Складывая руки за головой, я оглядываюсь назад на свою сексуальную стену и улыбаюсь.

— Из-за них мне снятся красивые сны.

Эмма кривит лицо и делает два осторожных шага от моей кровати. Скептически смотрит на мое одеяло в цветочек.

— Фу.

Несмотря на ее скромность, у нее быстро появляются непристойные мыслишки. Это совсем не то, что я имела в виду, но я подыграю. Наклоняюсь вперед, хватаю ее за руку и тащу на кровать.

— Гадость! — вопит она.

Забрасывая на нее ногу, я придавливаю ее к кровати.

— Почувствуй любовь, детка.

Правда в том, что в этой кровати ничего никогда не происходило, и Эмма это знает.

— Понятия не имею, какие грехи видел это матрас! — наигранно говорит она.

Громко смеясь, я отпускаю ее. Возвращаюсь к своему месту на кровати рядом с ней. Моя рука на животе, ощущает подъем и падение, когда я успокаиваю дыхание от нашей мини-борьбы.

Мы лежим на кровати в тишине. Лицом друг к другу и смотрим друг другу в глаза.

— Итак, Адам, — говорит она, поджимая полные губы.

Кивая, отвечаю:

— Адам.

В ее карих глазах появляется намек на беспокойство.

— В последний раз, когда мы говорили о нем, он практически уничтожил тебя.

Я ненавижу тот факт, что все рассказываю Эмме. Из-за этого скрыть что-то... ну, невозможно.

Она говорит о дне похорон Брэда. О дне, когда наша дружба превратилась в противостояние, приведшее к ненависти. Ужасное воспоминание. Я провела много лет, играя в игры с собственным разумом, лишь бы не вспоминать о боли, которую тогда испытала.

Выгибаю бровь и чувствую боль в груди. Затем, вздрагивая, отвергаю это чувство.

— Уничтожил - слишком сильно сказано. Я была расстроена где-то, скажем, минуту.

Эмма опускает голову на руке.

— Как тебе это удается? Так быстро приходить в себя, когда тебе плохо?

— Полагаю, годы практики, — говорю я с небольшим смешком.

— Ты ведь знаешь, что делаешь? Он уже однажды разбил тебе сердце. И может сделать это снова.

— Адам не ... — я хочу сказать, что он не разбивал мне сердце, но невозможно дурачить единственного человека, который знает вас лучше, чем вы сами. — Все классно. Мы теперь в порядке. Это просто общественная работа. Мы проводим вместе несколько часов по воскресеньям, и все. И, знаешь что, он водил Джессику на свидание. Они ходили в боулинг, — это последнее слово я произношу мечтательно.

Она кривится.

— Он водил Джессику в боулинг?

— В это же время в следующем году я устрою ей девичник в «У Макконахи». Будет здорово. Местный полицейский и школьная учительница женятся. Они нарожают кучу детишек, состарятся, и будут жить, исполняя свои потрясающие мечты пенсионеров.

— Он знает?

— Что они женятся? — я смеюсь. — Еще нет, но оставь это Джессике и ее пухлым девочкам...

— Что ты влюблена в Адама.

Я останавливаю словесный понос, льющийся из моего рта.

Влюблена в Адама?

Если бы я была влюблена, то все, чем занималась бы, это постоянно думала о нем. Задавалась вопросом, в безопасности ли он, когда находится на службе, и спит ли он, когда у него выходной. Я бы думала о нем, когда делала спагетти и о том, что он сказал, что всегда хотел поехать в Италию. Я бы мечтала о том, чтобы отправиться туда вместе. Мы бы ели мороженое и плавали голышом в океане. Мы бы жили как местные жители и не ложились спать до восхода солнца. Я бы часто думала о том, каково это лежать в постели и обнимать его после долгого рабочего дня. Я бы мечтала о наших детях - одном со светло-голубыми глазами, другом - с темными, как у его отца.

Я открываю губы, чтобы солгать ей. Чтобы сказать, что, хоть мы теперь друзья, мои чувства не имеют ничего общего с чувствами шестнадцатилетней девочки, которая жаждала лучшего друга своего парня. Что я не влюбилась по уши в парня всего за две недели.

Пытаюсь солгать ей, но не могу.

Вместо этого медленно киваю.

— Я всегда настолько очевидна?

Она хватает мою руку и сжимает.

— Только для меня. Есть только одна причина, почему моя сумасшедшая помешанная на парях маленькая сестренка остается в стороне от всех красивых парней в городе.

— Я хожу на свидания, — говорю я

Она посылает мне взгляд, который делает ее похожей на нашу маму.

— Я тусуюсь, веселюсь. Сплю с парнями.

— Это отвратительно, — говорит Люк, стоя в дверях.

Мы с Эммой поворачиваемся и играючи прячем головы под одеяло.

Повернувшись обратно, я облокачиваюсь на руку и продолжаю.

— Видела бы ты, что я вытворяю с ковбойскими сапогами и лассо. Парни с ума сходят. На самом деле, на прошлой неделе я привязала парня к этому комоду.

