— А Рейнгольд знал, что ее нашли?

— Он ее и привел, — радио на его бедре оживает, женский голос говорит какими-то терминами и цифрами. — Я должен ехать. Хорошего дня, — говорит он.

Поднимаю руку в знак прощания.

Полицейская машина уезжает. А я все еще стою там, ошеломленная, когда слышу, как Адам бежит по асфальту.

Оборачиваюсь.

— Ты лгал мне.

Он открывает рот, но слова не выходят. Он понятия не имеет, что сказать. Слишком плохо для него, потому что мне много что нужно сказать ему.

— Ты лживый кусок дерьма. Ты знал, что в ту ночь за рулем моей машины была Виктория! Ты нашел ее и отправил на реабилитацию. Как скоро после моего ареста ты нашел ее?

Он говорит странно тихо для того, чья вина только что была обнаружена.

— На следующий день.

— На следующий день? — кричу я. — Почему я здесь? Ты сжульничал, заставляя меня выполнять это, — указываю пальцем на пространство между нами — это наказание.

Он бледнеет от моих слов. Это правда. Быть рядом с ним, это не что иное, как наказание.

— Я сделал тебе одолжение. Нет никаких доказательств, записи с камеры, подушка безопасности не открылась, и никто не видел, как ты попала в машину.

У меня сводит желудок от отвращения.

— Ты знал, что она под кайфом села за руль моей машины и разбила ее, но ты все равно заставил меня заниматься общественными работами. Ты держал мои мечты в руках. За что? Это месть?

Он не говорит ни слова. И я понимаю, что права.

— Я не убивала его! — кричу я. — Когда ты уже перестанешь винить меня в смерти Брэда?

— Детка...

— Детка? О, — взрываюсь я. Мой рот раскрыт, тело дрожит от нервной энергии, пульсирующей по мне. — Мы очень, очень далеки от того, что было в лесу. Если ты думаешь, что я была зла тогда, ты понятия не имеешь, в какой ярости пребываю сейчас.

— Пожалуйста...

— Сьюзен была права. Она сказала, одному из нас будет больно. Вот только я действительно надеялась, что это окажусь не я.


Глава 20

Мои ноги обернуты вокруг металла, тело покачивается, то опускаясь, то вращаясь. И я жестом приглашаю Норин подняться наверх. Я уже побила рекорд. Теперь хочу посмотреть, как быстро у меня получиться скакать.

Моя попа подпрыгивает, когда механический бык поднимается выше. Плечи падают вперед, и я понимаю, поездка окончена. Незамедлительно оказываюсь на коврике, падая и приземляясь на бедро. Не самое изящное падение, и я рада, что сегодня лишь понедельник, а это значит, что бар не забит под завязку.

— Как мое приземление? — спрашиваю я Норин.

Она поднимает вверх три пальца.

— Я ставлю тебе так много лишь потому, что ты поставила мне дополнительные часы.

Тяну футболку вниз и снимаю резинку с волос. Моя грива иногда мешает, заставляя меня хотеть сделать стрижку, что-то в стиле боб, длинное спереди и покороче сзади.

Стягивая волосы в хвост, я иду через бар, и вижу, как в дверь входит Сьюзен. Мне не стоит удивляться, что Джессика идет прямо позади нее. Сьюзен в черном, она только что закончила работать в салоне. На Джессике серые плиссированные брюки и белая блузка без рукавов, должно быть она носит такое, когда преподает в летней школе. Они садятся за столик у бара, и значит, собираются поесть. Норин направляется к столу, но я останавливаю ее взмахом руки. Мне нравится самой обслуживать своих друзей.

Подходя к девушкам, приклеиваю улыбку на лицо.

— Что сегодня пьют мои девочки?

Сьюзен поднимает на меня глаза, отрываясь от своего меню, потом переключается на Джессику, которая не улыбается мне в ответ, как делает обычно.

— Я хочу самое обжигающее, что есть в меню, и крепкое. Мне надо утешить своё разбитое сердце, — говорит Джессика.

У меня скручивает желудок.

Сьюзен прижимает меню к груди.

— Мы возьмём два салата Цезарь.

— Нет, — вмешивается Джессика, голос удручённый, — хочу начос с дополнительным сыром и сметаной. И водку, чистую.

— Она будет «Спрайт», — заявляет Сьюзен.

— Адам порвал со мной, — опуская плечи, произносит Джессика. — И я хочу утопить свои печали в выпивке.

— Ты малость драматизируешь, — непривычно пренебрежительно говорит Сьюзен

Не могу поверить в то, что слышу.

— Какого черта ему творить такое?

Мне хочется стукнуть себя. И его. А потом и Сьюзен за то, как она смотрит на меня.

Кладя руку на плечо Джессики, я потираю его.

— Ты слишком умна и красива, чтобы тратить время на хандру из-за какого-то парня.

— Без разницы. Было всего лишь два свидания. Не то чтобы я была влюблена в него или что-то такое. Я просто ненавижу мысль о том, что меня бросили. Знаешь, это отстой, — говорит Джессика

Я качаю головой.

