Бертрис Смолл - Непокорная

— Джаред! — испуганно вскрикнула она.

Миранда звала его снова и снова звенящим от отчаяния голосом.

Она сидела на кровати с плотно сомкнутыми веками, а по щекам ее катились слезы. Желая утешить ее, Джонатан встал, подошел к ней и нежно обнял за плечи.

— Я здесь, моя кошечка, я здесь. — успокаивал он. — Не плачь, милая, Джаред здесь.

Продолжая всхлипывать, она прижалась мокрой щекой к его груди. Он осторожно поглаживал ее волосы, чувствуя, как разгорается огонь желания. Он хотел ее, страстно.

— Люби меня, Джаред, — бессознательно шептала она. — Пожалуйста, люби меня, мы так давно не были вместе.

— Миранда! — Его голос дрожал. Вспышка молнии осветила комнату, и он увидел, что глаза ее по-прежнему закрыты. Очередной раскат грома заставил ее еще сильнее прижаться к нему.

— О, Джаред! Я обещаю быть хорошей, только не покидай меня снова! Пожалуйста, люби меня, Джаред, милый!

Она откинулась на подушки, увлекая его за собой. И Джонатан понял, что ничто его теперь не удержит — сегодня ночью она будет его Все сомнения и опасения испарились, исчезло все вокруг — он видел лишь эту златовласую нимфу, распростертую перед ним. Он не мог больше бороться с искушением, да и не хотел.

Джонатан понимал, что Миранда отдавалась не ему, а Джареду.

Она ни разу не открыла глаз. Похоже, все это время она сама не сознавала, что делает. Тоска по Джареду, пугающие раскаты грома и слишком большое количество выпитого шампанского толкнули ее в его объятия. Но он-то сам! Хорош, нечего сказать, воспользовался ситуацией, а теперь казнит себя. Только он хотел подняться, как она, повернувшись, уткнулась ему в плечо. И он, словно желая оградить ее от всех напастей, обнял ее и заботливо укрыл одеялом. Он лежал, не в силах сомкнуть глаз, и слушал, как шумит за окнами дождь. Гроза постепенно стихала, но ветер продолжал трепать деревья, срывая с них последние листья. Она что-то невнятно пробормотала, и он еще крепче прижал ее к себе. «Боже мой, что же я наделал!» — думал Джонатан. Он утешал себя тем, что, возможно, она ничего не вспомнит утром Он так и лежал без сна, когда в комнату стал уже заползать серый рассвет и проснулись птицы.

— Это ведь был ты, не Джаред? — едва открыв глаза, спросила она.

— Миранда… — Он не знал, сказать ей правду или солгать.

— Спасибо, Джон.

Такой реакции он ожидал меньше всего. Слезы — да, поток обвинений, но чтобы благодарность?

— Да, Джон, спасибо.

— Я н-не понимаю, — заикаясь, только и мог произнести он.

— Спасибо за эту ночь.

— Боже, Миранда, что ты за женщина?

— Не такая ужасная, как ты думаешь, — мягко проговорила она. — Не знаю, поверишь ты мне или нет, но я думала, что мне снится прекрасный сон, а проснувшись утром в твоих объятиях, поняла, что это и не сон был вовсе.

— Миранда… Прости, хотя знаю, мне нет прощения. Я просто подло воспользовался случаем.

— Что верно, то верно, — насмешливо сказала она. — А ты в постели не похож на своего брата, — совсем смутила его она.

Джаред куда опытнее и терпеливее тебя.

— Черт, Миранда, это не тема для обсуждения!

— Ну что ты, мы должны говорить и об этом, если собираемся и дальше продолжать этот маскарад. Кто нам поверит, если ты будешь не в силах даже смотреть на меня? О, Джон, в том, что случилось прошлой ночью, есть и моя вина. Напилась, начала жалеть себя Знаю, не должна была, но мне так не хватает Джареда! Вот и с Дариусом Эдмундом начала флиртовать.

— Но почему? — удивился он. — У тебя же есть все.

— Не совсем, Джон. — Она негромко рассмеялась, поразившись его недогадливости.

— Миранда! — Он был шокирован ее словами.

— Неужели Черити никогда не выражала своего недовольства, когда ты пренебрегал ею? Или, быть может, ты был настолько примерным мужем, что никогда не пренебрегал своей женой?

— Да как ты можешь такое говорить, Миранда?

— Мы и года не были женаты, когда твой брат покинул меня! — гневно воскликнула она. — Мне плевать на политику и на Бонапарта!

Мне нужен мой муж, и я хочу домой, в Виндсонг!

— Если бы ты не ослушалась Джареда и не отправилась в Англию без него, ему не пришлось бы гнаться за тобой следом, и тогда он не нарвался бы на лорда Пальмерстона, который и вовлек его в эту историю.

— Но он ведь мог и отказаться! Если бы ты знал, Джон, как он мне нужен и как мне хотелось быть любимой вчера ночью!

— А что, если бы ты забеременела?

— Я уже беременна, Джон.

— Как ты можешь быть уверена!

— Вот уж в чем сомнений нет! Думаю, это произошло незадолго до его отъезда в Санкт-Петербург, — ответила она. — Ребенок родится весной. Остается надеяться, что его отец к тому времени уже будет дома и увидит своего малыша.

— Час от часу не легче! Мало того, что я овладел женой своего брата, мой грех тем больше, что ты еще беременна.