Люк отскакивает от комода, хотя даже не прикасался к нему. Закрывает уши и кричит:

— Я не хочу слышать о вашей сексуальной жизни!

Игнорирую его и добавляю.

— Папа держит бутылку мелассы в шкафу внизу...

Люк цокает языком и гудит, чтобы не слышать меня.

Эмма практически пинает ногами воздух, так сильно она смеется.

— Я знаю, что ты врешь, и ты все еще пугаешь меня. Откуда ты все это взяла?

— Незнакомцы любят говорить о сексе с барменами. Надо бы мне добавить это на свою страницу Linkedin. Отличный советник для тех, кто хочет попробовать анальный секс.

— Люди используют мелассу для анального секса? — недоверчиво спрашивает она.

— Ты не захочешь знать, — встаю с кровати и подхожу к Люку. Отрывая руки от его ушей, говорю: — Я просто шутила.

Лицо Люка розового цвета. Он опускает руки по бокам.

В комнате ужасно тихо, поэтому я наклоняюсь к уху Люка и громко говорю:

— Я когда-нибудь рассказывала тебе о том времени, когда Эмма и Паркер занимались сексом в кошачьем домике?

Руки Люка возвращаются к ушам, когда он выходит из моей комнаты и идет по коридору.

— Мои уши пылают, словно их кислотой облили!

Эмма встает с кровати и кладет руки на бедра.

— У меня никогда не было секса в кошачьем домике.

Пожимая плечами, отвечаю:

— Я знаю.

Она проводит пальцами под глазами и улыбается.

Эмма действительно поразительная. Причина, по которой она никогда не занималась сексом в кошачьем домике, объясняется не только тем, что это было бы отвратительно. А также потому, что ее бойфренд - самый скучный парень на планете. Однажды она призналась, что ему нравится заниматься этим в миссионерской позе и никогда в день спектакля. Это означает, что, если их графики совпадают, они занимаются сексом примерно раз в неделю. Что на самом деле очень жаль. Моя прекрасная, талантливая, блестящая сестра должна кричать от оргазма каждую ночь. А не барахтаться раз в неделю с придурком с флейтой.

Хорошая новость заключается в том, что наше дурачество увело нас от разговора об Адаме. Я не могу справиться с этой серьезностью так рано утром.

К слову о...

— А ты почему встала так рано? — спрашиваю я.

Не секрет, что Эмма любит поспать.

— Еду обратно в Питтсбург. У Паркера дела.

Я закатываю глаза.

— Будь милой, — добавляет она, — он приедет на выходные в День труда.

Ее рот расширяется, и она качается из стороны в сторону, как малыш, который украл печенье из банки.

Я приподнимаю подбородок и поднимаю бровь.

— Что?

— Паркер собирается сделать предложение.

Все внутри меня напрягается от шока, но я выдаю широкую улыбку.

— Как ты можешь быть так уверена?

— По тому, что он говорил о покупке места вместе и о том, сколько нам потребуется спален. Он даже спросил, есть ли у меня аллергия на собак. Именно те вещи, о которых говорят пары, когда собираются начать жить вместе, — она взвизгивает. — Я думаю, он тот самый.

Стискиваю зубы, поднимая руки в воздухе.

— Это так восхитительно! — мой голос немного громче, чем обычно.

Обнимая Эмму так крепко, как только могу, я показываю ей любовь, которую она заслуживает от своей сестры. Я могу презирать своего будущего зятя, но я люблю свою сестру. Ее счастье значит для меня очень много.

Наши объятия прерываются голосом мамы.

— Лия, милая, ты спускаешься? Адам здесь.

— Они с Эммой слишком заняты болтовней о сексе! — кричит Люк из коридора.

Я закрываю глаза и поеживаюсь.

— Иду, — кричу маме.

Люк стонет в своей комнате. Звук захлопывающейся двери его комнаты заставляет меня подпрыгнуть.

— Пойду, удостоверюсь, что ты не напугала его до смерти, — Эмма подходит к двери. Прежде чем уйти, она поворачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо. — Иногда мне кажется, что моя жизнь слишком совершенна. Великолепный парень, отличная работа, потрясающая семья. Я как будто жду, что все вот-вот взорвется.

Моя великолепная сестра профессиональный музыкант показала свой первых страх. Прошло всего двадцать четыре года.

— Не важно, что происходит, тебе просто надо продолжать двигаться вперед и вперед.

Красивая, широкая улыбка появляется на ее лице, когда она говорит:

— Знаешь, ты никогда не был той, кто остается на заднем плане. Было бы обидно, если бы ты начала сейчас.

Она покидает мою комнату, и, прежде чем я успеваю переварить мудрые слова от того, кто занимается йогой, мама снова зовет меня.

Я проверяю свои волосы - супер-симпатичную французскую косу, а затем спускаюсь вниз по лестнице. Останавливаюсь на нижней ступеньке. Адам стоит в гостиной, держа Дэвида Вудерсона. Кошак мурлычет в ладонь Адама, когда тот потирает оранжевую шерстку.