— Макконахи прав.

— Боже мой, — говорит Сьюзен, опуская меню вниз.

— Давай, выкладывай, — со вздохом добавляет Джессика.

— Мужчина в романтической комедии всегда пешка. Знакомятся, расстаются, преследуют, добиваются, — цитирую легенду. — Почему мужчины должны решать, как развиваться отношениям? Лишь они приглашают на свидания, выбирают, куда именно мы пойдём, и они единственные решают, когда отношения закончатся.

Джессика отмахивается.

— Вообще-то нет. Пойти в боулинг было моей идеей.

Я игнорирую ее.

— Мне это надоело. Надоело быть заложницей ждать, когда же он появится, и заметит ли парфюм, которым я надушилась, или что на моих штанах для йоги написано «Секси»… и вообще, считает ли он мою попу достаточно сексуальной, чтобы потрогать… и смотрит ли он на меня так же, как я смотрю на него, потому что, хотя в нашем прошлом есть тайны, я не могу перестать смотреть на него и задаваться вопросом, каким могло бы стать наше будущее, если бы все было по-другому.

Они таращится на меня так, словно у меня три головы.

— Я никогда не пользовалась парфюмом специально для парня, — говорит Джессика.

— У меня слишком большая попа, чтобы носить что-то с надписью на ней, — добавляет Сьюзен.

Фыркая, я оборачиваюсь и направляюсь к стойке. Хватаю бутылку водки и делаю напиток для Джессики. Когда возвращаюсь к столу, они на середине дискуссии.

— Я бы не сказала, что тебя бросили. Ты же сама говоришь, было всего лишь два свидания. Ты даже никогда не целовала его, — говорит Сьюзен.

Я практически роняю стакан.

— А в лагере? — недоверчиво спрашиваю я. Вы ведь спали в одной палатке.

Джессика качает головой.

— Нет. Он спал в спальном мешке снаружи. Я была одна. Словно знала, что что-то не сработает. Я-то думала, что это из-за ссоры, которая была у вас двоих в лесу, но, оказывается, он никогда не собирался спать со мной в палатке.

Я сказала девочкам, что мы с Адамом поругались. А затем отправилась прямиком в палатку, и не выходила оттуда вплоть до утра, пока не настало время собираться.

— Да, должно быть это был спор, — говорит Сьюзен так, что сразу понятно, она в это не верит.

Делаю глоток водки, которую налила для Джессики.

— Мне жаль, что ничего не вышло.

Она смотри на бокал, который я держу у своих губ.

— Я возьму «Спрайт».

— Ой, — поднимаю стакан и пожимаю плечами. — Прости.

— Я хочу танцевать, — объявляет Джессика. — Лучший способ забыть парня - найти нового, — она играет бровями.

Сьюзен опускает подбородок.

— А я думала, у тебя траур.

— Так и есть, — заявляет Джессика. — Как насчёт четверга? К тому времени у меня уже не будет траура, — она смотрит на нас щенячьим взглядом, — пожалуйста, Лия. Я знаю, что в пятницу утром ты не работаешь.

Она хлопает ресницами, и я прижимаю холодный стакан к щеке, обдумывая эту мысль.

— У меня есть восхитительное платье без бретелек, которое я купила в прошлом месяце, — оно подчеркивает талию и доходит до середины бедра. Кокетливое и сексуальное, и я умираю, как хочу надеть его.

— Вот это моя девочка! — визжит Джессика. — Теперь я должна выяснить, что надену я. Это должно быть что-то убийственное, на случай, если наткнусь на Адама.

Сьюзен поджимает губы и смотрит на меня.

Я поворачиваюсь и несу бокал с водкой к бару, выливая его в раковину, и прошу Норин принести им их напитки.

Приложив руку ко лбу, иду в офис позади и закрываю дверь. Опустившись в кресло, я поворачиваюсь на нем и отворачиваюсь лицом к стене. Кладу ноги на стену и отталкиваюсь, заставляя спинку кресла врезаться в стол. Откинув голову назад, смотрю в потолок и вздыхаю.

Когда дверь открывается, раздаётся скрип. Наклоняю голову назад и вижу перевёрнутую фигуру Сьюзен, заходящую в офис.

— Не хочу ничего слышать, — отворачиваюсь и смотрю на свои ноги у стены. — Да, мы сглупили в лесу. Знаю, это было неправильно. Нет, мы больше никогда не увидимся, потому что, да, я знаю, это убьет Джессику, поэтому нет, я не скажу ей. Да, я знаю, что я идиотка. Я в курсе, что я плохая подруга. И, наконец, нет, мы с Адамом не вместе.

— Я была неправа, — произносит она.

Наклоняю голову в ее сторону.

Ее браслеты звенят, когда она поднимает руку, чтобы убрать непослушную прядь кудрей со лба.

— Я думала, это все часть твоей одержимости им. Что ты хотела его лишь потому, что не могла быть с ним, и если бы была, это было бы больше похоже на победу в войне, которую вы двое вели друг с другом. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, это не какое-то увлечение.