- Кэтти, - наконец прошептал он, проглотив ком в горле. - На этот раз я буду целовать тебя без разрешения. - Он прошелся по щеке своими губами и поцеловал ей подбородок. - И хочу, чтобы ты поцеловала меня, как в тот день в вашем кабинете.

Другой рукой он обнял ее за талию и медленно притянул к себе. Запрокинув ей голову, Джек заглянул ей в глаза, и понял, что жил все эти годы только ради этого мига, только для того, чтобы любить ее. Приподняв свободную руку, Кейт осторожно коснулась его впалой щеки и вдруг улыбнулась ему с такой нежностью, что он окончательно потерял голову.

- Можно я поцелую тебя так, как целовала в своей спальне? - робко проговорила она, трепеща от его пронзительного взгляда.

Он вдруг глухо застонал и наклонился ниже.

- Боже мой, Кэтти, тебе можно всё, абсолютно всё!

Сказав это, Джек тут же накрыл ее губы своими. Кейт прижалась к нему и закрыла глаза, понимая, что уже не выйдет из этого домика прежней. Не выйдет отсюда до тех пор, пока не утолит желание своего сердца. Она с радостью и готовностью встретила напор его губ и слилась с ним в таком восхитительно сладком поцелуе, что закружилась голова. Она хотела, чтобы этот поцелуй длился вечно, хотела, чтобы он обнимал ее вечно. Хотела сама обнимать и целовать его вечно.

Оттенок поцелуя стал постепенно меняться. Его губы были уже настойчивыми и требовательными. Жар охватил ее тело, заставляя трепетать. Кейт ответила ему, обхватив его шею, поглаживая короткие волосы на затылке, чувствуя, как дрожит в ответ его тело. Она пробовала его на вкус так же, как это делал он. Изучала его так тщательно, как велело ей сердце.

Джек прижал ее к ноющей части своего тела, сгорая от желания. Ему казалось, что если он не дотронется до ее нежной кожи, не изучит ее с ног до головы, то просто умрет. Он уже умирал от пылкого ответа ее губ, от ее прикосновений. Оторвавшись от нее, он стал посыпать поцелуями ее лицо и нежную кожу шеи, пробормотав:

- Кэтти, я хочу тебя так сильно, что схожу с ума. Я хочу подарить тебе радость, какую может подарить только мужчина женщине. Хочу найти твое сердечко и заставить его биться от счастья…

Кейт замерла, тронутая его словами так сильно, что в горле встал густой ком. Он тоже замер и поднял голову. Она смотрела на него, понимая, что никогда не сможет перестать любить его. Никогда не сможет жить без него, без выражения этих удивительных глаз, без его голоса, без его поцелуев. Без его сердца. Она взяла его лицо в свои ладони и до боли нежно коснулась его нижней губы, а потом тихо шепнула:

- Мое сердце уже бьется от счастья. И только для тебя…

Этого было достаточно, чтобы он потерял голову. Завладев ее губами, Джек обхватил ее за талию, оторвал от пола и прижал к себе. А потом направился в угол комнаты, туда, где стояла небольшая кровать. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно, потому что жизнь еще никогда не давала того, что предлагала ему Кейт. Она предлагала ему не только себя, позволяла не только любить себя, она дарила ему свое сердце. Она дарила ему свое тепло. Свою душу.

Они вместе упали на кровать. Он накрыл ее своим напряженным телом, ощущая под собой ее податливое, мягкое тело, которое сводило его с ума. Он целовал ее так ненасытно, словно до этого никогда не целовал ни одну женщину. А ведь он никогда не целовал по любви. Ибо было в этом столько смысла, столько значимости, что дрожала душа.

Сминая губами ее губы, Джек провел рукой по ее бедру и услышал, как она тихо застонала от удовольствия. Удовольствия, которое дарил ей он. Сознание этого кружило голову. И это подстегивало его. Ему хотелось подарить ей все радости мира, всю нежность, которая копилась в нем все эти долгие две недели. Он испивал ее губы, хотел испить ее всю.

Его руки блуждали по ее телу, поглаживая, вызывая дрожь и восторг одновременно. Закрыв глаза, Кейт упивалась его прикосновениями, ощущая, как жар от поцелуя разливается по венам. Она с трудом могла дышать и еще меньше могла думать, отдавшись на его волю.

Сердце на миг замерло, а потом стало биться с неистовой силой, когда его ладонь обхватила ее ноющую грудь, которая только этого и ждала. Кейт выгнулась и крепче обхватила его за шею, зарывшись пальцами в его влажные мягкие волосы. Она чувствовала на себе тяжесть его тела, и это еще больше усиливало нарастающее волнение.

Она чувствовала, как он сжимает и поглаживает ей грудь, как тогда в нише нормандской церкви. Только на этот раз ощущения были намного острее. Она боялась, что это может закончиться так же внезапно, как тогда, поэтому еще теснее прижалась к нему, желая его, и глухо застонала:

- Джек.

Он вздрогнул и оторвался от нее, но только затем, чтобы покрыть поцелуями ее лицо, спуститься вниз и коснуться языком одиноко бьющейся жилке на ее шее. Кейт вздрогнула и выгнулась дугой, снова застонав.

Джек вдруг подумал, что от него идет пар, потому что ему стало невыносимо жарко. Он хотел разорвать на ней одежду и увидеть ее всю, коснуться ее кожи, ощутить ее вкус. Он сам хотел раздеться и прижаться к ней своим возбужденным до предела телом.

