Они сели на лошадей и выехали из Мервина. Торн намеренно заставлял идти свою лошадь шагом рядом с девушкой на случай, если она вздумает сбежать. Де Уайлд совсем не был уверен, что его невзрачная лошаденка догонит сильное животное принцессы, ибо та выглядело образцом конской стати.

Как только Торн со своей пленницей оказались в глубине леса, граф сбросил капюшон и, протянув руку, схватил поводья ее лошади.

– Стойте, – резко сказал он. – Здесь мы остановимся.

Они спешились у быстрого ручья. Девушка не сопротивлялась, когда Торн снял ее с коня, и устало стояла, в то время как он стягивал с себя сутану, под которой оказались туника и штаны. Затолкав одежду священника в мешок, привязанный к седлу, граф молча повернулся к Шане. У нее перехватило дыхание, когда он дотронулся до броши, на которую был, застегнут ее плащ.

– Остановитесь! – она напрасно пыталась оттолкнуть его руку. – Что вы делаете?

Не обращая внимания на сопротивление, Торн стащил с нее плащ и, подойдя к лошади, резко шлепнул ее по крупу. Животное пробежало по кругу, крутя головой и вращая глазами. Граф еще раз ударил его, при этом затопав ногами и крича, как безумный. Лошадь, подняв хвост, галопом поскакала в лес.

Шана от удивления была не в состоянии протестовать. Когда де Уайлд повернулся к девушке, выражение его лица стало холодным и отчужденным, но что-то наподобие улыбки – промелькнуло на его жестких губах. Страх охватил Шану, так как ей в голову пришла ужасная мысль.

– Боже милостивый! – воскликнула принцесса. – Вы что, собираетесь бросить меня здесь? – Прижав к себе руки, девушка вся дрожала от утренней прохлады. – Вы хотите, связать меня, чтобы я здесь замерзла и умерла от голода?

Торн рассмеялся хриплым язвительным смехом.

– Мысль интересная, очень даже интересная, принцесса. Теперь вам понятно, что не только вы можете играть в подобные игры? Так это или нет, но ваша лошадь найдет дорогу домой. И когда вас начнут искать, в чем нет ни малейшего сомнения, все, что они найдут, так это ваш плащ. – Он подошел к самому ручью и небрежно бросил ее плащ между двух веток.

Но, как Шана успела заметить, каждое движение графа было точно рассчитано. Довольный Торн выпрямился и при этом (Шана замерла от изумления) улыбался! Ужас охватил сердце девушки: граф Вестен хотел отомстить. В отчаянии она была почти уверена, что любая его месть будет страшной. Ведь он сказал, что одеяние священника обеспечит ему безопасный выход из Мервина, так оно и случилось… А теперь и Шана выполнила то, что от нее требовалось.

Девушка больше не заблуждалась на его счет. Ее взгляд был прикован к стремительному ручью и к плащу, повисшему на ветках деревьев.

– Когда найдут мой плащ, – сказала она, едва шевеля губами, – то подумают, что я утонула.

Шана поняла, что все именно так и будет, потому что Торн не стал возражать. И пройдут дни, прежде чем ее труп всплывет. Принцесса с трудом подавила в себе крик. Сможет ли она отговорить его от этих намерений? По крайней мере, стоит хотя бы попытаться.

– Когда обнаружат мертвого священника, то поймут, что меня украли. Они догадаются, что вы… – к своему ужасу, она запнулась, – вы виновны в этом.

– Принцесса, ваша способность логически рассуждать не перестает меня удивлять.

– Вы ничего не выиграете, в конечном счете!

– Ничего? – Он расхохотался. – Я получу удовлетворение, большое удовлетворение, смею вас заверить.

Шана иссякла, пытаясь вразумить его. И когда граф переключил свое внимание на лошадь, девушка сделала шаг в сторону, затем еще и еще.

– Я бы на вашем месте не стал этого делать.

Шана резко остановилась. И хотя голос Торна был спокойным, девушку охватил ужас. Она слегка повернулась в его сторону и заметила, что граф наблюдает за ней, стоя при этом без малейшего напряжения, неподвижно, как статуя. Принцесса почувствовала свое бессилие и поняла, что стоит ей только попытаться сделать хоть одно движение, он набросится на нее как ястреб. Девушка не выдержала и отчаянно прокричала:

– Вы безумец, если надеетесь, что я буду стоять здесь и ждать, когда вы меня утопите или просто убьете! Клянусь всеми святыми, вам не удастся совершить это так просто, милорд! До тех пор, пока я смогу дышать…

– Ваши люди будут считать, что вас утопил или убил никто иной, как Бастард! А вы тем временем будете находиться в тепле и уюте в замке Лэнгли.

Итак, граф Вестен вез ее назад, в замок Лэнгли. Но облегчение, которое Шана почувствовала, было недолгим. Взглянув на жесткий непримиримый профиль Торна, она снова начала опасаться за свою жизнь. Какую страшную участь приготовил он ей по прибытии в замок Лэнгли?

Но у девушки не было времени размышлять. Торн что-то сунул ей в руки.

– Вот, – сказал он отрывисто, – наденьте это, и побыстрее. Мы и так уже задержались.

Шана набросила себе на плечи тот плащ, в который раньше была завернута ее одежда. Закончив одеваться, принцесса откашлялась и посмотрела на лошадь.

