Пейшенс разозлилась от этого оскорбления, захваченная врасплох его жестокостью. Прежде чем она успела сформулировать язвительный ответ, он продолжил:

— И какую ложь вы сказали моей подруге леди Элверстон?

Она покачала головой:

— Никакую.

Его смех резко прозвенел в ее ушах.

— И, тем не менее, вы верны своему полу. Вам следовало бы догадаться, что теперь я уже усвоил урок.

— Умоляю вас, милорд, пожалуйста, позвольте мне объяснить позднее, когда мы уедем отсюда, — взмолилась она. Сегодня вечером ей хотелось хорошо выглядеть именно для него. Только для него. И она едва сдерживала слезы.

— Пожалуйста, не плачьте. На меня слезы не действуют. Не могу поверить, что леди Элверстон не доверилась мне. — Брайс говорил сам с собой, не обращая внимания на ее слова.

В другой раз она восхищалась бы его ловкостью в танце, остальные ее партнеры-молокососы давно были забыты. Любой, кто видел их танцующими, никогда бы не подумал, что его нога еще не излечилась. Когда она подумала об их следующей конфронтации, у нее разболелась голова.

Они были так поглощены своей борьбой, что ни Брайс, ни Пейшенс не услышали смех. Он начался тихо, как шорох листьев, пробегая по толпе людей, пока не достиг крещендо, как оркестр, разогревающийся перед тем, как дирижер взмахнет палочкой.

Все перестали танцевать и уставились на Брайса и Пейшенс, которые вскоре тоже остановились, и Брайс с мрачным видом повел Пейшенс к лестнице. Они не знали, что заставило толпу глазеть на них. Вскоре до них долетели слова «горничная» и «хозяин».

Пейшенс прикусила губу, увидев, что леди Элверстон идет к ним, судя по ее виду, явно жаждущая мщения. Пейшенс почувствовала, что гнев направлен на нее.

Но леди Элверстон набросилась на графа:

— Похоже, твоя бывшая любовница устроила неприятности. Оба, она и этот француз, которого она называет кузеном, распустили слух, будто Пейшенс, твоя бывшая горничная, стала управляющей… и по совместительству твоей любовницей. — Она стала обмахиваться веером, а потом с треском захлопнула его. — Они не могут понять, то ли она одурачила тебя, то ли это мы с тобой пытаемся одурачить их. Не слишком трудная задача, так-то вот. — Она окинула взглядом комнату и заметила, что к ним направляется герцогиня.

Пейшенс вышла из тени Лондрингема и приблизилась к леди Элверстон:

— Поскольку мое присутствие оскорбительно, я не буду больше беспокоить вас обоих. Я найму экипаж и поеду домой.

Брайс прорычал:

— Вы уедете со мной. Леди Элверстон не даст солгать: члены моей семьи всегда давали пищу для сплетен. Я не обращаю на это внимания.

Пейшенс обернулась и удивленно посмотрела на него.

Веселье толпы достигло своего апогея и пошло на спад, оркестр готовился снова заиграть, когда вдруг послышался детский крик:

— Мисс Гранди, мисс Гранди!

Толпа в холле ее светлости расступилась, пропуская маленькую девочку, которая запинаясь, но проворно, через две ступеньки сбежала по серебристой лестнице и подбежала к Пейшенс. Это была Салли, девочка из цирка.

Пейшенс опустилась на пол, чтобы обнять малышку. Пахнущая костром и дождем, она была одета в полинялое платье и серые чулки. Розовое личико Салли было мокрым от слез, а светлые косички дрожали, когда она прижалась к Пейшенс.

Свободной рукой Пейшенс вытащила из кармана платок. Она вытерла Салли слезы, тихо расспрашивая:

— Что ты здесь делаешь, Салли? Где твоя тетя? Салли заметила Брайса за ее плечом и закричала:

— Мистер Лонг, у меня все еще есть моя куколка, та, что вы подарили мне на ярмарке. Видите? И я не потеряла у нее ни голову, ничего. — Маленький кулачок Салли крепко сжимал деревянную пастушку за шею, все ее печали были забыты в ожидании одобрения его светлости.

— Я рад видеть тебя, Салли, и твою куколку, — тепло сказал ей Брайс, подходя ближе к Пейшенс.

— Я назвала ее Весна, это мое любимое время года. Пейшенс улыбнулась, когда Салли вытащила платок и тоже вытерла Весне слезы.

— Весна — чудесное имя для твоей куколки. Собравшиеся буквально пожирали глазами Брайса, его теперь уже печально известную управляющую и маленькую девочку.

Белла, тетя девочки, протиснулась сквозь толпу.

— Дайте пройти. Салли, где ты? Вернись сейчас же, я отведу тебя к твоему отцу.

Салли еще крепче прижалась к Пейшенс и прошептала:

— Не отдавайте меня ей — я ее ненавижу.

— Но, дитя, это же твоя тетя, она беспокоится о тебе, — тихо ответила Пейшенс.

Тетка набросилась на Салли, как волк на добычу:

— Так вот ты где, со своими модными друзьями. Ты что, не слышала, как я звала тебя? — Наступила тишина. Она обратилась к Ганнеру, который стоял вместе с остальными поклонниками Пейшенс: — Чего уставился, парень? Ты можешь вдоволь насмотреться на меня в цирке на Данкин-Филдз, — и подмигнула ему.

