- Как вас зовут? - крикнул он ей в след, но она не оглянулась. И даже не думала остановиться или отвечать на его вопрос.

Только Джек мог поклясться, что услышал её шёпот до того, как она скрылась за поворотом.

- Идите к чёрту!

Значит, она еще и умеет ругаться! Сладкие губы и острый язычок? Чудесно. Джек вздрогнул, вспомнив только что пережитый поцелуй, и стал перебирать всевозможные варианты того, как может еще раз встретиться с ней. И что при этом произойдёт. Снова.

Глава 2

Глядя на себя в зеркало, Кейт критично оглядывала свой наряд и причёску. Ей не нравилось ни то, ни другое.

Ей не понравилось вино, которое достал из погреба Уолбег. Ей не понравился соус, который так старательно приготовила миссис Уолбег. Ей не понравилось, как вычистили столовое серебро. Ей не понравились цветы, которыми Алекс украсила гостиную. Ей не понравилось замечание тети по поводу ее скверного настроения, и не понравилось, как дядя с улыбкой защитил ее, пожурив жену. Ей не понравилось, что доставку морепродуктов задержали на десять минут, хотя сама она при этом не присутствовала.

Алекс ничего не ответила на замечание сестры и молча заменила цветы. Виктория, пожав плечами, скрылась за дверью своей комнаты, прихватив с собой новые ленты. Кейт не нравилось время, которое так стремительно убегало, и это означало только одно: скоро прибудут гости, а она до сих пор не взяла себя в руки.

Но больше всего ей не нравилась она сама. Вернее то, что натворила сегодня утром. Как она могла? О чем только думала?!

“Наивная дурочка!” - ругала себя Кейт, скрипя зубами. Согласиться на такое! Она совсем лишилась разума? Никогда прежде она не поступала так неразумно, легкомысленно или необдуманно. Никогда не совершала такого дикого поступка. А ведь это иначе как диким не назовешь.

Возмутительное, вопиющее поведение ничем нельзя было оправдать! Кейт гневалась весь день, проклиная на свете всё, что привело ее к нему. Усугубляло чувство вины еще и то, что она даже не знала, как его зовут. Не знать имени мужчины и решиться поцеловать его! Просто уму непостижимо! Так поступают только женщины легкого поведения, а не скромные старые девы двадцати семи лет из уважаемой семьи!

Кейт вся сжалась, опустив голову, с горечью признавая тот факт, что на тот момент ситуация показалась ей весьма необычной. Да и мужчина был таким волнующе красивым, дружелюбно настроенным, что она невольно поддалась его обаянию. Он просил о невинном поцелуе в щеку. Так, по крайней мере, ей показалось вначале. Всего лишь попросил поцеловать взамен разбитых яиц. И когда посмотрел на нее своими захватывающими, сверкающими глазами, у нее что-то ёкнуло в груди. В тот момент она не видела ничего предосудительного или неправильного в том, чтобы поцеловать его в щеку, поэтому и не заметила опасности.

Пока он сам не поцеловал ее!

Как она могла поверить, что он удовлетвориться одним поцелуем в щеку! Негодяй!

Она совершенно не была готова к этому. Никогда бы не подумала, что такое может произойти с ней, с непримечательной старой девой двадцати семи лет. Но он сам добровольно, словно мечтая только об этом, потянулся к ней, и его красиво очерченные, мягкие губы приникли к ней.

Сейчас Кейт понимала, что могла бы избежать всего этого, просто оттолкнув его и вдобавок влепив ему звонкую пощечину за дерзость. Он просто застал ее врасплох!

Но могло ли это быть оправданием?

Когда он коснулся ее, Кейт ощутила такие сильные чувства, что просто оцепенела… От удовольствия, от дрожи во всем теле, от тепла, которое исходило от его губ и перетекало в нее, согревая душу. Чувство, давно забытое и похороненное, отчаянно запульсировало в ней. И это стало тревожным знаком.

Никогда прежде поцелуй не казался ей переживанием, похожим на чудо. Будто ее коснулся давно потерянный свет. Её целовали всего несколько раз, целовали мужчины, которые затем жестоко предавали её. Но даже тогда, зная человека, она не испытывала и толику того, что накатило на нее сегодня утром. Прошлый опыт должен был отбить у нее всякое желание целоваться с кем-либо. Прошлый опыт должен был научить ее не доверять больше ни одному мужчине. Особенно такому, у которого опасно поблескивали глаза.

Больше всего ее злило то, что как закоренелая старая дева, она не должна была почувствовать ничего подобного. Но, Боже, от его поцелуя так внезапно закружилась голова! А ведь у нее никогда не кружилась голова. Если только ей не приходилось переесть на ночь.

Она не имела права чувствовать ни головокружения, ни смятения, ни тем более его тепла! У нее до сих пор подгибались колени от воспоминания прикосновений его губ, рук и теплого дыхания.

Но еще тяжелее было выбросить из головы его внезапно потемневшие серо-карие глаза, в которых так неожиданно два оттенка серого и жидкого шоколада слились воедино, поразив Кейт своим поразительным сочетанием.

“Господи, у нас важные гости, а я ни на чём не могу сосредоточиться! Хватит! Приди в себя!” - ругала она себя, поправляя мягкие локоны, свисающие вдоль висков и касаясь обнаженных плеч.