Не удержавшись, она рассмеялась.

— Какой ты странный, Джон! — Почувствовав, что ему совсем не до смеха, она продолжила уже совершенно серьезно:

— Джонатан, милый, послушай, мы просто следовали своим инстинктам, и все. Мы оба истосковались по любви: и я, и ты — ведь Черити утонула пять месяцев назад. Не скажу, будто то, что мы сделали, правильно, но мы были нужны друг другу. — Она положила руку ему на плечо. — Неужели ты не понимаешь, что все это значит? Ты перестал оплакивать свою жену, ты снова хочешь жить.

— Но Джаред… — начал было он.

— Джаред ни о чем не узнает. Возможно, если расскажем ему обо всем, нам станет легче, но не Джареду. То, что произошло прошлой ночью, больше не повторится, так ведь, Джонатан?

— Так!

— Тогда Джареду незачем знать, что двое самых близких ему людей проявили слабость. Джон, тебе следует заиметь любовницу.

Никто не осудит тебя за это — вскоре всем станет известно о моем положении. К тому же сейчас модно иметь любовниц.

— Господи, Миранда, неужели ты и с моим братом не стеснялась говорить на такие щекотливые темы?

— Разумеется, — ответила она. — Но конечно же, я никогда не советовала ему завести любовницу. Пусть только попробует, я живо разделаюсь с ней.

— Сомневаюсь, что он, имея такую жену, стал бы заводить шашни на стороне. — Он игриво прошелся пальцами по ее плечу.

— Тебе нужна женщина, Джон, и как можно скорее.

— Закрой глаза, — потребовал он.

— Зачем?

— За тем, что я хочу встать и взять свою одежду.

— У тебя нет ничего такого, чего бы я еще не видела, — сказала она.

— Миранда! — зарычал он.

— Ну ладно, ладно. — Она покорно отвернулась, а он удалился в гардеробную.

Джареду, несомненно, повезло, думал он. Какое счастье иметь рядом с собой такую умную, тонко чувствующую женщину!

13 апреля 1813 года, спустя шесть минут после полуночи, Миранда родила сына. Ребенок появился на свет на две с половиной недели раньше срока, вопреки подсчетам матери и доктора. Мода того времени — свободные платья с завышенной талией — позволяла Миранде вести активную светскую жизнь и на девятом месяце.

Возможно, это, по словам доктора, и вызвало преждевременные роды.

— Чепуха! И я, и мой малыш в отличном состоянии, — возразила Миранда.

Доктору ничего не оставалось, как только уйти, качая головой.

Юная леди Суинфорд была куда более послушной, чем ее сестра.

Хотя ее ребенок должен был родиться в конце июня, уже с марта она перестала бывать в обществе.

Сестры посмеивались над чересчур осторожным доктором, и, к ужасу няни, вынимали малыша из колыбельки и, освободив его от пеленок, любовались этим крохотным милым созданием.

— Ты уже решила, как назовешь его? — спросила Аманда, когда ее племяннику уже исполнилась неделя.

— Надеюсь, ты не будешь против, если я назову его в честь отца? — спросила Миранда.

— Конечно же, нет! Томас — прекрасное имя для Данхема. А мы с Адрианом решили: если родится мальчик, назовем его Эдвардом, а если девочка — Клариссой. А что говорит Джаред?

— Джаред? Он согласен. Хочу попросить Адриана быть крестным отцом моему малышу и еще Джонатана — старшего брата Джареда, хоть он и не сможет присутствовать на крестинах. Будешь крестной Тому?

— С радостью, дорогая, а ты моему ребенку?

— Ну конечно же! — заверила ее сестра.

Томас Джонатан Адриан Данхем был крещен в середине мая в небольшой сельской церквушке неподалеку от Суинфорд-Холла. Если лорду Пальмерстону и было что-то известно о Джареде, он не считал, по всей видимости, нужным сообщать об этом Миранде. Мало того, он всячески избегал встречаться с ней. Миранда не могла просить леди Коупер разузнать что-либо для нее, поскольку не знала, насколько откровенен был с ней лорд Пальмерстон.

Хотя роды прошли достаточно легко, но Миранда чувствовала себя неважно скорее всего из-за того, что Джареда не было рядом с ней. Джонатан, конечно же, не отходил от нее — то вытирал лоб платком, смоченным одеколоном, то успокаивал, позволяя ей до боли стискивать его руку, когда ей было особенно тяжело. Словом, поддерживал ее как только мог. Джонатан очень хорошо понимал, как ей тяжело и физически, и морально.

Что злило Миранду больше всего, так это то, что Джаред и не догадывался о том, что она родила ему сына, чудесного крепыша.

Воображение, подстегнутое разыгравшимися нервами, рисовало ей картины одну ужаснее другой. Джаред никогда не был затворником, и сейчас, вдали от нее, ничто не мешало ему завести любовницу. Она сходила с ума от мысли, что ее Джаред сейчас не с ней, что другая отняла у нее то, что по праву принадлежит ей, ей одной! Она ненавидела себя за то, что сомневается в нем, она ненавидела и его за то, что поставил патриотизм превыше всего.

Если бы Джаред мог знать, о чем она думает, ему, несомненно, стало бы легче. Он чувствовал себя пленником — по крайней мере так казалось ему, хотя царь, поселив его на территории Петропавловской крепости, выказал ему тем самым особое расположение.