“Дни, пока я медленно жарился на адском огне”, - с горечью подумал он.

- Учитывая то, что в последние три дня шел отвратительный дождь, мы сидели дома, - начала тетя, пытаясь как-то сменить тему, чтобы не видеть больше выражение боли на лице племянника. Нэнси всем сердцем хотел бы помочь ему, но он не позволял никому подойти к себе. И к своей боли. И была только одна тема, которая могла бы отвлечь его. Хоть бы немного. - В воскресенье мы ездили в церковь на службу. И там были сестры Хадсон.

Джек резко вскинул голову. Сердце взволнованно забилось в груди.

- Да? И что вы там делали?

Тетя, наконец, улыбнулась, видя, как боль в его глазах медленно сменяется любопытством.

- Боже, дорогой, что можно делать в церкви в воскресение? Конечно же, мы слушали проповеди отца Гордона.

- И?

Он смотрел на нее так пристально, будто хотел просверлить ее своим взглядом. Будто ждал, что она должна сообщить ему нечто очень важное. Тетя как то странно посмотрела на него, улыбнулась и медленно произнесла:

- После службы нам удалось обменяться парой слов с нашими соседями, а потом мы вернулись домой. Айрис, графиня Ромней, сообщила, что возвращается ее дочь Амелия. Кстати, она очень милая девушка, и непременно понравится тебе. Джулии очень понравилась служба. В этот раз отец Гордон действительно провел ее очень содержательно, рассуждая о сомнениях, которые иногда терзают нас сильнее страха. Кейт спрашивала про тебя и интересовалась, почему тебя нет с нами, а граф Ромней предложил устроить вечер танцев по случаю возвращения…

- Подожди! - наконец прервал ее Джек, выпрямившись на стуле. Сердце его замерло на секунду, а потом забилось так быстро, что готово было выскочить из груди. - Ты сказала, что Кейт интересовалась о том, где я? Она спрашивала про меня?

- Да.

Он не мог поверить своим ушам. Сделав глубокий вздох, он тихо спросил:

- И что ты ей сказала?

Улыбка тети стала мягкой. И понимающей.

- Я сказала, что ты неважно себя чувствуешь и что остался дома. - Она внимательно следила за ним. - Граф Ромней предложил воспользоваться услугами его врача, но мы отказались, ведь…

Он больше ничего не слышал.

Она спрашивала про него! Интересовалась, где он!

Она заметила его отсутствие, хотя до этого всем своим существом давала понять, что его нет рядом. Ей было важно знать, где он, поэтому она спросила об этом. Как бы он ни раздражал ее, она хотела знать, почему он не пришел в церковь.

Джек не мог в это поверить, но неожиданно испытал необъяснимую боль, которая медленно переросла в щемящее тепло. И он вдруг понял, что игры, которую затеял с самого начала, чтобы пробудить ее, на самом деле не существовало. Это была больше чем игра. Теперь желание увидеть ее, не было продиктовано правилами игры. Ему это нужно было в первую очередь для себя самого.

Господи, он до безумия хотел увидеть ее! Его сердце требовало этого. Глупое, околдованное ею сердце.

***

Наконец, три дождливых дня сменились солнечными и ясными. Кейт вдохнула свежий воздух, наполненный ароматом цветов и запахом мокрой травы, испытав несказанное облегчение.

Какое счастье, что закончились дни ее заточения в четырех стенах. Она больше не могла находиться в доме. Ей нужно было сделать хоть что-нибудь. Чем-то заняться, чтобы не думать о нем.

Кейт не представляла, что может волноваться за этого невыносимого человека, но слова леди Нэнси не выходили у нее из головы.

“Неважно себя чувствует… не пришлось вызывать врача”…

Когда они расстались в субботу после прогулки, он выглядел вполне здоровым. Что могло скрутить такого большого, сильного мужчину? Что с ним произошло на самом деле? Хуже того, зарядили дожди, и у нее не было возможности хоть бы выйти на утреннюю прогулку… чтобы столкнуться с ним… чтобы увидеть его и понять, что с ним все в порядке.

Прижав к груди корзину с необходимыми вещами, Кейт свернула с узкой тропинки и вышла на широкую дорогу, которая вела в деревню. Но не в деревню она шла. Кейт собиралась навестить одну из своих арендаторов. Бабушку Аду, мать местного почтальона, который с женой и дочерьми отдыхал сейчас в Бате, оставив пожилую женщину одну.

Кейт знала ее с самого приезда в Клифтон. Именно бабушка Ада нашла ее в лесу, когда маленькая десятилетняя девочка побежала исследовать окрестности и заблудилась. Кейт полюбила ее как свою собственную бабушку, и всегда навещала ее каждый раз, когда представлялся случай. Вот и сегодня, изнемогая от мыслей о мужчине, который так плотно засел у нее в голове, Кейт решила навестить бабушку, чтобы хоть немного развеяться.

“Надеюсь, больная Ада - не мое новое прозвище?” - внезапно вспомнила она его слова, и тоскливая улыбка коснулась ее губ. Удивительно, но он проник во все уголки ее сознания и постоянно напоминал о себе, бередя душу.

