— Я размышляла о тех вещах, о которых мы говорили с вами, — сказала Кларинда. — И, в основном… о вашей… скуке.

— Вы чересчур близко воспринимаете это.

— Я думала о том, — продолжала Кларинда, — что в то время как я вынуждена скрывать то, что у меня есть хоть какой-то разум, у вас нет причин стыдиться вашего ума; и существует множество занятий, которым вы можете посвятить себя, заинтересоваться ими.

— В настоящий момент я нахожу, что мне едва хватает времени, чтобы заниматься вашими проблемами.

Кларинда нахмурилась.

— Я говорю с вами серьезно, милорд.

— Прошу прощения, если мои слова прозвучали легкомысленно, — ответил он, — но они соответствуют действительности.

— Я думала о вашей жизни вообще, — сказала Кларинда. — Вам же очень хорошо известно, что, хотя я и отнимаю сейчас часть вашего времени, это будет продолжаться лишь очень недолго. Вскоре мне придется покинуть Лондон. Что вы будете делать тогда?

— Полагаю, то, что я делал раньше, — ответил он. — Развлекаться.

— В том-то и дело, что по-настоящему вы и не развлекаетесь, — сказала она. — Это-то меня и заботит.

— Я глубоко признателен за столь лестное внимание с вашей стороны, — с деланной почтительностью произнес лорд Мельбурн.

— О, ну не будьте же столь язвительны! — воскликнула девушка. — Разве вы не видите, что я стараюсь помочь вам? Я обдумала ваши проблемы и нашла — если вы соблаговолите выслушать — по меньшей мере одно или два решения.

С затаенным блеском в глубине глаз лорд Мельбурн уселся напротив нее. Его голос, однако, прозвучал совершенно серьезно:

— Я снова прошу извинить меня за то, что мои слова прозвучали легкомысленно. В действительности мне в высшей степени интересно узнать, какое лекарство вы собираетесь прописать мне против нападающих на меня временами приступов непреодолимой скуки.

— Ну, в первую очередь я подумала о всех тех вещах, — ответила Кларинда, — которыми вы сможете заняться в Мельбурне.

— В Мельбурне?! — спросил лорд Мельбурн, подняв брови. — Надеюсь, вы не собираетесь предложить мне перестроить дом после того, как это так великолепно сделал мой отец? Или вы полагаете, что Фостер неудовлетворительно справляется со своими обязанностями?

— Я убеждена, что майор Фостер очень хороший управляющий, — ответила Кларинда, — но он содержит имение в том превосходном состоянии, в котором оно находилось еще при вашем отце. Он никогда не предпримет что-либо действительно новое без вашего разрешения, точнее, я уверена в этом, без вашего указания.

— А какие новшества, по-вашему, мне необходимо ввести? — спросил лорд Мельбурн.

Кларинде показалось, что в его голосе прозвучала неприязнь, словно его раздражал тот факт, что девушка заметила погрешности в ведении хозяйства.

— Разумеется, это только мои мысли, — робко произнесла она. — Я совершенно уверена, что ваша светлость найдет гораздо лучшие решения.

— А какие предложения можете сделать вы? — спросил лорд Мельбурн тоном человека, который полагает, что дальнейшее обсуждение вопроса больше не имеет смысла.

— Ну, во-первых, — сказала Кларинда, глядя в сторону, — строевой лес на северо-западной окраине поместья уже выродился — его пора пересаживать. Он занимает площадь в двести акров, но вам будет удобнее построить лесопилку прямо на месте и проложить дорогу напрямую к тракту. Невдалеке располагается карьер гранита, и эта часть вашего поместья практически не застроена.

После минутной паузы лорд Мельбурн спросил:

— Что еще?

— Все люди со значительным положением, с которыми я успела побеседовать после приезда в Лондон, — продолжила Кларинда, — например, генерал сэр Дэвид Дандас, кажется, убеждены, что заключенный мир для Наполеона — лишь предлог для того, чтобы заново вооружиться. Если снова начнется война, наша страна опять будет испытывать острую нехватку продовольствия. Если вы раскорчуете ни на что не годные заросли с востока от низины Кумба и осушите болото, вы сможете ввести в землепользование свыше двух тысяч акров земли.

— Черт возьми, но откуда вам все это известно? — спросил лорд Мельбурн. — Извиняюсь за свой язык, Кларинда, но вы меня удивили.

— Я всегда интересовалась делами поместья Мельбурн, — ответила Кларинда, — и я не могла не сравнивать новшества, которые мы вводили из года в год, с неменяющимися условиями в Мельбурне. Дядя Родерик и я пришли к выводу, что ваше хозяйство ведется немного старомодно.

— Что ж, определенно вы дали мне пищу для размышлений, — резко произнес лорд Мельбурн. — Что-нибудь еще?

— Это предложение… возможно… вам не понравится, — запинаясь, проговорила Кларинда, — но я слышала, что все скачки, в которых ваши лошади принимали участие в прошлом и позапрошлом году, проводились в Ипсоме и Эскоте. Вам не приходила мысль, что вместо того, чтобы содержать лошадей в Ньюмаркете, который намного дальше от Лондона, чем Мельбурн, гораздо удобнее и значительно дешевле тренировать их дома? К тому же, получив во владение Динглз Райд, вы теперь имеете готовое место для выездки!

