Оно появилось еще в те дни, когда она впервые приехала в Прайори после смерти ее отца и матери, погибших в дорожной катастрофе. Двухколесный экипаж, которым управлял Лоуренс Верной, столкнулся с почтовой каретой, и более легкая повозка не устояла — она покатилась по крутому склону и упала в каменистое русло горного потока. Когда подоспели спасатели, Лоуренс Верной и его жена были уже мертвы.

Сэр Родерик Верной приехал к ним в дом и увез Кларинду в Прайори. Он был добрый человек, и скоро она искренне полюбила его.

Николас был в то время за границей, но, когда он вдруг неожиданно появился в доме — размашистым шагом вошел в гостиную, — она сперва обрадовалась ему, потому что подумала, что этот взрослый и изысканный молодой человек будет ее товарищем. Но вскоре, встречаясь с ним, она стала чувствовать смятение — особенно когда он пристально смотрел на нее и будто ненароком дотрагивался до ее по-девичьи незрелого тела.

Она стала замечать за собой, что начала сторониться его. Избегала его общества и старалась найти оправдание, чтобы не оставаться с ним наедине.

Однажды ночью, после того, как легла уже спать, она услышала, что кто-то открывает дверь ее комнаты. Она подумала, что это экономка или кто-нибудь из женской прислуги. Но в свете свечи, горящей в изголовье кровати, она увидела Николаев, прокрадывающегося в комнату, и по выражению его лица, как наивна она ни была, догадалась, что он замышляет что-то недоброе.

Он все ближе и ближе подходил к ее кровати, блеск его глаз заставил ее пронзительно закричать.

Ее ужас был инстинктивным — но инстинкт подсказал, что над ней нависла опасность.

На ее крик в комнату прибежал сэр Родерик. Она вскочила с кровати и, горько рыдая, бросилась к нему на шею, однако шумные лживые оправдания Николаса не произвели на отца никакого впечатления.

Сэр Родерик уже слышал немало историй о том, как обращался его сын с молодыми женщинами. Он слышал о дочери фермера, у которой теперь родился ребенок, и о других бесчисленных скандалах, которые время от времени достигали его ушей.

Но проникновение Николаев в комнату Кларинды вызвало у сэра Родерика небывалый гнев. И когда Николас после полугодового отсутствия вновь вернулся в Прайори, он уже мало обращал внимания на Кларинду, только время от времени посмеивался над ней, называя «кукушкой в чужом гнезде». Но она была очень осторожна, по возможности старалась не попадаться ему на глаза и никогда не оставалась с ним наедине.

Затем, три месяца назад, он приехал домой, когда его отец был уже серьезно болен.

— Мне нужны деньги, — резко сказал он Кларинде. — Сколько их у тебя припрятано?

— У меня нет денег, — ответила Кларинда.

— Мне не нужны твои грошовые побрякушки, — сказал он грубо, — у тебя есть доступ к арендной плате и другим доходам имения.

— Но их нельзя трогать! — пыталась уговорить его Кларинда.

Он вырвал ключ из ее рук, в то время как она старалась его спрятать, открыл сейф и выгреб все, несмотря на то что она пыталась остановить его.

— Расскажи насчет этого какую-нибудь сказку моему отцу, — глумился он, зная о том, что она не будет расстраивать тяжелобольного сэра Родерика.

На следующее утро, когда, к облегчению Кларинды, Николас объявил, что уезжает в Лондон, она застала его в библиотеке с картиной в руках. Это был Ван Дейк, который, как говорил сэр Родерик, являлся большой фамильной ценностью и передавался из рода в род по наследству.

— Что ты делаешь? — спросила она, прежде чем поняла, что происходит на самом деле.

— Беру то, что мне принадлежит или очень скоро будет моим, — ответил он.

— Но ты не имеешь права брать это, пока отец твой жив, — запротестовала она.

Он посмотрел на нее жестким взглядом, однако губы его скривились в улыбке.

— Ты не сможешь мне помешать!

— Конечно нет — ведь я не имею на это никакого права, — ответила она, — но ты должен понимать, что этого нельзя делать, даже если когда-нибудь эта картина будет принадлежать тебе.

— Маленькая жеманница! — воскликнул он.

Николас положил картину и встал перед Клариндой.

— Я думаю, что, пожалуй, было бы очень мудро жениться на тебе, — сказал он медленно. — Ты бы неотлучно жила здесь и присматривала за поместьем, что, как я вижу, тебе хорошо удается, а я бы развлекался в Лондоне. Я уверен, ты была бы очень удобной женой.

— У меня нет никакого желания выходить за тебя замуж, — быстро ответила Кларинда, — кроме того, я сомневаюсь, что ты способен говорить серьезно.

— Я вполне серьезен! — ответил Николас. — Да, это хорошая мысль. Ты сильно повзрослела за последние годы, Кларинда, и стала такой привлекательной. Этот взгляд недотроги — как он очарователен!

Его глаза сузились, когда он произносил эту фразу, и Кларинда внезапно ощутила опасность. Она повернулась и направилась к выходу из библиотеки, но он схватил ее за руку.

