— Пожалуйста, Брэд. Помоги мне, — выдыхаю я.

— Молишься мертвым? От этого все становится еще совершеннее, — он ведет нож по моему лицу, — этот рот, он умер из-за него, — край скользит по луку Купидона. — Все из-за этого, что он не мог передать его правильно. Хотел что-нибудь, чтобы открыть свои горизонты. Я дал ему это, — Нико смеется злым, глубоким смехом, который может принадлежать лишь самому дьяволу. — Отправил его прямо за горизонт в следующий мир.

— Просто убей меня, — говорю я, ощущая привкус металла на языке.

— Ты этого не хочешь.

Так и есть, но альтернатива намного хуже.

— Лучше я позволю изуродовать себя и убить, чем изнасиловать.

Это явно не тот ответ, который искал Нико. Его губы кривятся, обнажая зубы. Он берет нож и с силой проводит им по центру моего комбинезона, разрывая ткань.

Возможно, он решит убить меня позже. А сперва надругается над душой.

Мне плевать, что у него в руке нож. Я сопротивляюсь. Поднимая вверх колени и толкая его. Он все еще крепко удерживает меня, ведь его тело в два раза тяжелее моего. Никакое количество адреналина не поможет мне победить, но я не сдамся. Он цепляется за мою одежду, срывая ее, когда я слышу, как открывается передняя дверь, затем раздаются тяжелые шаги и громкий вопль Адама, мужчины, готового отомстить, когда он заходит внутрь.

Тело Нико отлетает от меня, и Адам быстро оказывается на нем. Его кулаки летят в лицо Нико. Я пячусь назад, сжимая одежду, оставшуюся на мне. Подползаю к столу и хватаю телефон, набирая 911.

Слышу, как оператор отвечает:

— Девять один один. Что у вас случилось?

Адам бьет Нико в лицо. Его нос наполняется кровью, когда наполненные яростью кулаки Адама сталкиваются с его щекой, носом и челюстью.

Я совсем забыла о ноже и когда вспоминаю, пребываю в таком шоке, что не могу произнести ни слова. А Нико хватает его. Не могу ответить оператору, потому что пытаюсь найти свой голос, и когда нахожу, все, что могу сказать:

— Нож.

— Девять один один. Что у вас случилось?

Слишком поздно. Рука Нико поднимается, вонзая нож глубоко в живот Адама.

— Нет! — кричу я.

— У нас есть ваш адрес и мы высылаем к вам экипаж. Вы все ещё там?

Нико избит и весь в крови, но может двигаться. Он отталкивает Адама и уходит.

Адам смотрит вниз на нож, торчащий из него. И падает на пол. Я бегу к нему, мне больше нет дела до моей благопристойности. Все, что я хочу сделать, это прикоснуться к нему.

Он жив.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

В него только что всадили нож, а он спрашивает, в порядки ли я.

Мои руки над его телом. Нож там, и я хочу вытащить его.

— Что я могу сделать? Я не знаю, что делать.

— Просто останься со мной — он берет мою руку. — Не уходи от меня.

— Ни за что. Никогда. Я люблю тебя, — целую его рот, а затем щеки, лоб, шею, все его лицо. — С тобой все будет хорошо, — говорю я, хотя не знаю, правда ли это.

Я снова молюсь. На этот раз, каждому человеку и каждому святому, каждой звезде и каждому небесному существу.

Пожалуйста, не дайте ему умереть.


Глава 27

Полиция приезжает через три минуты. Сразу же за ней прибывает машина скорой. Когда подвозят каталку, меня практически трясет при мысли о том, что сейчас Адама положат на нее. Парамедики отодвигают меня в сторону, потому что им нужно работать.

Когда они видят кровь на диване и мою порванную одежду, они вызывают вторую машину.

Сидя в задней части скорой помощи, я слышу, как они говорят мне, что у меня сотрясение мозга, и что я должна поехать в больницу для обследования. Я отказываюсь. Не без Адама. Не раньше, чем я вижу, как его вывозят с кислородной маской на лице, и тогда я, наконец, сажусь и позволяю им увезти меня.

Он жив.

Машина скорой, в которой находится он, прибывает в больницу раньше моей, и его спешно увозят внутрь. Мой случай не такой срочный, так что меня провозят через приемное отделение и к кровати в углу. У меня с собой нет телефона, так что я прошу дать мне позвонить.

И звоню своим родителям. Мама начинает паниковать и, вероятно, будет причитать всю дорогу сюда. Папа, скорее всего, будет молчать, предпочитая нервничать молча, все держа в себе.

По громкой связи объявляют красный код[8]. И знаю, ужасно, что я думаю так, но я надеюсь, что это умирает кто-то другой. Я не могу потерять Адама. Не сейчас. Не в ближайшие шестьдесят лет.

Когда офицер подходит, чтобы опросить меня, первое, что выходит из моего рта:

— Как Адам?

У него нет для меня никаких ответов. Ему нужны детали сегодняшней ночи. Так что я рассказываю их. Каждый ужасный момент. Сцена, продолжительностью пятнадцать минут растягивается больше, чем на сорок пять. И, у меня такое чувство, что я прожила все те мгновения раза три.

