Кейт задрожала так, что стали подгибаться колени. Еле унимая стук сердца, и пытаясь не забыть дышать, она закрыла глаза от упоения, позволяя его теплому дыханию и губам коснуться своей щеки.

- Кейт, - прохрипел Джек, вдыхая сладкий запах сирени и ее неповторимый аромат, который кружил голову. Он был на грани, мысленно умоляя ей ответить, умоляя ее отреагировать, потому что ее кожа была во стократ нежнее, чем во сне. - Милая, умоляю, позволь мне поцеловать тебя. Иначе я просто сойду с ума.

Она буквально таяла, чувствуя, как еще сильнее сжимаются его руки вокруг ее талии, как он еще теснее прижимается к ней. И Кейт вдруг поняла, что его нежный натиск разрушает черный кокон, в который было обернуто ее сердце. И после этого в груди стало зарождаться нечто невообразимо прекрасное, хрупкое и такое необходимое. Она не могла отпустить его сейчас. Ни за что на свете не могла бы отказать ему. И себе тоже.

Кейт сама бы сошла с ума, если бы он не поцеловал ее сейчас. Подняв дрожащую руку, чтобы обнять его, чтобы не упасть, Кейт обхватила пальцами его затылок и еле слышно молвила:

- Поцелуй меня, прошу тебя…

Кейт даже не успела обнять его, когда его горячие губы накрыли ее раскрытые уста. Застонав, она упала в его крепкие объятия, сомкнув вокруг его шеи свои руки. Сердце встрепенулось от радости и сладкой неги. И впервые в жизни она всей душой отдалась поцелую. Она хотела этого больше всего на свете. Этого поцелуя. Поцелуя именно этого человека.

Они с первого дня стремились к этому, каждый по-своему. Но только теперь в этом было кое-что особенное, весьма значительное. Как для него, так и для нее.

Закрыв глаза, Кейт утонула в поцелуе, позволяя его губам исследовать себя с безудержным жаром и решимостью. Обняв ее одной рукой, он запрокинул ей голову назад второй. Спиной Кейт чувствовала прохладу каменной стены, а грудью ощущала твердость его груди. Он окружил ее со всех сторон, завладел не только мыслями, но и всеми чувствами.

Тепло его рук проникало в нее, заставляя трепыхаться. Она тихо застонала, и, воспользовавшись моментом, он углубил свой поцелуй. Кейт задохнулась и бессильно повисла на нем, чувствуя, будто жаркое пламя лизнуло ее с ног до головы. Невероятно, но внутри все вибрировало и рвалось к нему. Она хотела быть к нему как можно ближе, хотела, чтобы это длилось вечно. Он вызывал в ней немыслимые ощущения, и невозможно было устоять перед ним. И Кейт ответила на его поцелуй, коснулась его языком и поняла, что пропала навечно, когда он с рыком завладел ее губами.

- Кейт, - выдохнул Джек, задрожав. Такого дикого желания он никогда прежде не испытывал. Стоило ему коснуться ее, как он потерял голову, потерял себя, мечтая только о том, как утонуть в ней. Ее губы были слаще меда, тело льнуло к нему, воспламеняя его еще больше. Она хотела этого, она желала его и не стала противиться ему. Сама попросила поцеловать себя. И поцеловала в ответ. Одно это готово было сокрушить его железную волю. - Кэтти…

Кейт думала, что лишиться чувств, когда он набросился на нее с новой силой. Почему именно с ним ей суждено было познать эти дивные ощущения? Почему только он мог вызывать в ней эти неконтролируемые, острые, неподдающиеся объяснению чувства? С самой первой их встречи она каким-то образом понимала, что он мог сделать с ней, с ее душой, и всеми силами старалась противиться этому, но только теперь признала самой себе, что борьба бессмысленна.

Ее больше не интересовали вопросы. Ее не интересовали ответы. Боже, она так устала сражаться с самой собой! Теперь Кейт хотела не думать, а только чувствовать. Его.

С самого начала она была обречена на поражение, но это поражение не принесло ей боли или разочарования. Оно возродило в ней нечто прекрасное, от чего щемило сердце. Поэтому ей захотелось раствориться в его поцелуе и насладиться этим даром настолько, насколько он это позволит. Запустив пальцы в его мягкие волосы, она поцеловала его бесхитростно, от всего сердца, с ужасом осознавая, насколько дорогим он становиться ей.

И снова все изменилось. Он задрожал, а потом гортанно застонал, словно поцелуй дарил ему такой же восторг, такое же упоение, как и ей. Опустив руку, он прошелся по шее, плечу, вниз по обнаженной ключице, заставляя Кейт вздрагивать и плавиться от жара. И даже не думал останавливаться на достигнутом. Его рука двинулась дальше и на этот раз властно сжала упругую, подрагивающую грудь.

Теперь раздался стон Кейт, которая оторвалась от него, ловя ртом воздух, чтобы не задохнуться. Она и не думала, что ее грудь может быть такой чувствительной, пока он не коснулся ее. Невероятно! Он медленно мял холмик и неожиданно провел пальцем по напряженному соску, который стал проступать из-под тонкой муслиновой ткани. Кейт дернулась, почувствовав жаркую волну, которая прошлась по всему телу, и спрятала лицо у него на плече, позволяя ему все эти откровенные, греховные ласки.

