— И куда мы направляемся?

— В одну деревню, неподалеку отсюда. Мисс Каннингем ожидает нас к пяти вечера. И раз уж мы об этом заговорили, я должен кое о чем предупредить тебя, — спокойно сообщил Пол.

— Что ты хочешь сказать? — Ее сердце тревожно забилось.

— Мисс Каннингем очень осторожная леди. По всей видимости, она ни за что не согласилась бы встретиться с нами, если бы я не упомянул имен Дэвида и Глории. Она весьма подробно расспросила меня о цели нашего визита. — Что-то в его голосе насторожило Китти. И прежде чем она успела открыть рот, Пол неожиданно продолжил: — Мне пришлось сказать, что я помогаю тебе, приемной дочери Глории, найти своих родственников.

— Почему приемной? — удивленно воскликнула Китти.

— Потому что это было легче, чем вдаваться во все детали и подробности, в которых мы сами еще до конца не разобрались. — Он тянул слова, говорил осторожно и аккуратно, будто разговаривал с маленьким ребенком. — И кроме всего прочего, ее реакция была очень странной. Она ничего не знала о твоем существовании, хотя Глория часто писала ей даже в последнее время.

— А я ведь совсем не знала маму… Я имею в виду женщину, которая… Господи, это невыносимо! Я даже не знаю, как мне теперь ее называть! — Губы Китти заметно дрожали.

Не проронив ни слова, Пол повернул машину и остановил ее на обочине дороги. Китти внимательно следила за ним, стараясь догадаться, о чем он думает. Внезапно их взгляды встретились, и ей показалось, что она увидела в его глазах сострадание и нежность.

— Какая разница, кто тебя рожал? Она воспитала, вырастила тебя. Она, именно она, всегда была тебе матерью. — Его тихие ласковые слова, окутанные необыкновенным сочувствием, согрели и удивили Китти.

— Ты, конечно, прав. Просто я совсем запуталась, — смущенно признала она, измученная бурей эмоций, чувств и переживаний, разыгравшейся в ее сознании.

Пол поднял голову и взглянул на чистое голубое небо, на птиц, парящих в вышине.

— Что-то подсказывает мне, скоро наступит развязка. Мы находимся близко от истины.

— Да. Это принесет облегчение, — кивнула Китти.

— Я тоже надеюсь на это. — Он улыбнулся и включил зажигание. — Бог тому свидетель.


Дебору Каннингем была так похожа на свою сестру, что Китти, увидев ее, застыла на месте, не в силах произнести ни слова. Так что разговаривать и благодарить старушку за назначенную встречу пришлось Полу. Им милостиво предложили пройти в уютный, маленький, сложенный из серого камня домик, и они сразу же попали в комнату, которая скорей всего предназначалась для приема гостей.

— Итак, — сказала Дебору Каннингем, убедившись, что Пол и Китти удобно устроились в креслах, — ты приемная дочь Глории, не так ли? Она никогда не упоминала о тебе.

Ну что же, придется принять вызов, подумала Китти. Она хочет показать нам, что вовсе не глупа и держит ухо востро.

— И я о вас ничего не слышала. Иначе непременно известила бы о смерти мамы, — мягко сообщила девушка.

Даже если печальные новости потрясли хозяйку, Дебора не подала виду.

— Остается удивляться, как ей удалось так долго прожить в этом мире. Ведь она связалась с этим ночным гулякой Дэвидом Харрисоном, — едко заявила пожилая женщина.

Похоже, мнения окружающих о Дэвиде удивительно совпадали.

— Я никогда не знала его. Он оставил нас, когда я была совсем маленькой, — сухо призналась Китти.

Если бы она когда-либо питала иллюзии насчет мистера Харрисона, они бы уже давно рассеялись.

— Ничего удивительного, — презрительно фыркнула Дебора.

— Вы не любили его, — вставил Пол, хотя это было и так слишком очевидно.

— А за что? Я всегда говорила, что Глория сможет найти себе что-нибудь получше. Но она не слушала меня, и вот чем это кончилось. — И только тогда Дебора решила переменить тему. — А что, собственно, с ней случилось?

— Рак. Она умерла скоропостижно. У меня с собой есть фотография, сделанная несколько лет назад. — Китти порылась в сумочке, достала небольшую карточку и протянула Деборе. — Если хотите, оставьте ее у себя.

Слабый румянец окрасил впалые щеки пожилой женщины.

— Да уж. Спасибо. Странно, что она не написала мне о вас. Но она так изменилась с тех пор, как малютка Сьюзен погибла. Она даже не дала мне своего нового адреса, и я не знала, куда они переехали. Это все Дэвид с нею сделал, уж я вам ручаюсь, — ее голос в конце фразы стал резким и жестким.

Китти стиснула руки на коленях. Дебора Каннингем, сама того не зная, подтвердила слова тети Мэг. А ведь имени Сьюзен при ней еще никто не упоминал.

— Вы уверены, что вам никто не говорил обо мне? Понимаете, я и представить себе не могла, что меня, оказывается… удочерили. Мне так хотелось узнать у вас побольше об этой истории.

— Теперь вы сами видите, что я вряд ли помогу вам. Но, вероятно, где-нибудь вам смогут подсказать, кто были вашими настоящими родителями? — осторожно предположила Дебора.