Опустив руку вниз, он стал задирать ей подол и когда ворох юбок оказался у нее на животе, его рука принялась гладить затянутое в шелковых чулках бедро. Его губы ни на миг не переставали ласкать ее. Он вспыхивал всякий раз, когда слышал ее стон. Это действовало на него сокрушительно. Она сводила его с ума, нежно поглаживая его плечи и спину, вжимая его в себя.

Добравшись до нежной ложбинки, он зарылся лицом между ее грудей и вдохнул опьяняющий запах ее сладкой кожи.

- Господи, Кейт, ты так чудесно пахнешь! - выдохнул он, целуя верхнюю часть груди.

Кейт вздрогнула, едва дыша. Сердце готово было выскочить из груди. Она была похожа на безвольную марионетку, которую приводили в движения только его руки и губы. Она сгорала от желания и огня, которым он опалял ее. Она вся дрожала, позволяя ему стягивать вниз корсаж платья. Но когда он не поддался, Джек приподнялся и с глухим рыком разорвал лиф. Кейт ахнула, приподнявшись.

Две пуговицы отлетели в сторону и упали на матрас. Джек же, не обратив на это внимания, принялся расстегивать оставшиеся пуговицы, потом отодвинул бретельки и спустил их вниз по рукам. Кейт подчинилась, с безумным волнением позволяя ему раздеть себя. Немыслимо, но она хотела этого. Ей было жарко, и Кейт мечтала поскорее избавиться от душившего ее платья. Он снова накрыл ей губы, и оба снова упали на кровать.

Лихорадочно раздевая ее, избавляясь от платья, туго затянутого корсета и нижней сорочки, Джек, наконец, накрыл ее нежное, горячее тело. И испытал еще большее желание, когда услышал ее смущенный стон.

- Ты поможешь мне раздеться? - неуверенно спросил он, оторвавшись от нее.

Ее восхитительные глаза потемнели и были похожи на сверкающие сапфиры. Она лежала под ним почти голая, только в одних чулках, но Джек пока не позволял себе разглядеть свою фею, боясь, что потеряет остатки выдержки. Он погладил ей лоб, виски, спустился вниз и провел пальцами по подбородку. Она несмело улыбнулась ему, положила руки ему на грудь и стала медленно расстегивать жилет, а потом и рубашку. Для Джека это было настоящей пыткой, но он героически выдержал все до конца, позволяя ее пальчикам исследовать свое тело.

Кейт и не думала, что он такой красивый, когда скинула с него рубашку. А он действительно был красив, суровой, мужской красотой. Смуглая кожа груди была покрыта мелкими волосами, которые сужались у живота и уходили вниз узкой дорожкой. Не представляя, что на это способна, она все же не смогла удержаться и положила ладони на его тяжело вздымающуюся грудь, а потом провела по горячей атласной коже подушечками пальцев, ощущая его дрожь.

У нее вдруг пересохло во рту. Железные мышцы выступили еще сильнее, он начинал покрываться испариной, глаза потемнели еще больше, и когда она нечаянно дотронулась до его темного соска, он вздрогнул, зарычал и снова накрыл ее собой.

- Ты медленно убиваешь меня, Кэтти, - выдохнул он, впившись в нее таким глубоко-страстным поцелуем, что все разумные мысли, которые не исчезли до этого, тут же испарились.

Обнаженной грудью Кейт чувствовала прикосновение его твердой груди. Волоски на ней щекотали ей живот. Огонь желания заставляя ее трепетать и вздрагивать от малейшей ласки. Она обняла его за плечи и прильнула к нему. Он приподнял ее и уложил на подушки.

А потом он лег рядом и навис над ней.

Джек едва мог дышать, наконец, разглядывая свою прекрасную фею. Кожа ее была белой, как свежевыпавший снег, округлая грудь, увенчанная коралловыми сосками, маняще вздымалась вверх, узкая талия переходила в округлые бедра и стройные ножки. Тяжело сглотнув, он положил ладонь на нежную кожу бедра и провел рукой по ее телу вверх, пока не накрыл мягкую грудь.

Она встрепенулась и покраснела от столь откровенной ласки, пряча от него свои глаза. Для нее это было впервые. Впервые кому-то она позволяла так смело прикасаться к себе. Ведь она была невинна. У Джека вдруг сжалось сердце, когда он осознал, что должно сейчас произойти. Что они разделят друг с другом. Ни одна сила в мире не могла бы заставить его отказаться от нее ни сейчас, ни тем более потом. Играя большим пальцем с напряженным соском, Джек прижался к ней и поцеловал кончик ее носа.

- Ты слаще и прекраснее, чем в моих снах, - прошептал он, положив свою ногу на ее бедро. Он все еще был в бриджах, которые боялся пока снять.

Кейт была захвачена со всех сторон. Никогда прежде никто не видел ее голой. Даже ее горничная. А он увидел. И при этом смотрел на нее так, будто видел нечто прекрасное. Его взгляд заставлял ее трепетать и гореть от жара. А когда он сжал своими пальцами отвердевший сосок, она и вовсе перестала дышать.

Он говорил ей о снах. Она снилась ему? Она снилась ему так же, как он снился ей? Во сне он целовал ее так, как целовала его она?.. Но Кейт не смогла продолжить свои мысли, потому что он вдруг нагнулся и накрыл ее грудь губами. Это было настолько интимно, настолько откровенно, но настолько прекрасно, что Кейт глухо застонала и обессилено упала обратно на полушки, обхватив его голову руками.