Кейт как раз дошла до поворота и собиралась свернуть на тропинку, ведущую к коттеджу бабушки Ады, как застыла, увидев в дали до боли знакомую фигуру. Необычайно высокого мужчину в темно-синем сюртук, сером жилете, белой рубашке, бежевых плотно облегающих худые ноги бриджах и высоких черных сапогах. У него не было ни шляпы, ни трости, ни перчаток. И он шел прямо к ней.

Виновник всех ее мучений! У Кейт сладко подпрыгнуло сердце. Боже, никогда прежде она бы не подумала, что может испытать неподдельную радость от встречи с мужчиной! Но сладкий трепет охватил ее всю при виде его! Живого и здорового!

Склонив голову и не замечая ничего вокруг, не подозревая о ее присутствии, он медленно приближался к ней. Но в паре шагов от нее он вдруг застыл, вскинул голову и увидел ее. Кейт показалось, что ее сердце упало в пропасть, когда их взгляды встретились.

И радость вдруг померкла, стирая зарождающуюся на ее губах улыбку, когда Кейт увидела его глаза: подернутые дымкой боли, тусклые и невообразимо грустные. Лицо его было бледным, щеки запали, под глазами залегли темные тени. Он производил впечатление измученного человека, почти опустошенного.

Такая внезапная перемена в нем потрясла ее. Веселость и жизнерадостность исчезли, словно в нем что-то сломалось. Кейт вдруг почувствовала густой комок, застрявший в горле. Почему-то ей было невыносимо видеть его глаза такими потухшими. Глаза, в которых не было ничего. Это пугало. И Кейт вдруг испытала острое желание обнять его, встряхнуть и заставить очнуться.

Перед ней стоял совершенно раздавленный человек. Который, все же нашел в себе силы (она видела, как ему это тяжело дается) и улыбнулся ей такой грустной улыбкой, что больно кольнуло в сердце.

- Кейт, - изумленно прошептал Джек, не веря своим глазам.

- О! Это вы… - выдохнула она, наконец.

Он просто шел прогуляться по округе, ни на что не рассчитывая. Невероятно, но они снова столкнулись на совершенно безлюдной дороге. И совершенно случайно. Внезапно вся горечь и боль последних дней сменились такой радостью, что Джек на секунду ощутил головокружение. А потом захотел схватить ее, прижать к своей груди и никогда больше не отпускать. Но не посмел, заметив, как едва зародившаяся улыбка на ее губах медленно исчезает по мере того, как она все дольше вглядывается в его глаза. Она смотрела на него так пристально, что могла бы увидеть его душу.

- Добрый день, - промолвил он, спешно пытаясь отвлечь ее. И себя. - Я так рад видеть вас.

Теплая улыбка изменила выражение его лица, укрыв собой боль. Однако Кейт не могла забыть то, что увидела в его глазах. Ей было необходимо знать, что с ним происходит.

- Милорд, - произнесла она мягко. - Как… как вы себя чувствуете?

Она смотрела на него с такой невыразимой нежностью, что перехватило дыхание. Неподдельное беспокойство в ее глазах тронуло его до глубины души.

- Сейчас уже лучше, благодарю. - Ни за что на свете он не хотел бы, чтобы она знала правду, поэтому ему пришлось бессовестно солгать. - Понимаете, я не переношу устрицы, а повар тети бессовестно забыл об этом, и испек пирог с этими скользкими моллюсками. Не ведая опасности, я попробовал пирог, и горько пожалел об этом. Последние три дня я отчаянно пытался подавить бунт в своем животе и всевозможными способами уговаривал себя не наказать своего обидчика.

Кейт не смогла сдержать улыбку, даже не смотря на то, что он солгал ей, чтобы скрыть правду. Поразительно, но она поняла это без особого труда. По необычному блеску его глаз. Она начинала угадывать любое его настроение.

- Я рада, что вам уже лучше, - всё тем же нежным голосом сказала она, бередя ему душу.

И только тут Джек заметил в ее руках корзину. У него вновь взволнованно подпрыгнуло сердце. Неужели она снова решила позавтракать где-то в лесу? Пригласит ли она его на этот раз? Боже, Джек не мог так быстро отпустить ее.

- Вы куда-то шли, - медленно заговорил он, кивнув на корзину. - Вероятно, я вас задерживаю…

- О нет, - тут же прервала его Кейт. - Я хотела навестить больную Аду…

Она внезапно замолчала, а потом оба вдруг разразились громким смехом! Джек впервые после приступа ощутил настоящее, ни с чем несравнимое счастье.

- О Боже, - простонал он, немного успокоившись. - Неужели такая Ада действительно существует?

- Да, - кивнула Кейт, все еще улыбаясь. - Это мать одного нашего арендатора. Он уехал в Бат с семьей, оставив ее одну, и я хотела проведать ее. - Внезапно с опаской оглядевшись по сторонам, как будто их могли подслушать, она шагнула к нему чуть ближе, и тихо сказала: - Понимаете, бабушка жутко боится грозы, но этого никогда не признает. Мне страшно представить, что с ней было за эти последние дни, поэтому я хочу проверить, как она поживает.

Джек с трудом сдержался, чтобы не обнять ее. Сейчас она выглядела такой пленительно-прекрасной в темно-синем муслиновом платье с короткими рукавами и квадратным вырезом, что могла искусить даже святого. Лукавый блеск в голубых очах делал ее просто неотразимой, и, поддавшись ее настроению, он тоже наклонился вперед и тихо спросил: