Орудуя тяжелым хлыстом, сэр Джеральд Эшби наконец сумел справиться с лошадью и пустил ее галопом по неровной мостовой. Когда они миновали Олдерские ворота, несчастное животное споткнулось, но каким-то чудом ухитрилось удержаться на ногах.

— Эй, ты! — крикнул сэр Джеральд женщине, стоящей в дверях с ребенком на руках, еще двое ребятишек цеплялись за ее юбку. — Где здесь находится гостиница «Красный лев»?

— Мой мальчик покажет вам, сэр, — сказала женщина, подталкивая вперед одного из ребят, которому было не более четырех лет. — Сэм покажет, ваша милость.

Ребенок вышел на мостовую, затем побежал впереди лошади, свернул в узкую улочку и остановился перед крытой соломой гостиницей. Он указал на нее, не говоря ни слова. Когда сэр Джеральд спешился, мальчик так же молча протянул руку. Глаза на грязном личике тускло поблескивали. Сэр Джеральд выругался, однако бросил фартинг на грязную мостовую, прежде чем войти в гостиницу, оставив лошадь на попечение конюха, который проворчал что-то, недовольный состоянием кобылы и кровавыми полосами на ее животе.

Генриетта и Уилл находились в уединенной гостиной, где они играли в трик-трак, ожидая возвращения сэра Дэниела. Внезапно из холла до них донесся голос, который невозможно было не узнать. Генриетта вскочила, доска упала на пол, и шашки рассыпались. Лицо ее побелело, когда она повернулась к двери, прижав руку к губам. Как он нашел ее? Только один человек мог выдать ее, и это предательство еще в большей степени, чем страх перед отцом, заставило бешено колотиться ее сердце, так что перед глазами поплыли темные круги и она готова была упасть в обморок.

Дверь с грохотом отворилась. На пороге стоял сэр Джеральд Эшби. Вся его дородная фигура выражала неистовый гнев, и Генриетта с Уиллом знали, что он не станет сдерживаться.

— Шлюха! — Это слово, подобно грому, прогремело в залитой солнцем комнате. Дверь задрожала на петлях, когда он пинком закрыл ее. — И твой подлый любовник! Вы оба прелюбодеи.

— Нет, это не так, — запинаясь, проговорил Уилл. — Никакого бесчестья…

— Не лги мне, подлец! Я отлуплю тебя так, что ты никогда этого не забудешь!

— Сэр, вы не должны винить Уилла, — сказала Генриетта, обретая наконец дар речи и нерешительно приближаясь к отцу.

— Вы оба виноваты, в этом нет сомнения, — сказал он злобно. — Но в первую очередь я расправлюсь с этим негодяем.

— Сэр, я не позволю обзывать меня так. — Уилл поднялся, побледнев от нанесенного оскорбления, но тотчас рухнул на пол от удара кулака сэра Джеральда. Юноша стукнулся подбородком об угол каминной решетки и затих перед весело потрескивающим огнем.

— Ты убил его! — Генриетта опустилась на колени рядом с поверженным телом.

— Не я начал. Однако он сейчас придет в чувство! — Сэр Джеральд поднял свой тяжелый хлыст. — Отойди в сторону.

— Нет. — Генриетта смотрела на отца, ужасаясь его жестокости, так как тот собирался бить хлыстом бесчувственного человека. — Ты не прикоснешься к нему. Он ничем не оскорбил тебя.

— Ты предпочитаешь, чтобы я заставил тебя отойти? — Раздался щелчок длинного хлыста. Генриетта со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы, когда боль пронзила ее плечи, но не двинулась с места, заслоняя Уилла своим телом. После следующего удара она вскрикнула, но природное упрямство, хорошо знакомое отцу, удерживало ее в прежнем положении, только усиливая сопротивление.

Войдя в гостиницу, Дэниел Драммонд услышал щелканье хлыста и крик, доносившийся сверху. Хозяин стоял у подножия лестницы с выражением негодования и ужаса на лице.

— У нас приличное заведение, сэр, — возмутился он, когда Дэниел проходил мимо него. — Это отец юной леди, приехавший за ней. Я не хочу неприятностей, сэр. Является девушка вашей племянницей или нет, но вы никогда не получили бы комнаты, если бы я знал.

— Знали что? — резко спросил Дэниел через плечо, проклиная себя за то, что не смог предвидеть столь быстрого приезда отца Генриетты. Он полагал, что у него будет время подготовить ее и объяснить свой поступок. — Здесь нечего знать! — Он устремился наверх, шагая через две ступеньки, и ворвался в гостиную.

— Ради Бога! Оставьте ее! — Дэниел в два прыжка покрыл расстояние от двери до застывших перед камином фигур.

— Кто вы такой? — резко спросил сэр Джеральд с поднятой рукой. — Нечего совать свой нос в отношения между отцом и дочерью.

— Дэниел Драммонд, — коротко ответил Дэниел. — И в этом случае, сэр Джеральд, у меня есть право вмешаться. Встань, Генриетта. — Он протянул ей руку, но она отпрянула, как будто Дэниел предлагал нечто ужасное.

— Вы предали меня, — сказала она упавшим голосом. — Вы нарушили свое обещание и предали меня.

Дэниел покачал головой:

— Так может показаться на первый взгляд, но это вовсе не предательство. Уилл пострадал?

— Минуточку, — прервал его сэр Джеральд. — Признаю, что должен поблагодарить вас, сэр, но мне хотелось бы знать, как вы оказались вовлечены в дела этой парочки прелюбодеев, хотя я очень огорчен, что приходится употреблять это слово по отношению к моей дочери.