Она стала прислушиваться к собственным новым ощущениям, которые вызывали в ней прикосновения его рук. И губ, которые приникли к ее шее, а затем медленно поползли к плечу, оставляя после себя почти настоящие ожоги. Кейт затаила дыхание, вдруг поняв, что губы повторяют маршрут недавно пройденной руки.

- О, не надо… подожди, - умоляюще прошептала она, пытаясь остановить его за волосы, но он даже не отреагировал. Приподняв ладонью ее грудь, он наклонил голову и коснулся губами белого полушария. - О Боже…

Кейт глухо застонала прямо ему в плечо, чувствуя, как пылает ее лицо, как наливаются жаром вены. И еще она чувствовала настойчивую пульсацию внизу живота, там, где этого не должно было быть. Кейт не понимала, что с ней происходит, но знала одно: если он прекратит это сейчас, она просто умрет.

Неожиданно, он поднял голову. Кейт дышала тяжело и прерывисто, еле стоя на ногах. Они заглянули друг другу в глаза, и страсть, полыхавшая там, опалила обоих.

Джек уцелевшей частью сознания понимал, что сейчас не самое подходящее место для поцелуя, который мог в любой момент перерасти в нечто более серьезное и опасное. Она была колдуньей, завладевшей его разумом, ведь рядом с ней он ни о чем кроме нее не мог думать. Он не представлял, как отпустит ее сейчас. Его тело изнывало от желания, сердце больно врезалось о ребра, но он пересилил себя. Потому что это была не только потребность тела.

Он хотел большего. Он и не думал, что такое возможно, что одним поцелуем женщина способна заставить его желать чего-то большего. Но он отчаянно рвался к этому большему, и знал точно, что Кейт могла дать ему то, что перевернет его душу.

Джек продолжал смотреть в ее затуманенные, потемневшие синие глаза и видел пылающую в них страсть, которую она не могла скрыть. Страсть, которую пробудил он, и теперь был ошеломлен этим зрелищем. Мягко коснувшись румяной щеки Кейт, он медленно провел большим пальцем по припухшей от его поцелуев нижней губе, а потом хрипло спросил:

- Ты не возненавидишь меня после этого поцелуя?

У Кейт больно сжалось сердце. Она не ожидала такого вопроса. Она вообще хотела, чтобы этот миг длился вечно, чтобы он обнимал ее и никогда не отпускал. Но затем она увидела это, увидела глухую и черную боль, которая появилась в его глазах. С самого начала она внушала в себе ненависть к нему, но не смогла возненавидеть его. Да и как она могла ненавидеть человека, который коснулся ее сердца? И эта боль…

Он смотрел на нее с такой печалью, что Кейт стало не по себе. Ей захотелось прогнать его боль, эту невыразимую муку. Ей было невыносимо видеть его таким. Его боль почему-то отзывалось в ее груди. Приподняв руку, она нежно погладила его по смуглой щеке, ощутив, как при этом он вздрогнул, и мягко прошептала:

- У тебя вкус яблок… Ты пахнешь яблоками…

Джек не успел среагировать, когда она сама, по собственному желанию потянулась к нему и так упоительно коснулась его губ, что у него едва не треснуло сердце от безграничной нежности к ней. Комок застрял в горле, от чего ему было трудно дышать. Он сжал ее в своих объятиях, чувствуя щемящее тепло в груди, которое охватывало его всего. Он был покорен и сражен ее поцелуем. Ему казалось, что само солнце коснулось его, озарив самые темные уголки души. Он хотел вжать ее в себя, сплавить с собой и никогда не отпускать.

Но раздался громкий стук дверей. Оба тут же замерли, оторвавшись друг от друга. Джек прижал к своей груди ее голову, и тихо попросил:

- Постой со мной еще немного. - Он зарылся лицом в ее душистые волосы, пытаясь взять себя в руки, пытаясь найти в себе силы, чтобы отпустить ее. - Не уходи…

И снова сердце ее болезненно сжалось от той муки, которая слышалась в его голосе. Кейт знала, что он необычный человек, но теперь поняла, что за его броней скрывается необъяснимая, острая боль, которая почему-то проступила в такой дивный момент.

Что его мучило? Что делало его таким уязвимым? Она обняла его и стала поглаживать напряженные плечи, пытаясь успокоить его, пытаясь еще немного пропитаться его теплом.

- Я съел яблоко перед тем, как прийти к тебе, - послышался его голос.

Он не сказал, прийти в церковь. Он шел именно к ней! Кейт еще теснее обняла его.

- Я заметила это, - улыбнулась она, ощущая щемящую радость, такую хрупкую, что любое неловкое движение могло разрушить это чудо. Но, вспомнив короткий разговор на пляже, она уже более серьезно спросила: - Почему именно яблоки?

Медленно приподняв голову, он посмотрел на нее своими серо-карими глазами, наполненными такой грустью, что Кейт снова захотелось поцеловать его.

- Я ведь говорил, что они когда-то спасли мне жизнь. Когда-нибудь я может, и расскажу тебе об этом.

Кейт нахмурилась, пристально глядя на него.

“Когда я заболел, я не мог есть ничего, кроме яблок”.

Вот что он сказал ей тогда на пляже. Леди Кэвизел рассказывала, как некая болезнь охватила весь дом Бьюмонтов, от чего умер старший наследник графа. А по слухам выходило, что именно Джек убил его. И Кейт вдруг ощутила острую потребность узнать, наконец, всю правду о том, что с ним произошло. Именно с Джеком. Она жаждала узнать причину его боли. Она уже была готова задать ему волнующий вопрос, но он мягко коснулся пальцем ее губ.