Его губы начали изображать улыбку, но опустились. Он боялся позволить себе насладиться моментом. Его тело было направлено в сторону корзины. Он схватил оранжевый мяч, и, согнув колени, бросил его прямо в корзину.

Поднял палец в воздух.

— Один.

Я не рассмеялась, потому что вдруг ощутила решительность. Это был мой мяч, и я не собирался позволять ему отнять его у меня. Я повела мяч в сторону, и он был прямо позади меня с распростертыми объятиями, готовый отнять его. За неделю до этого он научил меня, как обходить противника спиной, и именно это я и сделала. Затем я сделала шаг в одном направлении и быстро повернулась в сторону, делая второй шаг в другом направлении. Это был идеальный обманный ход, позволивший мне провести мяч для броска из-под кольца.

Я подняла палец вверх, практически задевая его нос.

— Вот это один.

Его ухмылка стала ещё шире.

— Кто научил тебя так играть?

Я бросила ему мяч.

— Тренер спросил, не хочу ли я присоединиться к команде.

— Ты шутишь, — он ударил мячом об пол между ног и поймал его позади себя. — Ты собираешься туда в выпускном классе?

Я потянулась, чтобы украсть мяч, но потерпела неудачу.

— Конечно, нет. Я лучше буду танцевать.

— Вот это моя девочка, — сказал он.

Он отбросил мяч от меня, направляясь к корзине. Мы оба подбежали к нему. Он добрался до него первым, но я быстро оказалась позади. Мои глаза были сосредоточены на мяче, и я сделала все, что могла, чтобы заполучить его. Он попытался бросить мяч. Но промахнулся. Попробовал снова, но я выбила его из его рук.

Он хмыкнул. Игра началась.

В течение часа мы вели нескончаемую битву. Я заставила его обороняться и играла сильнее, чем все месяцы до этого. Несколько раз он уходил от меня, но мне нужно было поговорить.

У меня был удивительный парень, но я не могла перестать думать об Адаме. Все начиналось очень медленно. Я лежала в постели и думала о чем-то смешном, что он сказал или обнаруживала, что случайно упоминаю его в разговоре. Но в последнее время я больше хотела быть с ним, чем с Брэдом, и эта мысль пугала меня. У меня был отличный парень. У Адама был отличный друг. Я не хотела терять Брэда. Но я хотела быть рядом с Адамом.

Итак, я собралась. И начала атаковать, используя все, чему он научил меня, и раз за разом попадала в кольцо, пока мне не стало трудно дышать.

И в итоге выиграла игру.

Его руки лежали на коленях, голова наклонена вниз. Подняв глаза, он понял, что все кончено.

— О чем ты хочешь поговорить?

Я открыла рот. У меня появилась возможность поговорить о том, какое влечение мы ощущали, о том, как в течение нескольких месяцев мы боролись с ним, и, самое главное, что я не могла притворяться, будто этого не существует.

Но у меня не было шанса произнести эти слова.

Машина скорой кружила по улицам, спеша по направлению к парку.


Адам не остался, чтобы ответить на мои вопросы. Он побежал, потому что уже знал ответ.


Глава 22

— Вижу, тебе удалось отремонтировать машину.

Папа напугал меня до чертиков.

Я не ожидала, что он окажется в кресле в гостиной, его ноги лежат друг на друге, в руке книга, лампа освещает его тёплым белым светом. Но при виде его, я расслабляюсь. Пребывание дома заставляет меня почувствовать спокойствие и умиротворение.

Я смотрю на брелок с изображением Макконахи в руке.

— Ага. Сегодня получила ее назад.

Предлагая мне сесть, он хлопает по дивану рядом с собой.

Кладя сумку на столик у двери, я снимаю обувь и иду через гостиную к маленькой комнате, где папа любит считать. Здесь стоит его кресло, двухместный диван и большая книжная полка с его любимой классикой.

Сажусь на мягкий диван и указываю на его книгу.

— Что читаешь?

— «Дублинцы», — усмехаясь, отвечает он закрытыми глазами. Даже он понимает, что это безумие, читать Джеймса Джойса столько раз, сколько читал он. Особенно «Дублинцев», которые представляет собой серию коротких рассказов. — Некоторые говорят, что это самая простая работа Джойса. Я же считаю, чем больше читаю ее, тем больше учусь.

— Что за история?

Он поворачивает книгу.

— «Аравия».

— А, история, где парень мастурбирует, думая о сестре своего лучшего друга.

Папа усмехается.

— Ты реалистка. Речь идет о последствиях идеализации. Мальчик боготворит девушку и фантазирует о ней, поэтому, когда она, наконец, заговаривает с ним, он не может связать даже два слова. Но реальность не всегда такова, какой мы ее представляем в собственной голове.

