подумал Дэниел. Генриетта явно обладала достоинствами, которых он раньше не замечал. Она взяла его за руку и прошептала:

— Он вовсе не так красив, как ты.

— О, не стоит щадить мои чувства, — сказал он, касаясь губами ее щеки, — Я знаю, что не могу соперничать с молодостью и элегантностью.

Генриетта была ошеломлена.

— Как ты можешь говорить такие глупости? Ты в тысячу раз элегантнее и красивее, и мне безразлична чья-либо молодость.

— Кажется, ты хочешь доказать мне, что предпочитаешь стариков, — тихо произнес Дэниел, не отрывая взора от ее бархатных глаз, которые, казалось, полностью поглотили его.

— Пойдем домой. — Генриетта повернулась и пошла прочь от окна. Ее юбка грациозно покачивалась, каблучки звонко стучали по черно-белому мраморному полу, маленькая головка была изящно приподнята. — Пойдем скорее, — бросила она через плечо. — Я не хочу ждать, и здесь не место для объяснений.

— Разумеется, — пробормотал Дэниел, следуя за женой, шедшей стремительной походкой через гостиную. — Но мы должны попрощаться, как подобает.

— О, брр! — Тем не менее она замедлила шаг, позволила взять себя под руку и подвести к хозяевам.

Дэниел чувствовал дрожь нетерпения в голосе Генриетты, когда она с должной учтивостью прощалась с графом и графиней Медина. Наконец она последний раз присела, а он поклонился, и они поспешно вышли в теплую южную ночь.

— Я думала, мы никогда не уйдем. — Генриетта облегченно вздохнула и запрыгала по булыжной мостовой. — Поцелуй меня.

— Здесь? Посреди улицы?

— Да. — Она энергично кивнула. — Это ты возбудил меня своими разговорами.

— Ну, что же. — Дэниел прижался губами к ее губам, ощутив сладость вина и вдыхая нежный аромат ее кожи.

Внезапно Генриетта поняла, что это чудесная прелюдия к тому, что должно произойти в спальне. Ее язык настойчиво скользнул между его губами, руки обвились вокруг шеи, пальцы зарылись в волосы, а тело страстно прижалось к нему.

— Что ты делаешь, черт побери? — Дэниел откинулся назад, прерывисто дыша. — Здесь не место для этого.

Глаза ее неистово сверкнули, и она засмеялась веселым, беззаботным смехом.

— Ты хотел, чтобы я доказала тебе кое-что. И я докажу, что моя страсть к мужу может преодолеть все запреты. Я хочу заняться с тобой любовью под звездами, прямо сейчас.

— О Боже! — задыхаясь, воскликнул Дэниел. — Но ведь на небе полная луна!

Гэрри опять засмеялась, глядя вверх, где на звездном небе висел огромный голубой диск.

— Ну и пусть. Иди сюда. — Генриетта проскользнула через маленькую калитку, ведущую в тихий, темный сад, наполненный запахами жимолости, душистого базилика и роз. Она снова устремилась в объятия мужа, покрывая его шею, подбородок, уголки губ и веки горячими быстрыми поцелуями, отчего кровь в нем закипела и все мысли об осторожности вылетели из головы.

Неподалеку росли кусты роз, и они двинулись почти вслепую в их душистые заросли. Дэниел потащил Генриетту к деревянной резной скамье, в то время как она покусывала ему ухо, шепча нежные слова. Его обволокло теплое благоухание. Дэниел сел на скамью, и Генриетта без слов поняла, чего он от нее хочет. Она приподняла юбки и встала перед ним. Дэниел коснулся мягких, блестящих бедер и округлых колен, затем дотронулся до пушистого, золотистого треугольника и скользнул внутрь, ощутив горячую готовность ее тела. Дэниел усадил ее к себе на колени, и Генриетта приняла в себя его напряженную плоть, крепко прижимаясь к нему. Ее колени упирались в его бедра, а тело страстно и ритмично двигалось, что доставляло обоим огромное наслаждение. Затем движения ее замедлились, стали томными, и они погрузились в чувственное море блаженства. Дэниел испытал полное удовлетворение и хотел прервать любовную игру. Когда в кульминационный момент он решил приподнять ее, Генриетта положила руки ему на плечи и крепко прижалась, удерживая внутри себя. Она упивалась, чувствуя пульсацию его изливающейся плоти. Из ее уст вырвался стон, и она повалилась вперед, прижавшись губами к его лбу и трепеща от радости и наслаждения.