— Не стоит зря бросаться такими словами, — сухо заметил Дэниел. — Могу уверить вас, сэр Джеральд, мне доподлинно известно, что вашу дочь никто не обесчестил и она по-прежнему невинна.

Уилл застонал и пошевелился. Генриетта снова склонилась над ним, в тревоге забыв о своей боли.

— Уилл, ты жив?

Глаза его приоткрылись.

— О, моя голова! Что случилось? — Затем взгляд его сосредоточился на лице сэра Джеральда Эшби, и он все вспомнил. — Сэр, я не наносил вам оскорбления. — Он попытался подняться на ноги. Лицо его исказилось от боли, и он с трудом выговаривал слова, стараясь сохранять достоинство.

— Тебе сейчас нельзя вставать. — Это сказал Дэниел. — Я позабочусь о тебе. Сядь и выпей глоток бренди. Генриетта, принеси графин из буфета.

— Не думаю, что нам нужна ваша помощь или наставления, сэр Дэниел, — резко сказала Генриетта, морщась от боли в плечах. — Вот к чему привело ваше вмешательство.

— Думай, что говоришь, девчонка! — Сэр Джеральд решил, что уже достаточно долго молчал. — Ты поедешь со мной. Леди Мэри знает, как вразумить тебя. — Он схватил ее за руку и потащил к двери.

— Минуту, сэр Джеральд. — Дэниел проворно преградил ему путь. У него не было выбора, и он знал это, когда только еще входил в комнату. Человек, который бьет хлыстом свою дочь, когда та защищает бесчувственного юношу, вряд ли отнесется с пониманием к идее, что Генриетте будет лучше в доме сестры Дэниела Драммонда, не имевшей детей. Фрэнсис с радостью приняла бы ее, и Дэниел полагал, что сэр Джеральд и его жена будут только рады воспользоваться вполне приличным предлогом и избавить себя от лишнего беспокойства. Такое часто случалось. Когда ссоры или позор делали невозможными прежние отношения в семье, кукушонка отправляли в другое гнездо. Сейчас же был только один способ распутать этот узел, который он сам затянул своими словами и поступками. Теперь он принял решение, которое должно было бы вызывать некоторую тревогу, но Дэниел по известным ему причинам не испытывал этого чувства. Со спокойной решимостью, которая несколько недель назад крайне изумила бы его самого, он произнес в тишине, нарушаемой только потрескиванием дров в камине:

— Есть некоторые обстоятельства, которые я хотел бы обсудить с вами, прежде чем вы уйдете.

— Если речь идет о расходах, которые вы понесли, заботясь об этой…

— Нет, не в этом дело, — прервал его Дэниел. — Я прошу руки вашей дочери, сэр Джеральд.

В комнате наступила глубокая тишина. Уилл от удивления раскрыл рот, челюсть его медленно отвисла. Генриетта, не мигая, смотрела на Дэниела. Сэр Джеральд с покрасневшим лицом удивленно хлопал глазами.

— Почему это вы решили жениться на мне? — наконец спросила Генриетта, когда начало казаться, что тишина продлится вечно и застывшие фигуры навсегда останутся неподвижными.

— А почему бы нет? — Дэниел посмотрел на нее спокойным взглядом.

Генриетта медленно покачала головой:

— Мне кажется, это только способ загладить свою вину.

— А тебе не кажется, что я не мог вступить в брак без разрешения твоего отца?

— И поэтому вы сообщили ему, что я нахожусь здесь? — Глаза на худеньком личике сделались еще больше. — Почему же вы ничего не сказали мне?

— Загладить вину? — вмешался сэр Джеральд, оправившись от удивления и тем самым избавив Дэниела от необходимости отвечать на вопрос Генриетты. — Если вы виноваты в том, что лишили ее невинности, сэр, то тогда я скажу вам…

— Я не господин Осберт, сэр Джеральд, и вы не в праве порочить мою честь, словно перед вами какой-нибудь Щенок! — Впервые в глазах Дэниела вспыхнул гнев. — Я уже говорил, что ваша дочь чиста, как мой собственный ребенок. Не сомневайтесь в моих словах.

— Моя дочь обещана другому, — сказал сэр Джеральд угрюмым голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Я не выйду замуж за сэра Реджинальда! — воскликнула Генриетта.

— Выйдешь, если я прикажу тебе! — Он все еще держал ее за руку и сейчас угрожающе замахнулся на дочь другой рукой.

Она отвернулась, быстро пригнувшись, что убедило Дэниела, каким обычным делом были эти угрозы и их исполнение.

— Мой долг следовать закону, как я понимаю его, — сказал Дэниел. — Может быть, мы сумеем прийти к какому-то соглашению.

Сэр Джеральд явно сомневался.

— Что вы имеете в виду?

— Мне кажется, лучше обсудить это наедине, — спокойно сказал Дэниел. — Генриетта, проводи Уилла в его комнату и подумай, чем ему можно помочь. У него на подбородке чудовищный синяк.

— Не понимаю, — сказала она, — почему я должна уходить. Я тоже хочу послушать.

— Ты не должна принимать участия в обсуждении брачного договора, — напомнил он ей. — Это дело мое и твоего отца.

— Но разве я не должна сказать, желаю я этого брака или нет? — Она не стала бы противиться предложению сэра Дэниела и не стала бы задавать этот вопрос отцу, так как хорошо знала, что он ответит. Однако ей хотелось спросить человека, который самонадеянно решил устроить их совместную жизнь.