Ганнер густо покраснел и отвернулся, чтобы стукнуть поруке приятеля, который, видимо, отпустил какую-то неприятную шутку по поводу этого непрошеного, откровенного предложения.

Тетя Салли снова обратилась к нему:

— Ты, случайно, не знаешь, где я могу найти виконта Димтона? Мне сказали, что он здесь.

Высокий офицер сзади выкрикнул:

— Я только что оставил его в карточном салоне. Брайс вышел вперед и взял тетку Салли за локоть.

— Я думаю, мадам, пора нам уладить это дело без свидетелей. — Он не слишком вежливо повел ее через зал. Следом за ним шла Пейшенс, держа в руке куклу девочки.

Собравшиеся, видимо, были расстроены их уходом, но оркестр заиграл новый танец, и циркачка с племянницей улетучились из их памяти, но не раньше, чем герцогиня поймала за рукав леди Элверстон, требуя ее внимания.

Четверть часа спустя с нетерпением ожидаемое появление виконта Димтона омрачило библиотеку, где его ждала их маленькая группа. Он вошел в комнату, слегка пошатываясь, что подтверждало, что в этот вечер он крепко приложился к бутылке. Даже гнев, горевший в глазах Брайса, не смог его отрезвить. Виконт, спотыкаясь, направился к креслу.

— Что все это значит? — спросил он Брайса. — Лакей сказал, что вы хотите меня видеть, и мне пришлось прервать игру, как раз когда мне улыбнулась удача.

Охваченный яростью, Брайс обратился к Димтону:

— Вы знаете эту женщину?

Вскочив с дивана, тетка Салли заговорила:

— Ну конечно, знает. Последние четыре года он платил мне, чтобы я присматривала за этой маленькой негодяйкой. А потом перестал платить. Я говорю, заплати мне, что причитается, или забирай мерзавку.

Пейшенс и Салли затаив дыхание, следили за разговором. Брайс заметил, как крепко Пейшенс прижимает к себе ребенка.

— Мадам, как вы можете так говорить о своей племяннице?

Циркачка надулась.

— Ваша светлость… — начала она, прежде чем ткнуть пальцем в виконта. — Вот этот вот обрюхатил мою сестру, потом она умерла, и мне пришлось присматривать за девчонкой. Но теперь я должна ехать в Европу и не могу взять ее с собой.

Брайс и Пейшенс переглянулись, и он обратился к отцу Салли.

— То, что она говорит, — правда?

Озадаченный виконт с трудом мог вспомнить, что происходило несколько минут назад, а о события четырехлетней давности и говорить нечего. Он выпучил глаза и рыгнул.

— Ну, Лондрингем, я, похоже, не могу вспомнить мать, так давно это было. Ты знаешь, как это бывает, мы же не можем отвечать за каждого ребенка, который называет нас отцом. Тогда бы нам пришлось заботиться о половине бастардов в Англии!

Брайс презрительно изогнул губы:

— Я отвечаю за свои дела в отличие от таких, как ты, которые позорят свой титул и честь. — Он посмотрел на тетку Салли. — Насколько я понимаю, виконт Димтон раньше поддерживал свою дочь?

Тетка Салли попятилась:

— Моя сестра умерла несколько лет назад, но когда была жива, говорила мне, чтобы я нашла виконта Димтона. Пусть он позаботится о Салли. Тогда он соизволил потратить несколько монет, чтобы убрать меня и своего ребенка от своих дверей. Но сейчас, как я уже сказала, он больше не дает мне денег.

Пейшенс, держа на руках Салли, обратилась к виконту:

— Лорд Димтон, насколько я понимаю, вы не хотите признавать свою дочь?

— Никогда не говорил, что девчонка моя дочь. Пейшенс посмотрела на тетку Салли:

— Вы готовы отказаться от опекунства над Салли?

— Я не могу взять ее с собой и содержать. У меня нет денег. А вы готовы купить ее у меня?

Брайс рявкнул:

— Вы готовы продать собственную племянницу?

— Мне нужно думать о себе, — последовал ответ. Брайс бросил быстрый взгляд на Пейшенс:

— Итак, решено. Салли больше не ваша забота, а моя. Мисс Мендели, вы с Салли подождите меня, пожалуйста, в коридоре.

Пейшенс ласково улыбнулась прыгавшей от радости Салли:

— Идем домой, дорогая.

Брайс смотрел, как Пейшенс выводит малышку из комнаты, про себя гордясь своим «белым ангелом». Он повернулся к тетке Салли. Мешочек монет упал к ее ногам.

— Никто из вас… — он обвел взглядом виконта и тетку Салли, припудривавшую нос, — никогда больше не заявит свои права на Салли, — произнес Брайс тоном, не терпящим возражений, и вышел из комнаты.

Он догнал Пейшенс и Салли в холле. В молчании они вернулись в бальный зал, где возобновились танцы, прошли через него, спустились с лестницы и направились к выходу. Брайс оставил лакею записку для леди Элверстон. Мало кто заметил их быстрый отъезд, уже забыв недавние слухи о графе и его управляющей.

В покачивающейся карете Салли заснула на коленях у Пейшенс, в молчании, воцарившемся между Пейшенс и Брайсом. Она гладила Салли по голове, ее теплые ореховые глаза были наполнены состраданием. Когда Брайс обратился к ней, она испуганно вздрогнула и подняла глаза.