Я и забыла, что он здесь.

Поднимаю взгляд, и вижу, как его глаза проходятся вверх и вниз по моим ногам, мои шорты задрались достаточно высоко от промежности из-за того, что я сижу на скамейке. Поспешно свожу ноги вместе и проглатываю комок в горле.

— Испугалась? — говорит он, а затем ухмыляется. Его глаза-бусинки блуждают по моей груди, а затем вверх к лицу. — Или думаешь, я не достоин слышать даже звук твоего голоса?

Я поворачиваю голову в сторону и смотрю на стены из бетона. Он прав. Он не заслуживает и шепота. Нико - известная дрянь. Он на несколько лет старше меня, и занимается лишь тем, что растлевает молодежь Сидар-Ридж и любого города в районе шестидесяти миль вокруг. Я предпочитаю сидеть в тишине, чем слушать его и уделять хоть какое-то ему внимание.

Он смеется, низкое кряканье вылетает из его горла, находя мое неповиновение забавным. Может смеяться сколько угодно. Мы прикованы к противоположным стенам, а за пределами этой комнаты сидят офицеры. Самое худшее, что он может сделать со мной - заставить меня слушать его презренный голос.

— Я тебя знаю. Ты работаешь в «Необъезженном жеребце». Ага, точно. Чертовка, танцующая на барной стойке, — он наклоняется вперед, локти опираются на колени, заставляя цепь звякнуть по скамейке.

Кто-то, должно быть, застегнул его наручники спереди, как и мои. Это, или он просунул руки, и они оказались спереди. Чему я бы не удивилась, учитывая, что он закоренелый преступник.

Я снова смотрю на стену, но ему, кажется, нет дела до моего равнодушия.

— Думаешь, слишком хороша, чтобы болтать со мной, но, правда в том, что мы из одной лодки. Мы оба продаём веселье. Ты с помощью своего тела и выпивки. Я... используя некоторые другие вещи.

Моя голова резко поворачивается к нему.

— Мы совершенно не похожи.

Нико улыбается, радуясь, что я выхожу из себя. Я сжимаю челюсть, раздраженная тем, что даю ему то, чего он и хотел - внимание. Смотрю на дверь в поисках офицера Харпера. Он отошёл от своего стола. И я не вижу никого поблизости.

— Здесь только ты и я, крошка. Похоже, у нас вся ночь, чтобы узнать друг друга. Итак, давай познакомимся поближе, — Нико садится на скамейку.

Я хмурюсь, удивляясь, как ему удалось отойти от стены. Он скользит ближе, и я следую взглядом за металлом вокруг его запястья, чтобы убедиться, что он все еще прикреплён к металлическому крюку и пруту на стене.

Комната не очень большая, может быть, около десяти футов. Я двигаюсь в сторону, но мой единственный вариант - стена, прилегающая к двери. Если я продвинусь дальше, то буквально окажусь в углу.

Нико поднимается, глядя вниз на меня так, словно я его последняя трапеза перед казнью.

— Хочу посмотреть, как ты танцуешь.

Подходит ближе, цепь скользит по стержню, пока он идет. Он может быть привязан к пруту, но тот тянется по всей комнате. Нет разрывов, а это значит, что он сможет добраться до меня.

Я встаю и отступаю назад, надеясь, что длины его цепи не хватит, и она потянет его назад.

Не получается.

Нико шагает ко мне, все приближаясь. Я двигаюсь назад. Он хочет, чтобы я станцевала. Ну, у него получилось заставить меня, и теперь я двигаюсь ритмичными шагами, чтобы спасти собственную жизнь.

— Держись от меня подальше! — кричу я, надеясь, что один из офицеров меня услышит.

Глаза Нико темны, безжалостны и холодно смотрят на меня. Я знаю, что говорят эти глаза. Он не беспокоится о том, что его поймают. У него уже куча неприятностей. Он просто ищет небольшую награду за арест.

— Давай, милашка. Покажите мне, что ты делаешь для всех остальных. Одетая в такой наряд, — он облизывает губы, слюна скапливается в уголке рта, — ты же знаешь, тебе нравится такое внимание. Дай-ка мне попробовать.

Его тело толкается ко мне, заставляя мою спину врезаться в холодный бетон. Моя голова ударяется о стену, и череп вибрирует. С руками в наручниках он скользит пальцами к моей щеке. От него воняет ментоловыми сигаретами и марихуаной. Я поворачиваюсь в сторону и пытаюсь закричать, но его рука закрывает мне рот, блокируя звук.

У меня достаточно длинная цепочка, но я не могу обойти его. Не так. Не в тот момент, когда он играет роль главного, подавляя меня. Я пихаю Нико, но он отталкивает меня назад. Его грудь налегает на мою, бедра прижимают к стене нижнюю часть моего тела, а руки теперь лежат на моей талии.

— А ты дерзкая цыпочка. Именно таких я и люблю. Покажи мне, насколько дикой ты можешь быть.

Бью его кулаками. Но он слишком большой. Снова пытаюсь закричать, но он толкает плечо мне в шею, и мне тяжело дышать. Грубые руки пытаются рыскать по моим шортам, прижимаясь, чтобы почувствовать кожу. Я дергаю бедрами, делая все возможное, чтобы убрать его от меня. Чем больше усилий я прилагаю, тем сильнее он становится.

Я толкаюсь, пихаюсь, борюсь изо всех сил.