На ней было ее любимое темно-синее из тонкого муслина с короткими рукавами платье, подчеркивающее нежные изгибы девичьего тела. Подол был украшен воздушным кружевным узором. Вырез в меру оголял грудь, а широкая голубая лента проходила под грудью, обозначая модное расположение талии, концы которой спадали вниз по спине. В другой раз Кейт бы обрадовалась, что платье так хорошо сидит на ней, но только не сегодня.

Не зря с самого утра день не задался. Эта неожиданная встреча нарушила ее душевное равновесие, и теперь она не знала, куда деться, где спрятаться от серо-карих глаз, которые преследовали ее повсюду.

Наконец, взяв себя в руку, Кейт расправила плечи и обернулась к своей горничной:

- Спасибо, Роза. Я спущусь вниз, чтобы встретить наших гостей. Виктория и Александра уже готовы?

Молодая светловолосая девушка быстро кивнула, понимая, что хозяйка чем-то недовольна. Только в гневе она называла сестер полными именами.

- Да, мисс Кейт. Они уже в гостиной вместе с мистером и миссис Уинстед и ждут вас.

Кейт недовольно сжала руку в кулак.

- Чудесно! - холодно проговорила она, понимая, что впервые в жизни опаздывает она, а не Тори, чей прерогативой это и было.

Выйдя из своей комнаты, девушка зашагала по длинному коридору. Большое, величественное поместье Клифтон-холл располагалось в живописной местности графства Кент, которое испокон веков считалось садом Англии. Угодья поместья насчитывались в десять тысяч акров плодородной и лесопарковой земли.

Эти владения в наихудшем состоянии достались ее отцу, седьмому виконту Клифтону, который был на грани разорения. Молодой и женатый виконт разрывался между беременной женой и делами, дабы спасти свое наследство. Десять долгих лет ушло на то, чтобы отвоевать у кредиторов свой дом, полностью его отремонтировать и наладить отношения с арендаторами, которые намеревались покинуть владения Клифтона.

И только после этого он, наконец, привез сюда свою семью. Кейт с первого взгляда влюбилась в это внушительное серокаменное строение, увитое плющом с левой стороны, окружённое лесом с северной стороны, а позади дома был разбит роскошный Клифтонский сад со знаменитым лабиринтом. Недалеко журчало озеро, а за лесополосой начинался широкий длинный золотисто-песчаный пляж.

Будучи еще десятилетней девочкой, Кейт уже тогда поняла, что лучшего места на земле просто не найти. Дом был изумительным, большим, в семьдесят пять комнат, бальной залой и великолепной оранжерей, где виконт выращивал самые редкие и экзотические растения и цветы. Будучи садоводом-любителем, отец Кейт приложил все усилия, чтобы его сад считали среди местных самым лучшим. И он не только преуспел в этом, но и втянул в любимое дело свою младшую дочь, тогда еще трехлетнюю Александру, которая обожала отца и всюду бегала за ним. А когда достаточно подросла, стала помогать ему в саду и даже строгая гувернантка не могла отказать ей в просьбе сбегать в оранжерею, чтобы полить любимый цветок.

Кейт печально вздохнула, проходя мимо картинной галереи, где висели портреты предков. И родителей. Светловолосой красавицы виконтессы и темноволосого виконта. Только Кейт и немного Алекс пошли в отца, унаследовав переливающиеся шоколадного цвета волосы и голубые глаза. А вот Тори и Габби полностью пошли в маму. У них были изумительные золотистые волосы и серые глаза. Какой же они было дружной и счастливой семьей, пока злой рок не оборвал все.

Оторвав взгляд от портретов родителей, Кейт направилась к широкой лестнице, спустилась вниз и двинулась к двустворчатым дубовым дверям. Лакей открыл ей дверь, и она вошла в большую гостиную, оформленную в нежно-зеленых и желтых тонах.

Перед неярко горевшим камином на мягком диване, обитом зеленой парчой, сидели дядя с тетей - высокий мужчина пятидесяти лет со слегка седыми каштановыми волосами и невысокая, чуть полноватая женщина с русыми волосами и добрыми карими глазами сорока пяти лет. Они о чем-то тихо разговаривали, полностью поглощенные друг другом.

Вдоль стен стояли столы, на которых разместились красивые цветы Алекс в фарфоровых горшках. Только в особых случаях Алекс выносила из оранжереи свои любимые цветы, запрещая вносить в дом любой срезанный букет. Она бы не вынесла вид умирающих цветов, и все об этом знали.

Сама Алекс в это время поправляла хрупкие бутоны бледно-розовых азалий. Она была в нежно-голубом платье с квадратным вырезом, подол которого был обшит волнистыми синими лентами. Она выглядела немного ранимой и робкой, но такой очаровательной, что даже круглые очки в тоненькой золотой оправе не портили ее природную красоту.

Тори стояла возле окна, чуть приподняв бархатную портьеру, чтобы не пропустить приезд гостей. Среди трех сестер Хадсон, Виктория считалась настоящей красавицей. Вот и сейчас она выглядела так прелестно, что трудно было отвести от нее восхищенный взгляд. Ее золотистые волосы, уложенные на макушке, мягкими прядями спадали вниз, обрамляя идеально выточенное лицо с тонкими чертами. Глубоко посаженные серебристые глаза светились живым умом и проницательностью. Серебристое платье с завышенной талией идеально подчеркивало ее тонкую фигурку.