— Может быть, сейчас мы сотворили сына, — прошептала она, восстанавливая дыхание.

Дэниел погладил жену по спине, чувствуя сквозь шелк платья острые лопатки. Ее теплые бедра все так же плотно прижимались к нему.

— Мне никогда не удается предвидеть твои порывы, — сказал он с сожалением. — А у тебя их слишком много, моя фея.

Генриетта подняла голову и посмотрела ему в лицо, скрытое в тени.

— Ты не хочешь, чтобы это случилось?

Луч лунного света проник сквозь заросли и отразился в его черных глазах.

— Если у нас будет ребенок, я предпочел бы, чтобы ты находилась дома, — сказал он.

— Но мы ведь не будем жить в этой стране девять месяцев, — практично заметила она, — так что я рожу в своей кровати.

Дэниел улыбнулся, слегка покачав головой.

— Что же, поживем — увидим. А сейчас поднимайся. — Он подсунул под нее руки и снял с колен. — Баловница. Интересно, чьим это садом мы так бесстыдно воспользовались.

Она засмеялась, разглаживая платье.

— Вовсе не бесстыдно, а самым замечательным образом. Надеюсь, теперь ты успокоился относительно своего возраста.

— Вполне, — согласился Дэниел. — По крайней мере я не чувствую себя стариком. Мне кажется, что старики не занимаются любовью с молоденькими женщинами в чужих садах.

— Конечно, нет. — Генриетта взяла его за руку. — Пойдем скорее домой и повторим, чтобы я могла убедиться, что у моего мужа еще достаточно сил.

— Тебе надо поспать. Я забыл сказать, что утром следует ожидать визита доньи Терезы Херес и ты должна быть в самой лучшей форме.

— Она близка к королеве, не так ли?

— Да, и если ты будешь принята при дворе, это только облегчит мою миссию. Если ты удостоишься аудиенции у ее величества, король Филипп также не откажет мне в этой милости.

— Я сделаю все, чтобы меня приняли, — заверила мужа Генриетта, когда они подходили к своему дому. — Я стану настоящей испанской дамой.


Генриетта слишком рьяно взялась за дело, стараясь угодить Дэниелу. Утром, войдя в спальню, он в ужасе остановился.


— Черт побери, что ты делаешь, Генриетта? Немедленно прекрати.

— Но почему? Все испанские дамы красятся, от королевы до жены рыбака. Надо следовать местным традициям, — запротестовала она с невинным видом, продолжая натирать щеки ярко-красными румянами и припудривая лоб белой пудрой.

— Сотри это сейчас же! — приказал Дэниел, глядя на нее с отвращением. — Ты выглядишь как шлюха.

Генриетта надула накрашенные губы:

— Почему это я выгляжу как шлюха, а испанские леди нет?

— Кто сказал, что они так не выглядят? Однако ты моя жена, и я не допущу этого. Смой сейчас же всю краску!

— Но ты сказал, я должна сделать все, чтобы быть принятой королевой… О Дэниел! — Гэрри пронзительно взвизгнула, когда он схватил ее за ухо и решительно заставил встать. До нее довольно поздно дошло, что шуткам пришел конец и ее бесцеремонно тянут к стоящему на мраморном туалетном столике кувшину и тазу.

— Если ты сама не можешь умыться, то это сделаю я, — мрачно заявил Дэниел, продолжая держать жену одной рукой за ухо, а другой намыливая ей лицо. Генриетта визжала и извивалась.

— Я сама! — крикнула она, когда он наконец отпустил ее. — Я просто пошутила.

— Я не нахожу в этом ничего смешного, — резко сказал Дэниел, стирая с ее лица красное пятно, которое пропустил. — Что заставило тебя сделать это? Я никогда не испытывал такого отвращения.

— Я только хотела посмотреть, как это будет выглядеть. — Генриетта обиженно потерла ухо. — Я хотела повеселить тебя, как клоун… Нет причин огорчаться и вести себя так грубо.

— Но мне почему-то не очень смешно, — саркастически заметил Дэниел. — Господь знает, я не пуританин, но размалеванные женщины вызывают у меня отвращение. А что касается тебя… — Он покачал головой, не в силах выразить чувство, которое испытал при виде красно-белой маски, изуродовавшей свежее, миловидное личико его жены. — Я не хотел обидеть тебя, — сказал он, заметив, что она продолжает смотреть на него с укором.