Мои родители приезжают как раз тогда, когда медсестра забирает меня для прохождения тестов. Я заверяю их, что со мной все нормально, и потом меня увозят. Уверена, мое МРТ покажет ненормальную активность, так как мозг не может перестать думать со скоростью миллион миль в минуту.

Уже прошло достаточно времени. К этой минуте он уже должен был вернуться из операционной.

— С тобой все в порядке? — мама хватает меня за руку, когда я снова оказываюсь в приемном отделении, цепляясь за меня, словно я могу исчезнуть. — Нам сообщили лишь детали. Он... он...

— Нет, мам, — успокаиваю я ее. — Не произошло ничего ужасного. Адам подоспел вовремя. И мне необходимо знать, где он.

К моей кровати подходит папа.

— Мы уже спрашивали, дорогая. Они ничего нам не скажут.

— Я звонила его маме. Вероятно, она уже здесь, — добавляет мама.

— А как насчёт Нико? Он где-то на улице. Он может...

Я замолкаю, когда папа похлопывает меня по плечу, заставляя меня замолчать.

— По всей больнице расставлены полицейские, ожидающие, когда Адам появится из операционной. Здесь вы в безопасности.

Я поднимаю руку к голове и внезапно ощущаю головокружение, комната качается из стороны в сторону. Закрываю глаза, чтобы заставить это ощущение уйти, но от этого меня лишь начинает мутить. Должно быть, мама замечает, что что-то не так, потому что незамедлительно оказывается рядом, кладя руку мне на спину, и удерживает передо мной круглое розовое корыто. А папа придерживает мои волосы, пока я опустошаю желудок.

— Это один из признаков сотрясения, — говорит врач.

Красивая женщина с вьющимися каштановыми волосами и большими глазами. Под расстегнутым халатом на ней футболка из сказки «Красавица и Чудовище». На бейдже имя доктор Грей Дитто.

— Вы педиатр? — спрашиваю я, когда она заходит.

Мои родители все еще рядом, помогают мне принять вертикальное положение.

Доктор Дитто смотрит на свою футболку и смеется.

— Нет. Просто мечтательница. На прошлой неделе мы с детьми ходили на мультик Дисней, и я все еще не готова расстаться с магией.

Обычно я привыкла верить в волшебство, но по какой-то причине не могу избавиться от ужасного чувства. И меня снова тошнит.

— Мы госпитализируем вас. Ваши анализы чисты. Нет кровоизлияний в мозг, но на основании ваших симптомов, — она указывает на меня, ее ручка зависает над розовым корытом, — у вас сотрясение второй степени. Мы оставим вас на ночь для наблюдения.

— Со мной все нормально, — отвечаю я. — Просто хочу домой.

Она наклоняется и включает флуоресцентные лампы над кроватью. И голова взрывается от боли - жгучий, мучительный кулак отбивает ритм прямо у меня в мозгу. Я невольно зажмуриваюсь. Отворачиваюсь от света, утыкаясь в мамино плечо.

Доктор Дитто убирает свет.

— Да, вы определенно останетесь на ночь.

Открываю глаза и смотрю на нее. На ее лице улыбка, и она что-то записывает в белый блокнот.

— Пока эти симптомы не исчезнут, вы никуда не пойдете. Мы дадим вам лекарства от тошноты, а также ибупрофен от боли, — говорит она, когда она начинает выходить за дверь.

— Доктор, — зову я. — У вас есть информация об офицере, который поступил со мной?

Она качает головой.

— Уверена, доктора делают все, что могут.

Стоит ей выйти из палаты, моя голова начинает пульсировать.

Мои родители остаются со мной, когда медсестра приходит с новой кроватью. Я заползаю на нее и позволяю ей провезти меня через приемное отделение, по длинному коридору, вверх на лифте, в другой коридор с постом медсестер и в палату. Она двухместная, но вторая кровать пуста.

Приходит другая медсестра, и представляется. На ней темно-бордовый халат, и у нее передвижная тележка с ноутбуком. Она сканирует мой больничный браслет, а затем протягивает мне маленькую белую чашку и еще одну таблетку, которую вытащила из пакета.

Солнце проглядывает сквозь жалюзи. Мои родители выглядят так, словно отлично покутили, учитывая тёмные круги у них под глазами, потекшую тушь у мамы и бледное лицо папы.

— Идите домой и отдохните.

— Нет, — мама непреклонна. — Мы останемся, пока они не скажут, что ты можешь вернуться домой.

Я вздыхаю.

— Я действительно устала, и если вы будете здесь, я не засну. Док сказала, что мне нужно отдохнуть, — частично это правда. Мое тело истощено, но то, что они здесь, не помешает мне уснуть.— Идите, — настаиваю я. — Возвращайтесь днем. Вам нужно быть отдохнувшими, если собираетесь заботиться обо мне, когда я вернусь домой. Я ожидаю от вас обоих круглосуточного ухода, включающего завтрак в постель, — посылаю им дьявольскую улыбку. Зная своих родителей, у папы к обеду будет готова масса вкусностей, а мама свяжет плед с изображением котенка.