– Так как у нас только одна лошадь, то, как я понимаю, мне придется идти пешком. – Как она ни старалась, но не смогла удержаться от колкости в его адрес.

Торн отреагировал добродушно:

– Принцесса, я бы предпочел, чтобы вы двигались медленно, но, к сожалению, мы должны спешить.

Шана почувствовала в его голосе непреклонность и не осмелилась протестовать. Ей пришлось вытерпеть прикосновение его рук, когда он усаживал ее на лошадь, а затем сам сел за спиной. Девушка была не готова к тому, что близкое присутствие графа произведет на нее такое сильное впечатление. Его тело одновременно согревало и отталкивало какой-то первобытной силой. Шана ощущала это гораздо сильнее, чем ей хотелось бы, гораздо сильнее, чем с любым другим мужчиной, даже с Барисом. Девушка никогда еще не испытывала ничего подобного.

С Барисом она подспудно ощущала его силу, но эта сила всегда ассоциировалась у нее с нежностью. Граф же, как будто был сделан из железа. Своими руками, словно стальными оковами, он прижимал Шану к себе. Принцесса чувствовала, как грудь Торна поднималась и опускалась у нее за спиной и ощущала его жаркое дыхание у себя в волосах.

Де Уайлд пустил лошадь легким галопом. Прошло несколько минут, которые показались Шане вечностью. Она крутилась и вертелась постоянно, стараясь найти такое положение, чтобы не соприкасаться с графом.

Вдруг у нее над головой раздались произнесенные сквозь зубы проклятья. Торн резко дернул поводья, и только его крепкие объятия удержали девушку от падения. Шана не успела от изумления перевести дыхание, как почувствовала сильную руку графа на своей правой груди. Торн с силой сжал грудь девушки, а его пальцы оказались рядом с нежным соском. Потрясенная, Шана не могла пошевелиться. Хотя Барис, ее жених, целовал и обнимал ее, он никогда не позволял себе такой дерзости. Но больше всего вызывало у нее ярость то, что Торн посмел так грубо с ней обращаться, так фамильярно, словно она была его собственностью!

– Спокойно, женщина! – предупредил он раздраженно. – Клянусь Богом, я изменю, свое решение и оставлю вас здесь! Было бы еще лучше, – продолжил граф таким же язвительным тоном, – если бы я завязал вам глаза, чтобы вы не знали, что судьба уготовила вам.

– Как вам угодно, – огрызнулась Шана. – Но сначала, будьте так добры, уберите от меня руки!

Девушка высоко вскинула голову, непокорно сжав губы. Шана решила оскорбить его своим молчанием. Когда Торн придвинулся к ней, принцесса выпрямила спину, мысленно посылая проклятие за проклятием на его голову.

Минуты казались Шане часами. Лошадка едва тянулась, но Торн оказался удивительно терпелив и вынослив. Граф равнодушно хранил молчание, и, казалось, не собирался его нарушать. Как ни странно, Торн отметил к своему неудовольствию, что Шана вызвала у него восхищение. Большинство знатных дам, которых он знал, умирали бы от счастья, если бы оказались в подобной ситуации. Де Уайлд мрачно усмехнулся, подумав о том, что девушка считает, будто он хочет убить ее, и вероятно, за всей этой бравадой стоял страх. И все же эта юная леди вела себя вызывающе дерзко. Торн этого от нее не ожидал.

Мышцы Шаны ныли от напряжения, но она не издала ни звука, чтобы попросить об отдыхе. И только около полудня граф сделал остановку, чтобы напоить лошадь.

Огненные мурашки пробежали по ногам, когда Шана соскочила на землю. Прихрамывая, она направилась к ближайшему дереву и, прислонившись спиной к шершавой коре, с наслаждением опустилась на землю и со стоном закрыла глаза. Когда, спустя некоторое время, девушка снова их открыла, то увидела графа, склонившегося над передней ногой лошади. Кончиком кинжала он доставал камень у нее из копыта. Наконец Торн выпрямился, подержал, словно взвешивая, кинжал – в ладони, и затем вставил его в ножны, висевшие на поясе.

Шану будто что-то толкнуло. Она уже где-то видела это оружие. Рукоятка была сделана из чеканного золота с тремя небольшими рубинами. Девушка быстро вскочила на ноги и, задыхаясь, закричала:

– Этот кинжал! Как он у вас оказался?!

– Это мое дело, миледи, а не ваше.

– Мой отец подарил этот кинжал сэру Грифину. – Шана произнесла вслух то, что подумала: – Сам он никогда не расстался бы с ним, тем более ради вас. – Она замолчала, и лицо ее побледнело. В голову пришла страшная мысль, сердце гулко забилось, отдавая болью в груди. – Господи, – слабо сказала девушка. – Вы убили и его тоже. Вы убили сэра Грифина!

Торн повернулся и увидел, что взгляд Шаны прикован к кинжалу. Глаза девушки расширились, в них блестели слезы, губы дрожали. Граф был уже почти готов пощадить ее чувства и сказать правду, но не произнес ни слова. Из-за ее гадкого языка.

Шана вскочила на ноги, пылая гневом, и выплеснула на Торна всю боль и ненависть, запрятанные глубоко в сердце до этого момента.

– Что, милорд, вам нечего сказать? Вас, англичан, только и хватает на то, чтобы сражаться с немощными и бессильными. Вы даже не имеете смелости признаваться в этом!