Дерусь, извиваюсь, мне нужно бежать. Судя по всему, он делал подобное раньше, и точно знает, как обращаться с жертвой.

Его большой палец рыскает по поясу моих шорт, и я думаю, что меня может стошнить, во рту ощущается привкус жёлчи.

Сосредоточившись на том, чтобы расстегнуть пуговицу на моих шортах, он расслабляет бёдра. Я использую возможность поднять колено. Мне нужно ударить его, причинить ему боль. Только я собираюсь двинуть ему прямо по шарам, когда две большие руки хватают Нико за плечи и оттаскивают его.

— Убирайся, нахрен, от неё, — громкое, резкое рычание Адама наполняет комнату.

Он швыряет Нико в противоположную стену, его предплечье у горла Нико. Лицо Адама пылает, глаза полны ярости. Зубы сжаты, квадратная челюсть напряжена.

— Она не одна из твоих шлюх, — с каждым словом он сильнее сжимает шею Нико.

— Похоже, я выбрал не ту девушку. Не знал, что она твоя, — произносит Нико, рвано дыша.

Я удивлена увидеть ухмылку на его лице.

— Ещё тронешь Лию, я тебя убью. Слышишь меня? — Адам говорит каждое слово идеально чётко, убеждаясь, что Нико не упустит угрозу.

— После всего, что мы пережили, эта девушка, заставляет тебя угрожать мне? Разве Брэд не был бы разочарован? Кроме того, разве она была не с ним?

Как только слова вылетают из уст Нико, Адам, поднимает его и швыряет в угол и тот падает на пол. Нико внизу, Адам наклоняется и пристёгивает его наручники к ножке скамейки. Теперь он не сможет двинуться дальше, чем на несколько футов.

Когда Адам оглядывается на меня, я, наконец, обращаю внимание на себя. Руки, защищаясь от насилия, крепко обнимают тело. Дыхание глубокое и быстрое. Я чувствую, как с каждым вздохом мое сердце падает в желудок. Мои глаза широко раскрыты, когда я смотрю на Адама. Он разглядывает меня, словно я раненный голубь. В течение многих лет он не смотрел на меня, и вот в каком я положении, когда он, наконец, решает обратить на меня внимание.

Я выпрямляюсь и убираю волосы с заплаканного лица.

— Я не могу здесь больше находиться с ним.

— Тебе вообще не следует здесь находиться, — Адам идёт по направлению ко мне.

Он пытается схватить мои руки, но я отшатываюсь. С медленными, контролируемыми движениями он пытается снова. Как можно нежнее он поднимает мои ладони и расстёгивает наручники вокруг моих запястий. Кожа его рук грубая и покрыта мозолями, но он прикасается ко мне так, словно держит новорожденного.

Я протягиваю пальцы и обхватываю запястье.

— Спасибо.

— Пойдём со мной, — он кладёт ладонь мне на поясницу и ведёт меня в главную комнату.

Как только он запирает камеру, из задней части здания появляется офицер Харпер.

— Где ты, черт возьми, был? — шипит Адам.

— В туалете. Мне сообщать тебе каждый раз, когда хожу отлить?

— Какого черта она делала в камере с Нико Мартинесом?

— Ты же знаешь, замок в другой камере сломан. Я приковал ее в противоположном конце комнаты.

— Он напал на нее! — кричит Адам в лицо испуганному Харперу. — Ты не помещаешь женщин в одну камеру с мужчинами, особенно с этим куском дерьма. Никогда. И кто, бл*дь, застегнул его спереди? Прямо сейчас, он прикован к чертовому полу, и его нельзя трогать, пока я не скажу, слышишь?

— Да, сэр, — говорит Харпер, указывая на то, что Адам выше его по званию.

— Пойдем, Лия. Ты проведёшь ночь в конференц-зале, — Адам ведет меня в комнату в задней части.

Она бежевая и безличная, чертов рай по сравнению с камерой.

Как только мы оказываемся в комнате, Адам поднимает наручники и покачивает ими у меня перед носом.

— Не надо давать повод снова надевать их на тебя.

Я сажусь на деревянный стул.

— Откуда ты знаешь, что я не сбегу? — с сарказмом спрашиваю я.

Сначала он говорит, что я не преступница. Теперь, обвиняет меня, что я одна из них. Похоже, холодный Адам вернулся на сцену.

— Ты бы никогда не поступила так со своими родителями. Вот почему, — добавляет он. — Я пойду к своему столу и возьму документы. Не вставай с этого места. Если двинешься, я пристегну тебя к гребаным ножкам скамейки Нико, поняла?

Эта игра плохой коп, хороший коп - крута. Опять же, никто не сравниться с Макконахи в роли полицейского в «Звезда шерифа».

Адам уходит, и я остаюсь сама с собой. Мои ноги не перестают дрожать. Нервы, испуг, или, кто знает, что еще? Может, это алкоголь. В любом случае, я не в порядке.

В центре стола стоит телефон. Мои друзья, скорее всего, все пьяны и уже дрыхнут. Люк, я уверена, не в форме, чтобы забрать меня. Я должна позвонить своей сестре, Эмме, и дать ей знать, что происходит. Она будет разочарована, но она не скажет родителям. Эмма - идеальная дочь, скрипачка в Питтсбургском симфоническом оркестре, которая никогда в жизни не попадает в неприятности. Она устроит мне взбучку. Это уж точно. Но я стерплю. Чем она, вероятно, будет недовольна больше всего, так это тем, что ее поднимут среди ночи.