Вырываю нитку, торчащую из диванной подушки.

— Он думает, что она - удивительный человек, когда на самом деле она такая же, как и все остальные.

— Нельзя создать любовь или конфликт там, где их быть не может.

Я слишком сильно тяну за нитку, и появляется маленькая дырочка.

— Дерьмо! Я порвала твою кушетку.

— Зашью утром, — говорит он. Откидывается назад в кресле, скрещивая ноги, пока смотрит на меня.

И сидит в тишине, наблюдая.

— Что?

— Хочешь рассказать мне, что тебя гложет? — он из тех людей, кто способен ждать весь день, пока я не буду готова выговориться. Сидеть в кресле, с любовью смотреть на меня и просто ждать, пока его маленькая девочка, наконец, не будет готова рассказать о том, что происходит в последние несколько недель.

Вздыхаю.

— Что тебе уже известно?

Он посмеивается.

— Почему бы тебе не начать с самого начала?

— Я попала в аварию, — глядя на него, говорю я. Он не кажется удивленным, поэтому я продолжаю: — Моя подруга, эта девушка, Виктория, она была за рулем. Она была под кайфом, так что, как только приехали полицейские, она ушла, оставив все выглядеть так, словно за рулем была я. Но не я вела машину, клянусь.

Папа смотрит на меня.

— Я знаю. Адам мне рассказал.

Сжимаю кулаки. Не его дело рассказывать папе о происшествии. Чувствую, как меняюсь в лице, думая о том, как он действовал за моей спиной и...

— Отец должен знать, в безопасности ли его дочь.

— Он действовал без моего ведома.

Он стучит пальцами по колену.

— И что случилось потом?

Я провожу рукой по волосам и делаю глубокий вдох.

— Меня арестовали, но Адам заключил со мной сделку - общественные работы и испытательный срок. Но вот еще что… Адам знал, что не я была за рулем. На следующий день он получил доказательства. Он в течение нескольких неделю заставил меня чувствовать себя преступницей, — я смотрю на папу, в животе завязывается узел. — Ты все знал.

— У меня были предположения на этот счет.

— Почему ты ничего не сказал?

— Знал, что все под контролем.

Я плюхаюсь на подушки, лежащие на диване.

— Ты знал, что все под контролем Адама.

— Нет, — папа кладёт книгу вниз на столик и наклоняется ко мне, ставя локти на колени. — Я знал, что у тебя все под контролем.

— Почему тогда ничего не сказал?

Он посмеивается

— Давай просто скажем, что мне нравится смотреть, как разворачиваются действия, по одной главе за раз.

Отворачиваюсь от него. Скрещиваю руки на груди и фыркаю.

— Ты сходишь с ума не из-за общественных работ, — говорит он.

Я поднимаю плечо и качаю головой. Я злюсь из-за всего. И из-за ничего. Все кажется таким простым. И банальным. Возможно, проблема во мне.

— Я пустила его на свою кухню, па. Показала ему, что я собой представляю, а он заставил меня чувствовать себя идиоткой.

Папа берет мою руку с моих коленей и держит ее в руках.

— Знаешь, почему мы с твоей матерью заложили дом ради тебя?

— Потому что ты сделаешь что угодно ради своих детей?

— Открою тебе небольшой секрет. Я бы никогда не дал этих денег Эмме.

Я резко поднимаю голову, удивленная его заявлением.

Он шепчет:

— Она слишком зажата.

Я хочу рассмеяться, но я слишком смущена. Его комментарий не лишён смысла. Он отчасти прав. Эмма умеет веселиться, но когда дело доходит до работы или мечтаний, она немного безразличная.

— И Люк, — продолжает он, — он слишком отвлечен. Он, вероятно, изменит свой профилирующий предмет десять раз, прежде чем закончит учебу. И это нормально. Это его выбор.

Он крепче сжимает мою руку.

— Но ты, моя дорогая Лия, всегда была сильной в своих убеждениях и яркой по духу. У тебя есть дар, дар заставлять людей смеяться и петь, а мозги, чтобы вести дела и решать проблемы, о которых другие и не помышляют. Ты с самого детства знала, что хочешь, и никогда не отступалась. Разница между тобой и Эммой заключается в том, что ты знаешь, как жить. Однажды твоя сестра сломается. Она слишком сосредоточена, слишком решительна. Но ты? Ты находишь радость во всем. Это редкий и благословенный дар. Работа будет трудной, дни будут длинными, но ты всегда, несмотря ни на что, будешь наслаждаться жизнью. Вот поэтому мы знаем, что ты добьёшься успеха. Я и твоя мама, мы инвестируем не в бар. Мы инвестируем в тебя.