— Девственница! — тихо сказал он сам себе, будто мысль об этом внезапно пришла ему в голову.

— Пусти меня, — сказала она с неожиданным ощущением страха.

— Бойся меня, — попросил он. — Ну, почему бы и нет? Страх зачастую эффективно стимулирует наши желания.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Кларинда. — Пусти! Ведь твой отец, наверное, нуждается во мне.

— И я тоже! — пробормотал Николас. — И я тоже!

Он отпустил ее руку, она выбежала из комнаты и, удаляясь от него прочь, чувствовала, что боится этого человека так, как никогда в своей жизни не боялась никого.

Очень скоро после этого до нее стали доходить скандальные слухи о Николасе. Сначала она не догадывалась, откуда они исходят, но, судя по замечаниям, которые высказывали слуги, а также по тому, что сэр Родерик был необычайно добр к ней, она поняла, что Николас совершил непростительный грех или преступление.

Это не удивило ее, она всегда знала о его порочности и вновь вспоминала тот ужас, который охватил ее, когда Николас пришел к ней в комнату или когда застал ее в библиотеке и заговорил о женитьбе.

Возможно, все мужчины порочны, думала она.

Возможно, все мужчины испорчены, безжалостны, грубы. Она ненавидела Николаев и ненавидела лорда Мельбурна. Если они так одинаковы в своих сексуальных проявлениях, то не лучше ли женщине, соблюдая все правила приличия, держаться от всех них подальше?

Кларинда вновь и вновь повторяла про себя, что она ненавидит лорда Мельбурна, но все-таки, будучи женщиной, она не могла удержаться от того, чтобы не приодеться как можно лучше к обеду.

Выбор нарядов оказался не слишком велик. У нее было три вечерних платья, что уже несколько лет висели в гардеробе. Сэр Родерик купил их после того, как привезенные из родного дома платья стали ей до неприличия тесны.

Сэр Родерик терпеть не мог тратить деньги на что-нибудь еще, кроме своего любимого поместья. И Кларинда слишком любила его, чтобы досаждать просьбами о деньгах. Ведь она знала, что ему будет жаль потратить на ее наряды даже одно пенни.

Сейчас, однако, она желала, чтобы у нее было что-то очаровательное и модное, что могло бы потрясти лорда Мельбурна. Ведь она знала, как элегантно он будет одет к обеду. Было поразительно, как умудрялся он одеваться по последней моде, но вместе с тем не выглядеть щеголем.

Она подумала о том, что Джулиан казался ей хорошо одетым лишь до того, как она увидела лорда Мельбурна. Она никогда не могла представить себе, что плащ на мужчине может сидеть так ладно, без единой складки, а шарф можно повязать столь изысканно, что он будет казаться естественным, а не искусственным украшением.

Кларинда разочарованно взглянула на три простых платья, из которых должна была выбрать одно.

Наконец она остановилась на бледно-зеленом, которое, она знала, подчеркивало белизну ее кожи и яркость рыжих волос. К этому простому платью, сшитому сельским портным, Кларинда добавила несколько атласных лент.

Когда она была готова, то взглянула на свое отражение в зеркале. Вынув две белые розы из вазы, стоящей на туалетном столике, она прикрепила их к платью и подумала о том, что у нее нет никаких украшений, которые могли бы скрасить простоту ее наряда.

Она оделась гораздо быстрее, чем ожидала, и увидела, что до приезда лорда Мельбурна остается еще целый час. Она поняла, что ощущает не только робость, но и странное волнение при мысли о том, что вновь увидит его. Он был ей врагом, но мысль сразиться в словесном поединке пробуждала в ней боевой задор.

Он сумел поцеловать ее насильно, но он не сможет заставить ее признаться, почему она столь страстно ненавидит его. Она знала, что это раздражает его и ставит в тупик, но в ее загадочном молчании была неуловимая месть.

«Жизнь все-таки интересна и не столь скучна и бедна событиями», — думала она, сбегая вниз по ступенькам.

Она решила, что будет прибираться в гостиной, что обычно забывали делать горничные, и увидит, сочтет ли Бейтс нужным достать для гостя бутылочку лучшего бренди, имеющегося у сэра Родерика.

Она открыла дверь в гостиную и остановилась в неподвижности, охваченная ледяным страхом. На коврике перед камином, рядом с каким-то мужчиной, стоял Николас.

— Добрый вечер, Кларинда, — сказал Николас.

При звуке его голоса и под его взглядом она почувствовала внутреннюю дрожь, но горделиво подняла голову.

— Почему ты здесь? — сумела она выговорить через секунду.

— Я приехал повидать тебя, — ответил Николас. Бейтс сказал мне, что ты переодеваешься к обеду, поэтому я приказал ему не беспокоить тебя. Ты спустилась вниз быстрее, чем я ожидал.

— Мы не ждали тебя, — сказала Кларинда, чувствуя, что говорить более откровенно в присутствии незнакомца было бы неприлично.

Николас перехватил ее взгляд, брошенный на человека, стоящего радом с ним, и сказал:

— Джеральд, позволь представить тебе племянницу моего отца. Сэр Джеральд Кеган — мисс Кларинда Верной. Кларинда скоро будет моей женой.