Эта комната не была похожа на спальню содержанки, скорее на жилище бедной вдовы, для которой высшей ценностью жизни был ее ребенок. На прикроватном столике лежала книга, раскрытыми страницами вниз. Я взглянула, что она читает, приняв книгу за Библию или сентиментальный роман. Однако книга оказалась французским романом под названием: «Любовные похождения Лизи». Я быстро взяла из кроватки кольцо и вынесла мисс Лемон.

Она предложила чаю, но мне не терпелось спуститься к себе. Я была совершенно озадачена. Кто же на самом деле миссис Кларк, которая утверждала, что не понимает французского, и что делает в таком случае французский роман в ее спальне? Его явно кто-то читал. Внезапно все начало становиться на свои места. Теперь уже не казалось невероятным, что она могла быть любовницей лорда Алджернона. Я пожалела, что вошла в эту спальню. Что Алджернон помогает Шарки сбывать краденые вещи, я знала, но думать о том, что он мог воспользоваться нуждой бедной вдовы, было намного тяжелее.

Может быть, это Алджернон читал любовный французский роман? Миссис Кларк ясно сказала, что не знает французского языка. Я не видела причины, которая заставляла бы ее скрывать это ценное умение. Да, книгу читает Алджернон, возможно, читает ее вслух. Ночью он пробирается к ней украдкой, когда все спят. Вот почему он порекомендовал мисс Лемон — ему нужна была женщина, которая не будет возражать против этой незаконной связи. Какой позор! И все эти гадости совершаются под крышей моего дома! Я, конечно, не могу навязать всему миру свое понимание морали, но объявить войну аморальному поведению в моих силах.

С каждой минутой становилось все яснее, что дом нужно продать. Лондон потерял для меня всю свою былую привлекательность. Поеду жить в Бат, только бы не оставаться в этом городе, где все выдают себя не за тех, кем являются на самом деле. Нет, Лондон для меня слишком лицемерен.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Днем Муллард повез мисс Теккерей и меня в контору агента по продаже недвижимости. Агент, некий мистер Симков, имел волосы цвета имбиря, глаза цвета корицы, горчичные зубы и при дыхании из его рта исходил запах чеснока. Этот обильно сдобренный специями человек с такой радостью воспринял предложение о посредничестве, что тут же отправился с нами на Дикую улицу. В течение следующего часа в адрес дома звучали самые нелестные эпитеты. Расположение его было определено как «трудное», территория, окружавшая здание — как «неоптимальный вариант», детали сделки были названы «далекими от идеала», а доходность «едва ли достаточной, чтобы вызвать интерес».

Он так хулил дом, что я сказала:

— Из ваших слов, мистер Симков, я заключаю, что дом вы хотите купить сам. От посредника по продаже я ожидала, что он сосредоточится на достоинствах и именно их выгодно покажет потенциальному покупателю.

Он вскоре изменил тон и нашел, что кирпич еще держится крепко, труба не носит следов разрушения.

— Если квартиры получше изолировать, то доход может повыситься. Но придется потратиться на отделку полов, изменение планировки стен и дверей и так далее.

— Но какую цену вы могли бы предложить за дом в таком виде, какой он имеет? — спросила я. Этот великий секрет мы тщетно пытались выудить у него с начала осмотра, но он стоял насмерть.

— Могу сказать, за какую цену был продан дом на углу три года тому назад, — увиливал он. — Три тысячи пятьсот фунтов. Но обратите внимание, тот дом был разделен на более удобные квартиры.

— Он не такой большой, как мой дом, и выглядит гораздо хуже, — отметила я.

— Согласен, но ваш покупатель не будет жить в нем сам. У обитателей этого района нет средств на покупку домов, иначе они бы жили в другом месте. В этом районе основная масса — мелкие воришки и проститутки. Иногда попадаются бедные швеи и конторские служащие.

Шарки, Рини, миссис Кларк и мистер Батлер. Описание его было настолько точным, я не могла его оспорить.

Из моих жильцов в его схему не вписывались только профессор Вивальди и Алджернон.

— Мне предлагали пять тысяч, — сказала я, вспомнив оценку Алджернона.

— Что-то около этого, — ответил мистер Симков неуверенно. — Давайте попробуем попросить пять тысяч и посмотрим, что получится. Никогда не поздно снизить цену, если найдется покупатель.

Это звучало не очень оптимистично, но я согласилась.

Контракт появился так быстро, что я даже не успела заметить, когда он извлек его из кармана. Когда сделка была заключена, перед домом водрузили табличку «Продается», которую едва удалось вбить молотком в твердую землю. К вечеру местные хулиганы уже выдернули ее и отбросили подальше от дома. Муллард нашел ее и снова вбил в землю. И снова ее вырвали, не прошло и часа. Наконец, мы выставили дощечку в окно гостиной изнутри, надеясь, что сливки местного общества не станут бить окно, чтобы извлечь ее, хотя и этот вариант не был исключен.

