Мистика какая-то.

— Дашка перепутала рюкзаки. Хотела покормить меня, Мишень заботливая.

Алекс выхватил, сразу кусок откусил и начал жевать.

В странных отношениях парочки я устал уже смысл находить. Они или прибьют друг друга, или сойдутся, но вряд ли в покое оставят.

Хорошо, что меня некому напрягать.

Вместе с тетрадью достал и вырванный лист.

— А это тоже для тебя?

Упс, громче выдал, чем надо.

У Горгоны дым повалил из ноздрей, скоро набросится.

— А что там?

Кир с Марком склонили головы над листком.

Заржали так, что лбами стукнулись.

— Тише вы, дайте рассмотреть.

— Ага, любуйся. Там подписано кому, если что.

На мой листок Алекс не претендовал. Почти плакал. Пытался как мог, сдерживать хохот.

Присмотрелся к странным рисуночкам внимательнее.

Птица какая-то на дырявом троне, со съехавшей короной на бок. Тут же и пояснение:

«Марк — лягушачий царь в царстве Придурков».

Дальше веселее. Лягушки у ног губастые.

«Вот и водись в своем болоте. Плевать на тебя Ангелина хотела».

На этом культурные слова кончились.

Из пожеланий смысл в общем: не все тебе мажор выделываться, обломаешь клюв, если будешь к Ангелочку цепляться. Бойся нас, нахал парнеподобный!

Почерк разный видел, но суть-то веяла от одной.

И в конце надпись как подтверждение:

«Это тебе ответка от Ангелины!»

— Нет, я не могу больше, — тыкая пальцем в мой трон на листке, громко заржал Кир.

— Скоро уже традиция появится, — гневно вызверилась Горгона, — Каждую неделю срываете мне лекцию. Назовите нам уважительную причину для смеха или покиньте аудиторию. Мы все ждем!

Сказать ей, что ваша дочурка мне записочки с пожеланиями пишет на весь пятый курс студентов, станет тогда уважительным? Доказательство даже есть.

Ну Ангелок, чтоб тебя за косу.

И настучать еще не успела, а уже подставила.

— Ну че? Идем на выход. Двояки потом отработаем, — дернул свою команду для срыва лекций.

Друзья еле выползли, на ходу продолжая смеяться.

— Кто там про котят и цветочки болтал? И что я вредной тихоне не нужен?

Мне не особо-то было смешно.

— Так сбой произошел, аха-ха. Ошибся я, подумаешь, — замахал руками Кир.

— В чем, в цветочках или котятах? — потребовал уточнения.

— В том, что ты не нужен тихоне. Влюбилась она в тебя! — поздравил Кир.

— Нет, Горгона больше, — но и Алекс не сдавал свою версию.

Жил себе, жил. И на тебе. Половины лекции не прошло, как столько кандидаток приплели.

— С преподом вообще отстаньте, идиоты, — даже стукнуть захотелось, — Она мне в матери годится. А вот Ангелок, не такая уж и тихоня. Додумалась же обозвать меня лягушачьим царем в царстве придурков. И плевалась зачем-то…


— Подкатывала так, стопудово, — не переставал прикалываться Кир.

Понятно теперь, почему скромняжки у меня в черном списке?

Муть одна в голове!

Эрика подошла в клубе и сказала прямо, мол, ночью свободна, давай к тебе или ко мне. А тут думай, расшифровывай, отчего я коршун перекошенный? Где у меня клюв, блин, спрашивается? Потрогал нос, нормальный, пусть не врут.

— Что делать будешь с любовной записочкой? — Алекс назвал ответку совсем по-другому.

— Заставлю объяснить одну вредину, что все это значит. Фиг ей такое забуду.

Откладывать не стали.

На перемене поднялись на этаж зверолюбов, так мы называем ветеринаров шизанутых. Аудитория по расписанию для группы троицы встретила пустотой. Выловили ботана в коридоре и выяснили, что третий курс отпустили домой раньше.

Впереди выходные. Полный облом.

Мой гнев бурлил и рвался наружу.

— Ты же к Горгоне еще сегодня на отработку поедешь, — напомнил Кир, что месть успею вылить.

— Ну да, так меня она там и ждет. При преподе разборки устраивать не стану, и дома плюющейся вредины может не быть.

Бережно сложил свое послание в рюкзак. Доберусь до тебя, Ангелок, узнаешь, как на коршунов плеваться.

Глава 4

Марк

Возле дома Горгоны задрал голову на второй этаж, прикинул, где окно спальни вредного Ангелочка. Так и знал, свет не горит. Смылась, зараза.

В других окнах тоже свет потушен, дом небольшой, но много маленьких комнатушек. В свои прошлые три приезда на дополнительную подготовку успел заметить, что здесь много народа живет, кроме Ангелины: родители, бабушка с дедушкой. И еще странный чел на чердаке сидит и в мою сторону повернул подзорную трубу.

Помахал ему: «Привет!»

Труба отвернулась.

А ну и правильно. Поболтали и хватит.

Нажал на дверной звонок. И приготовился к строгому голосу препода, следовать в кабинет.

— Ой-й, ты уже приехал?

Вместо строгого, робким колокольчиком пролепетала никакая не препод, а дочка, открыв мне дверь.