— Мы не уверены… мы не до конца уверены, что это было законно, — деликатно пояснил Пол.

— Понятно. Что ж, меня это нисколько не удивляет. Дэвида бы ничто не остановило. — Дебора печально покачала головой, но неожиданно охнула, провела рукой по лбу и оживленно затараторила: — Дебора, Дебора, ты стареешь. Совсем забыла! А ведь вы бы так и ушли, если бы мне сейчас не пришло это в голову! Ох, нужно принести чемодан.

— Чемодан? — эхом повторила Китти.

— Да. Глория послала его мне из Ньюкасла и очень просила сохранить. Ну, я и поставила его в дальнюю комнату и совсем забыла о нем. Раз она умерла, значит, теперь он ваш. Но вам, молодой человек, придется повозиться: он закрыт и у меня нет ключей.

Китти почувствовала, как ее охватывает нервная дрожь.

— Кажется, у меня есть, — хрипло прошептала она. Пол резко обернулся к ней, ожидая объяснений, и Китти, оправдываясь, бессильно пожала плечами. — Я нашла связку ключей, когда разбирала мамины вещи. Они ни к чему не подходили, и на всякий случай я взяла их с собой.

— Глория была очень аккуратной. Она не стала бы выбрасывать нужные вещи, — бестолково вставила Дебора, не уловив напряженных лиц собеседников. — Помогите мне. Он там, наверху.

Через несколько минут Пол в сопровождении чопорной Деборы Каннингем спустился вниз с запыленным, старым чемоданом в руках. Китти поспешно протерла его, суетясь, повернула маленький ключик в замочке. Запор поддался без груда. На долю секунды она застыла в нерешительности, боясь увидеть его содержимое, но любопытство взяло верх, и Китти неуверенно приоткрыла крышку.

Сначала им бросилась в глаза маленькая черная книжечка. На обложке золочеными буквами было аккуратно вытеснено «Дневник». Китти сразу узнала эту тетрадку. Судорожно вздохнув, она попыталась справиться с овладевшим ее волнением, но ноги не слушались ее, и Китти тяжело опустилась в стоявшее рядом кресло. Точно такую же она нашла после смерти мамы и теперь та, аккуратно упакованная, лежала сейчас в доме Пола.

Дебора, увидев блокнот, грустно заметила:

— Глория любила вести дневник. Может быть, вы найдете там то, что вам нужно. Я не буду мешать и оставлю вас вдвоем.

Китти даже не обернулась вслед уходящей женщины. Ее внимание полностью занимало содержание блокнота. Глория оставила еще небольшой коричневый сверток, но он поначалу совершенно не заинтересовал девушку. Она торопливо листала пожелтевшие странички, и перед ней ясно вставали дни, месяцы, годы трудной жизни близкого ей человека. В конце дневника она прочитала:

…назвали ее Сьюзен, но Дэвид сказал, что это слишком опасно. Вот почему мы собрали вещи и собираемся переехать на юг. Никто не должен знать наш новый адрес, потому что он использовал незаконное агентство по усыновлению. Мне это не понравилось, но Дэвид говорит, что иначе нельзя. А мне так хотелось иметь малютку! Он попросил меня сжечь все вещи девочки, но я не смогла. Они такие восхитительные! Я решила отослать их Деборе, Дэвиду об этом ничего не скажу. Он так устал за последнее время. Молю Бога, чтобы малышка принесла нам счастье. Я назвала ее Китти из-за инициалов на ее белье. Плохо, что ее мать теперь не сможет заботиться о ней, но я сделаю все возможное, и Китти не будет ни в чем нуждаться…

Когда Китти снова посмотрела на Пола, взгляд ее трудно было описать: в нем скрывались страх и беспомощность, ярость и злоба, нежность и нерешительность поверить в реальность происходящих событий. Но Пол, не поворачиваясь к ней, развязал бечевку и аккуратно распаковал пакет, обернутый грубой бумагой. В каком-то оцепенении оба молча рассматривали пожелтевшие детские пеленки, украшенные причудливой монограммой.

— Боже, — простонала Китти. — Это… это белье Кэролайн?

Пол нервно закашлялся, а потом, прочистив горло, глухо ответил:

— Я думаю… нужно показать их Луизе.

Нет, пронеслось в голове у Китти. Ей вдруг показалось, что она смотрит жестокий кинофильм и с трудом узнает героев. Все было чужое: имена, персонажи, даже звуки, раздававшиеся в комнате звучали неестественно и натянуто.

— Значит, я — Кэролайн, — произнес незнакомый голос.

— Похоже, что так, — прозвучал сдержанный ответ. — С тобой все в порядке?

Она резко захлопнула дневник и положила его сверху на стопку белья.

— Теперь хотя бы я знаю все наверняка, и у меня не осталось никаких сомнений.

Китти захлопнула чемоданчик и поднялась с кресла. Все это время Пол неотрывно следил за ней с нарастающей тревогой.

— Китти…

— Кэролайн! Меня зовут Кэролайн! Китти больше не существует. Ее никогда не было. Пустой, лживый образ. Это только инициалы. Только заглавная буква, — чувствуя, что теряет самоконтроль, девушка говорила на повышенных тонах.

— Нам больше нечего здесь делать. Пошли. Не нужно так расстраиваться, — мягко проговорил он.