Мистер Симков предложил оповестить жильцов через доску объявлений о намерении продать дом, чтобы они начали присматривать себе другие квартиры. Казалось, у него не возникало сомнений, что если найдется дурак, который купит дом, то он сразу либо повысит квартплату, либо сделает меньшие квартиры.

Объявление я повесила и оно вызвало огромное оживление и взволнованное обсуждение. Батлер пришел первым, и тут же прояснилось его таинственное уклонение в то утро от обязанности охранять миссис Кларк от грубых зубоскалов: его посылали по делу в Камден-Таун. Он вернулся в четыре часа. Первое, что он спросил, было:

— А миссис Кларк знает об этом? Не представляю, что она будет делать, бедняжка.

— Агент полагает, что тот, кто купит дом, продолжит сдачу квартир, мистер Батлер, — успокоила я его.

— Да, но заломит цену, которая окажется нам не по карману. Побегу к мадемуазель Лемон и сообщу миссис Кларк.

Вернувшись после работы, миссис Кларк и Батлер пришли в гостиную, чтобы выяснить массу вопросов, на которые я не могла дать ответа. Я не могла обещать, что квартплата не будет изменена, у меня еще не было предложений о покупке.

— Клянусь Богом, миссис Кларк, если случится худшее, у нас есть запасной вариант — мы можем поселиться в одной квартире. Хм-хм. Я имею в виду — пожениться, — добавил он, заметив, что она проявляет интерес к его предложению.

— Не знаю, как отнесется к этому Джимми, — сказала она.

— Парню нужен отец, если хотите знать мое мнение, — сказал Батлер, хоть и шутливым тоном.

Меня удивило, что она не отвергла вариант с замужеством сразу же — вероятно, у нее не было надежды на предложение Алджернона. Они побежали наверх вместе, оживленно болтая.

— Назревает свадьба, — заметила мисс Теккерей.

Я не передала ей наш разговор с Рини об Алджерноне и миссис Кларк, но бросила несколько колких замечаний в адрес Алджи. Она не обратила внимания, очевидно приписав мои укусы временной размолвке.

Шарки вернулся почти вслед за миссис Кларк. Он, должно быть, прочитал объявление, но не прошел в гостиную.

Затем пришел профессор Вивальди. Он остановился у двери в салон и печально сказал:

— Вы продаете дом, мисс Ирвинг. Очень жаль. Старому холостяку вроде меня не трудно найти комнату, но меня беспокоит миссис Кларк. Она не говорила случайно, куда переедет?

— Ничего еще не решено, профессор. Мы только сегодня дали объявление.

— Бедная девочка, — ответил он, сокрушенно качая седой головой. Он открыл коричневый портфель, который носил с собой, и показал коробку с оловянными солдатиками. — Это Джимми на день рождения, — сказал он.

— Но день рождения Джимми не раньше, чем через три месяца, профессор, — возразила мисс Теккерей.

— Разве? Мне казалось, что она упомянула на днях о его дне рождения; это было, когда мы разбирали мебель! Виноват, я ничего не понимаю в детях. У меня никогда не было сына, — сказал он. — Все равно солдатиков я ему отдам. Мне посчастливилось найти такой набор, где они одеты в точно такую же форму, какую носил ее муж. Это будет хорошая память для Джимми, когда он подрастет.

Удивительно, как небезразлична становится жизнь тех, с кем живешь под одной крышей. Внезапно подумалось, что профессор, вероятно, подслушал, когда миссис Кларк упомянула в разговоре со мной, что Джимми исполняется девять месяцев и она собирается отметить этот день. С профессором Вивальди она об этом не говорила. Такой повышенный интерес с его стороны подтверждал казавшуюся неправдоподобной сплетню Рини, что профессор питает нежные чувства к миссис Кларк. Мне, однако, казалось, что в действительности его интересует ребенок. Он так патетически произнес, что у него никогда не было сына.

— Если миссис Кларк не найдет другую квартиру, дайте мне пожалуйста знать, — сказал он. — Я поговорю со знакомыми, может быть смогу ей подыскать что-нибудь подходящее. Бедняжка.

Засунув коробку с солдатиками назад в портфель, он пошел наверх.

— Он так одинок, — задумчиво сказала мисс Теккерей.

— Ему нужна жена, мисс Теккерей. Не хотите ли подать заявление на вакантное место?

Мисс Теккерей всегда легко выходит из себя от подобных шуточек.

— Тогда уж я лучше подам заявление на камеру в тюрьме. Брайдуэл, пожалуй, подойдет, — парировала она. — Выйти замуж за бедняка — все равно, что попасть в тюрьму. Благодарю вас, моя дорогая, но я сама позабочусь о себе. Вот если бы он был лордом, тогда другое дело.

Я притворилась, что не поняла намека на Алджернона. В тот вечер он вернулся позже всех, не зашел в гостиную, только немного помедлил у лестницы.

Мэри Фриман зажарила к обеду прекрасного цыпленка, а ее мать снабдила нас хлебом и другими вкусными печеными лакомствами. В тот день она прислала яблочный пирог. Со дня отъезда из Рэдстока мы еще так вкусно не обедали.