Вот так сюрприииз. Главное, такой зверски приятный. Охо-хо.

— Мог задержаться, клювом застрял в канаве, пока лягушек ловил. Но как видишь, цел, оплеван и готов к встрече с Горг, тьфу ты, с Верой Андреевной.

Понимание, что препод может нас слышать, сдерживало от мгновенной расправы. Могу не успеть.

Ангелочка сдуло в конец просторной прихожей-гостиной.

— Мама через минутку приедет. Подожди сидя на то-ом стуле.

Показала под дверью пристраиваться.

Прислушался. В доме тихо, похоже, никого, кроме чердачного чела и Ангелочка.

— Не-ет, мне неудобно там, — еще б на подстилке ждать предложила, — Вот здесь другое дело. Как раз и разобраться не мешает.

Пристроился на диванчике рядом с вспыхнувшей девочкой.

— Делай, что хочешь, мы тебя не боимся.

Под «мы» понял троицу.

— Понятное дело. Это ведь я бояться должен. Чувствуешь, как диван задрожал? — она глянула вниз на сиденье, — Да-да, весь трясусь от страха. Скоро рухнем вместе.

Ангелок нахмурила брови домиком, отодвигаясь подальше.

Грубо наехать на вредину хотел. Собирался даже наорать. И все же, что-то мешало. Застенчиво сложенные ладошки на коленях. А может, умильное личико с распахнутыми небесно-голубыми глазами. Белокурые волосы она собрала в хвост, который вилял туда-сюда. Часто моргала, взмахивая ресницами, и нервно закусывала губы, приковывая лишнее внимание.

Все, считаю лишним. Навязчивая картинка переодевания Ангелочка тут же всплывает и бесит. Сам не пойму почему, но раздражаюсь сильнее.

— Жду объяснений, Ангелина! — отдернул себя от рассматриваний и достал чудесное послание.

Еще немного и клюв мой расплавится от обманчивой милоты.

— И что здесь тебе не понятно? — не глядя прошелестела Ангелок.

Вот! Вот! Косит под тихоню, а язвит как вредная стерва.

— Хотя бы почему я птица?

Ну вообще-то считаю себя как минимум львом. А что? Я такой.

— Не просто птица, а Коршун, — супер, отличное объяснение, — Хочешь, на гиену изменю? — вот и показала коготки тихоня. Добрая художница попалась.

— Давай, только вначале и ты станешь лягушкой. Маловато для меня приготовила. Еще одной синеглазой не хватает у левой лапы.

Там у правой три сидели, а у второй лапы, только две. Мы с друзьями потом над этим долго ржали.

— Марк, что ты хочешь от меня еще услышать? Что я жалею?

Ладно, дам шанс.

— Извинения смогу принять, если будешь убедительной. Постарайся хорошенько, вдруг получится. Ну-ну?

Закинул ногу на ногу и приготовился слушать.

Ангелина хмыкнула, стремительно подскакивая с дивана. Достала из кармана брюк свисток и свистнула три раза. Почувствовал себя в дурдоме, и сам подпрыгивая от неожиданности. Видимо, так стресс снимает, точно чокнутая.

— Не буду! Там все правда. И я не жалею, что написала.

Свисток ее взбодрил.

Раскаянье и рядом не валялось, злилась тихоня, пуская синеглазые молнии. Бесилась и краснела. Наводила на подозрительную версию.

— Понял-понял, — прислонил к груди послание дурацкое, — Ты просто влюбилась в меня. Так и скажи. Тогда тоже прощу так и быть.

— Я? Как?

— Как-как, сохнешь по мне, специально в универе выслеживаешь. Сейчас маму попросила, дать со мной время провести. Запиской пыталась зацепить.

— И зачем бы я там обзывалась? — посмотрела, как на полоумного.

Хм. В этом месте не все сходилось. Но кто как умеет.

Опять же, тихони мутные. Для них любые методы хороши.

— Я что, доказывать еще должен? — начал выходить из себя. — Самой пора понять и не надеяться. В моем вкусе другие девушки. И хватит в свисток дуть!!!

Она снова дважды оглушила. Надо же, как расстроилась.

— Мне нечего понимать, Марк. И доказать тоже не сможешь. Входные двери и то больше нравятся, чем ты.

Глянул на простенькую дверь, потом на себя. Нарывается зараза. Коршуна до деревяшки опустила.

Давал ей шанс самой признать? Давал.

Время ответки наступило.

— Нет уж, теперь я точно докажу, — не хотел, а сделаю, — Сейчас сама убедишься. Сядь только рядом для эксперимента. Ну если не боишься, разумеется. Ха-ха.

— Ни капельки не боюсь, — присела на краешке храбрая тихоня, вертя головой в поисках непонятно чего.

Я тоже огляделся — никого.

Эксперименту ничто не мешает.

— Ты… ты вообще…

Скорей утопил обрывок наезда губами, накрывая поцелуем Ангелочку рот. Напал, как тот коршун на мышь. И прижимая ее к себе, таранил поцелуем. Вначале резко, стараясь доказать, проучить, и сам не заметил, как увлекся, когда Ангелок расслабилась в моих руках. От мысли, что ей нравится, трещала ширинка. Голодный хищный Меч просил себе тихоню.