Впервые за все время разговора она посмотрела в лицо лорду Мельбурну и увидела по его выражению, что последнее предложение заинтересовало его.

— Вы сказали мне много такого, что стоит обдумать, Кларинда, — помолчав, сказал он.

— Я еще не совсем… закончила, — ответила она.

— Для меня есть еще занятия? — спросил он.

— И очень много, стоит вам только пожелать, — ответила она. — Вы — член Палаты лордов. Вы никогда не задумывались о том, что срочно необходим Билль, запрещающий девушкам тринадцати-четырнадцати лет становиться проститутками?

Лорд Мельбурн от неожиданности выпрямился в кресле.

— Кто рассказал вам о таких вещах? — спросил он.

— Никто, — ответила Кларинда. — Я пользовалась своими глазами. Я видела их, стоящими на Пикадилли — несчастные маленькие создания с накрашенными лицами, неприкрыто пытающиеся привлечь внимание проходящих мимо джентльменов.

— Благопристойная леди не должна замечать подобные вещи, — уверенно произнес лорд Мельбурн.

— Да, но благопристойный джентльмен обязан их замечать. Что-то должно быть сделано по этому поводу. Я также убеждена, что должен быть принят закон, запрещающий заставлять маленьких мальчиков чистить трубы — бывает, они начинают заниматься этим с пяти лет. — Я недавно видела одного такого, у него были обожжены ступни ног, а по лицу струились слезы. Мне стало стыдно, что подобная жестокость допускается в цивилизованной стране.

Лорд Мельбурн, поднявшись, прошел через комнату и остановился у окна.

— Вы правы, Кларинда, — помолчав, сказал он. — Разумеется, вы правы. Мы стали бесчувственными, а иногда просто не задумываемся о подобных вещах. Вас устроит мое обещание поговорить с членами Палаты по поводу этого?

— Возможно, предпринять ничего нельзя, — ответила Кларинда, — но я не могу избавиться от чувства, что умные люди, подобные вам, милорд, должны убеждать общественное мнение обращать внимание на нищету, которую мы замечаем в Лондоне повсюду. С одной стороны, в городе много богатства, много роскоши, и с этим так контрастирует бедность и убогость, которые ужасают меня с тех пор, как я здесь.

— Я думал, что вы здесь веселитесь, Кларинда.

— Это так, — ответила она, — но, хотя ваша бабушка найдет это достойным сожаления, я не могу в то же время не думать.

— Ума палата, — заметил лорд Мельбурн.

— Именно так, — согласилась Кларинда.

Взглянув на часы, она поднялась.

— Ее светлость вернется с минуты на минуту, милорд, и я убеждена, что герцог сообщил ей, что я убежала потому, что он пригласил нас сегодня вечером на ужин. Когда маркиза услышит то, что вы ей скажете, она, вероятно, очень разгневается на меня и, несомненно, очень расстроится. Пожалуйста, постарайтесь сделать так, чтобы она поняла.

— Обещаю, что сделаю все возможное, — сказал лорд Мельбурн. — Не беспокойтесь, Кларинда. Я уверен, что бабушка, как и я, желает только одного — вашего счастья.

В его голосе было столько тепла, что Кларинда смутилась.

— Благодарю вас, милорд, — тихо произнесла она, — и еще раз… простите меня за… грубость.

Не дожидаясь его ответа, Кларинда вышла из комнаты и, очутившись на лестнице, постояла некоторое время, закрыв лицо руками, ощущая, как чувство облегчения заливает ее подобно солнечным лучам. Только теперь она поняла, насколько испугалась, что ее смогут насильно выдать замуж за герцога.

Девушка позвонила, вызывая Розу. Она уже узнала от герцогини, что сегодня вечером будет последний из значительных балов того сезона. Потом будут еще, но тот, который дают граф и графиня Гетрингтон в своем особняке на Парк-лейн, будет, за исключением бала в Карлтон Хаузе, самым роскошным и важным событием светской жизни.

Специально для этого бала маркиза выбрала для Кларинды платье из белого газа. Оборки, которые украшали подол платья, были расшиты бирюзовыми бусинками. Бирюза сверкала среди кружев, обрамлявших плечи, а также была разбросана по крошечным белым туфлям.

— У меня есть для вас подарок, — сказала маркиза, когда Кларинда весьма неохотно зашла в ее комнату перед тем, как спуститься на обед.

— Подарок для меня, мэм! — воскликнула Кларинда.

Она ожидала, что ее встретят упреками. Но по голосу маркизы девушка поняла, что лорд Мельбурн смягчил удар и ее не будут укорять за отказ герцогу.

— Подарок, который, я надеюсь, вам понравится, — сказала маркиза и, открыв коробочку, лежащую на столике, протянула ее Кларинде.

На черном бархате лежало ожерелье из бирюзы и бриллиантов, браслет в пару к нему и маленькие серьги в форме цветков.

— О, мэм, неужели это действительно мне? — воскликнула Кларинда.

— Я собиралась подарить вам это в вечер вашего первого бала, но затем сочла украшения более подходящими к платью, которое на вас сегодня, и придержала их.